не был обойден путем соблюдения буквы закона при нарушении его смысла. Комментаторы приводят следующий пример обхода этого запрета: формально проценты за предоставление денег не взимаются, но заключается соглашение об участии клирика-займодавца в прибыли с исключением риска его ответственности, в результате клирики, «таким образом давшие деньги, будучи на самом деле ростовщиками, прикрываются наименованием участников» [244]. В связи с этим Первый Вселенский Собор запретил как «откровенный» заем под проценты, так и «нечто иное, вымышляемое ради постыдной корысти» [245].
Под категорию запретных мирских дел в древнем праве попали не только собственно «предпринимательские» виды деятельности, но и другие, которые противоречили евангельскому запрету служить двум господам. В связи с этим клирикам со времен Древней Церкви воспрещено участвовать в государственном управлении и служить в армии [246].
Традиция запрета участия в мирских делах неоднократно повторялась в каноническом праве и в средневековье. Так, например, на Западе клирикам было воспрещено выступать адвокатами в светских судах и управлять светскими имениями [247], наряду с этим воспрещалось монахам и клирикам, «сгорающим в огне жадности», изучать гражданское право и медицину с целью получения дохода [248].
Нужно сказать, что и в настоящее время эта проблема не менее актуальна по той причине, что в ряде случаев клирики вынуждены работать на светской работе, для того чтобы обеспечить свое существование, например, когда приход не в состоянии содержать священника (а на Востоке – и его семью). Отсюда – необходимость канонического регулирования этой реальности.
В западной католической традиции Кодекс канонического права устанавливает самые общие, принципиальные положения об этом с правом местного ординария решать вопросы в конкретной ситуации. В связи с этим клирику запрещается без разрешения местного ординария или законной церковной власти:
– исполнять мирские должности, предполагающие обязанность составлять финансовые отчеты, выдавать поручительства (даже собственным имуществом), подписывать векселя [249];
– заключать сделки и заниматься коммерцией, как ради своей, так и ради чужой выгоды [250].
При этом безусловно запрещено занимать публичные должности, предполагающие участие в осуществлении гражданской власти [251].
Позиция Восточного кодекса во многом схожа – ряд занятий, такие как осуществление гражданской власти, добровольная военная служба, бизнес, рассматриваются несовместимыми со статусом клирика. В отношении бизнеса Восточный кодекс делает исключение – это допустимо с разрешения компетентной церковной власти или Апостольского Престола [252], а наряду с этим содержится общее правило, согласно которому практиковать гражданскую профессию можно только с разрешения своего иерарха [253]. Такая позиция представляется разумно взвешенной с учетом того многообразия – культурного, социального, политического, экономического, с которым «сталкивается» Кодекс канонов Восточных Церквей.
В современном каноническом праве Русской Православной Церкви данный вопрос был рассмотрен комиссией Межсоборного присутствия по вопросам церковного управления и механизма осуществления соборности в Церкви [254], которая подготовила с этой целью проект документа «Профессии, совместимые и несовместимые со священством». К числу несовместимых со священством профессий отнесены:
– воинская служба, предполагающая ношение и применение оружия (исключение составляют военные священники);
– государственная и муниципальная служба, исполнение судейских обязанностей;
– врачебная и медицинская практика;
– занятия бизнесом;
– занятия в сомнительных с моральной точки зрения учреждениях (игорные дома, казино, бары и др.);
– профессиональное занятие спортом;
– актерство, профессия танцора или сценического певца.
С юридической стороны документ оставляет, впрочем, двойственное впечатление. С одной стороны, привлекает и даже подкупает историко-каноническая и отчасти теологическая проработка вопроса: из содержания документа, апеллирующего к Священному Писанию и канонам древних Соборов, прямо следует, почему именно этот круг профессий оказался «вне закона» для священников. Но, с другой стороны, страдает юридическая техника – да, установлен перечень профессий, которые несовместимы со служением священника и диакона, но что из этого следует? Означает ли это, что они безусловно воспрещены, или же это означает, что к ним нельзя прибегать без благословения правящего архиерея? В редакции проекта этот вопрос остается открытым [255], в то время как в приведенных выше католических кодексах установлен понятный запрет на занятие соответствующими профессиями без разрешения местного ординария или иной компетентной церковной власти.
Другим аспектом жизни клириков в миру, затронутым еще древним правом, является их внешняя благопристойность. Так, Апостольские каноны воспрещали клирикам употребление спиртных напитков и азартные игры, участие в празднествах, связанных с языческими обрядами, надевание масок. В том же русле в соборном праве Средних веков с сожалением отмечалось, что не только клирик низшего ранга, но даже прелаты церквей засиживаются допоздна в развлечениях и разговорах, отнюдь не являющихся необходимыми, и оставляя для сна то, что осталось от ночи, с трудом поднимаются к утренней службе и проводят целое утро в состоянии ступора [256]. Каноны воспрещают такое поведение под страхом отстранения от церковной должности и строго приказывает в свете добродетели послушания отравлять свою должность равным образом днем и ночью ревностно и посвященно. Очевидно, лежащее в основе канона понимание невозможности культивирования особого внутреннего мира клирика без внешнего образа жизни, соответствующего призванию духовного лица.
К внешней благопристойности относятся и нормы внешнего вида, в связи с чем клирикам предписывалось носить одежду, подобающую их сану, избегать «пышной одежды», поскольку «всякая роскошь и украшение тела чужды священнического чина и состояния» [257]. Нужно сказать, что впоследствии правила об одежде клириков, в том числе о возможности носить мирскую одежду, а также об их внешнем виде, в значительной степени развивались под влиянием социальной среды, в которой клирикам приходилось осуществлять свое служение. Так, различные подходы сформировались на Западе и на Востоке относительно причесок и бороды клириков, обязанность носить соответствующую одежду установлена в качестве общего правила, но из него возможны исключения с учетом особенностей социума (например, конференции епископов вправе устанавливать на этот счет правила с учетом местных особенностей). В Русской Православной Церкви в ношении священниками светской одежды и подстригании усов и бороды каноническое право не усматривает ничего противоречащего канонам и обычаям Древней Церкви, хотя при этом поощряется следование во внешнем виде традициям ношения священнической одежды, в то время как «совершенное удаление бороды хотя и не запрещено канонами, все-таки предосудительно, ибо представляет собой вызов многовековой традиции и противоречит тому представлению о внешнем виде священника, который сложился в благочестивом народном сознании» [258]. В западной традиции в Средние века в Corpus juris canonici, напротив, прочно прижился запрет клирикам отращивать волосы и бороду и предписывалось ношение тонзуры. Как видим, каждая из традиций канонического права вырабатывала те нормы внешней благопристойности, которые соответствовали социуму, в котором жила видимая Церковь. Отметим с сожалением, что при этом ни одна из традиций не исследовала библейско-эзотерическое содержание
