XLI
За шесть дней до Пасхи пришел я в Вифанию, где жил Лазарь некогда умерший душой, которого я воскресил из мертвых. И остановился я в доме Симона, который был отвергнут за грехи своими всеми, как прокаженный, так, что никто с ним не смел ни говорить, ни брать от него, ни давать. Мы вкушали пищу и пили пития, а из учеников, возлежавших со мной, были двенадцать моих, Марфа, которая служила нам, и Лазарь, бывший священник, познавший истинного отца.
Мария же, моя спутница, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги мне, и дом наполнился благоуханием. Тогда один из учеников моих, Иуда Симонов Искариот, а с ним и некоторые другие, сказал:
– К чему сия трата мира? Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?
Я посмотрел на него, разумея, отчего говорит он слова сии. Одним из лучших учеников, постигших знание, он был, но не принял его и жаден до денег он был с той поры, как носил денежный ящик наш, куда опускали немалые деньги и мытари, и грешники, и некоторые богатые фарисеи. И не от заботы о нищих он сказал слова сии, но потому, что был вор. Я, однако же, всегда верил, что раскается он в грехе своем, и не прогонял его. И сказал я ему:
– Оставь ее, что ее смущаешь? Она доброе дело сделала для духа своего из-за просветления своего и познания истины. Ибо не жалея драгоценного мира на того, кто не дал ей ничего, кроме слова истины, она приблизила в себе царствие небесное. Нищих же всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить, а просветление не всегда имеете. Она сделала, что могла: приготовила мое слово к погребению, и да будет жить словом отца своего. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано слово истины в целом мире, сказано будет, в пример людям, и о том, что она сделала.
Приближалась Пасха иудейская, и многие из всей страны пришли в Иерусалим перед Пасхою, чтобы очиститься. Многие же, узнав, что я в Вифании, шли туда ко мне, а также к Лазарю, ибо все хотели посмотреть на священника, которого я воскресил из смерти заблуждения в жизнь истины. И многие слушались его и становились нашими учениками, ибо издавна привыкли слушать Лазаря. И мне приходящие говорили, что священники в Иерусалиме собирались в храме и говорили друг другу обо мне: "Как вы думаете? Не придет ли он на праздник"? Ибо боялись, что стану в праздник обличать дела их злые перед народом и может случиться смута супротив них. И дали первосвященники и фарисеи приказание, что если кто узнает, где я буду, то пусть объявит, дабы взять меня. А за то пообещали денег и прощение грехов от имени бога. Со мной же они хотели убить и Лазаря, ибо через него многие обращались в учение мое и отвращались от священников.
Когда же два дня оставалось до праздника Пасхи и опресноков, мне сказали, что собрались первосвященники и книжники в доме Каиафы, и ищут, как бы взять меня хитростью и убить. Но, говорили они меж собой, что сие случится не в праздник, чтобы не произошло возмущения в народе, ибо люди почитали меня за пророка.
Я, разумея, что должен быть в Иерусалиме на праздник, дабы не думал народ, что я убоялся фарисеев и суда народного, решил идти.
В тот же день пришли ко мне люди и поведали, что знают они, будто ученик мой, Иуда, разочаровался во мне и предал за награду фарисейскую, обещанную за мою выдачу. И тогда я уразумел, что все кончено.
В первый же день опресночный, когда закололи пасхального агнца, приступили ученики ко мне и сказали:
– Где велишь нам приготовить тебе пасху, где ты будешь ее есть?
Я рассказал, к кому в город им надобно пойти, и они пошли и приготовили пасху.
Я же в назначенный день отправился в Иерусалим. И когда я подходил с учениками к Иерусалиму, народ, прознав про то, выходил навстречу нам.
Люди же, бывшие ранее со мной, рассказывали иным, как Лазарь отрекся от учения фарисейского и принял мое учение, как истинное. Поэтому и встретил народ меня, ибо слышал, как я совершил сие чудо, а Лазаря знали во всей Иудее. Впрочем, и из начальников многие уверовали в мое учение, но ради фарисеев не исповедовали, чтобы не быть отлученными от синагоги.
Фарисеи же и саддукеи в тревоге говорили между собою: "Видите ли, что не успеваем ничего? Весь мир идет за его словом"!
Придя в Иерусалим, я разумел, что более мне нет надежды на спасение, ибо не будет мне прощения от священников, и буду предан я в руки фарисеев и саддукеев и убит насмерть. То же говорили мне многие из народа, и ученики мои. На что душа моя скорбела и трепетала. Однако, зная то, что не минет меня сия чаша если не сейчас, то скоро, я и то разумел, что смерть моя послужит к славе вящей моего слова. И я им отвечал:
– И что мне сказать? Отче, избавь меня от часа сего? Но на сей час я и пришел. Пришел час вознестись и прославиться Человеку, человеческому духу. Ныне суд миру сему, он сам себя судить ныне будет, и истина его изгнана будет вон. Но когда убит буду, всех привлеку к учению своему. Ибо истина то, за что убивают, и не есть истина то, за что награждают. Истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно, как мы с нашим учением, а если умрет, то со смертью своею прорастет и принесет много плода.
Ученики же мои, иные из которых почитали меня за Христа, спросили:
– Мы слышали из закона, что Христос пребывает вовек. Как же ты говоришь, что должно вознесену быть Человеку? Кто этот Человек?
Не уразумели они моих слов о Христе – духе истинном, пребывающем от сотворения человека, ибо как еще сказал Исаия, "народ сей ослепил глаза свои, и окаменил сердце свое, да не видят глазами, и не разумеют сердцем, и не обратятся, чтобы я исцелил их". И я им ответил так:
– Еще на малое время свет моего учения есть с вами, ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма. А ходящий во тьме не знает, куда идет. Доколе свет истины с вами, веруйте в него, да будете сынами света. Верующий мне, не мне верует и не моему слову земного человека, но слову отца моего чистого, которое идет из глубин духа, слову человека духовного. Я свет принес в мир, чтобы всякий верящий мне не оставался во тьме. И если кто услышит мои слова и не поверит, я не сужу его, ибо я пришел не судить людей, но спасти людей. Отвергающий меня и не принимающий слов моих имеет судью в себе, и только сам собой судим будет. Слово, которое я говорил, – оно будет судить его в один из дней. Ибо я говорил не от себя, земного человека, но от отца духа моего, он дал мне заповедь, что сказать и что говорить. И я знаю, что заповедь его есть жизнь вечная в духе.
Сказав это, я отошел от них и вышел из храма.
И подступили ко мне ученики мои, и сказал я им:
– Вы потому болеете и умираете духом, что любите то, что вас обманывает. Тот, кто постигает, да постигает! Материя породила страсть, не имеющую подобия, которая произошла от чрезмерности. Тогда возникает смятение во всем теле. Вот почему я сказал вам: крепитесь, и, если вы ослабли, крепите же себя пред разными формами природы. Тот, кто имеет уши слышать, да слышит.
Сказав сие, я отошел собраться с духом своим, когда ученики мои остались сами. И, как бывало, принялись они спорить меж собою, выясняя, кто из них есть первый. И сказал Петр Марии:
– Сестра, ты знаешь, что Учитель любит тебя больше, чем прочих женщин. Скажи нам слова его, которые ты вспоминаешь, которые знаешь ты, а не мы, и которые мы никогда не слышали.
Мария же сказала:
– Я созерцала порождение, сына отца духа своего в себе и сказала Учителю: "Я видела в себе сегодня твой дух, порождение отца истинного в видении". И ответил мне Учитель: "Блаженна ты, ибо ты не дрогнула при виде его. Ибо где ум, там сокровище". Я сказала ему: "Учитель, теперь скажи: тот, кто созерцает проявления отца – он созерцает душой или духом?" Учитель ответил мне и сказал: "Он не созерцает не душой и не духом, но умом, который между этими двумя, и который есть проводник между духом и душой". И отныне я в мире избавлена была от мирского, и заново познала слово отца. Узы забвения временны. Отныне я достигну покоя времени, вечности, в молчании.
Сказав это, Мария умолкла. Андрей же ответил и сказал братьям:
– Скажите-ка, что вы можете сказать по поводу того, что она сказала. Что касается меня, я не верю, что Учитель это сказал. Ведь эти учения суть иные мысли.
Петр же, который изначально невзлюбил Марию, спросил братьев:
– Разве говорил он с женщиной втайне от нас, неоткрыто? Должны мы обратиться и все слушать ее? Предпочел он ее более нас?
Тогда Мария расплакалась и сказала Петру:
– Брат мой Петр, что же ты думаешь? Ты думаешь, что я сама это выдумала в моем уме или я лгу об Учителе?
Левий ответил и сказал Петру:
– Петр, ты вечно гневаешься. Теперь я вижу тебя состязающимся с женщиной как противники. Но если Учитель счел ее достойной, кто же ты, чтобы отвергнуть ее? Разумеется, Учитель знает ее очень хорошо. Вот почему он любит ее больше нас. Лучше устыдимся! И облекшись совершенным человеком, будем проповедовать евангелие, не ставя другого предела, ни другого закона, кроме того, что сказал Учитель.
