В Евангелии имена Семидесяти апостолов не указаны, и это наводит на мысль, что Семьдесят здесь – это число собирательное (также как оно употреблялось в Ветхом Завете: например, семьдесят помогающих Моисею в управлении народом). Существенно, что, в отличие от апостольской Двоенадесятицы, нуждавшейся в восполнении после отпадения Иуды (см.: Деян. 1: 15–26), специальных актов избрания новых благовестников на место отпавших из числа Семидесяти не требовалось. Господь Сам так устроил, что лик Семидесяти был восполнен в продолжение апостольского века.
Отличается ли их апостольство – цель избрания и полученные духовные дары – от служения Двенадцати? Отличие, конечно, есть. Семьдесят – это апостолы, то есть вестники, посланники, в самом общем смысле слова. Это делатели, которые были избраны для временного поручения – подготовить иудеев (прежде всего, жителей галилейских городов) к последней проповеди Христа: «Жатвы много, а делателей мало» (Лк. 10: 2). Двенадцать апостолов – это особая иерархическая единица. Мы веруем в апостольскую Церковь, то есть в основании своем имеющей апостолов, избранных и поставленных на это служение Самим Христом. Церковь хранит апостольское Предание – то, что они получили от самого Христа и передали другим ученикам, и апостольское преемство – от них происходит священная иерархия (епископство, священство, диаконский чин).
Наставления, данные Семидесяти перед отправлением на проповедь (Лк. 10: 1–16), в целом повторяют наставления Христа, данные Двенадцати. Семьдесят апостолов, как и Двенадцать, посылаются только к иудеям (потому что отправляются в города, куда Сам Господь потом шел с проповедью, а Он благовествовал только «погибшим овцам дома Израилева» – см.: Мф. 15: 24). Им даются общие правила поведения, те же духовные дары исцеления, способствующие проповеди Царства; высота их посланничества подтверждается возвещением горя тем, кто отвергнет проповедь апостолов. Но есть и важное отличие: если часть наставлений Двенадцати дана была «на вырост», то есть относилась к всемирной проповеди после Воскресения Христова и Пятидесятницы (см.: Мф. 10: 17–20), то наставления, адресованные Семидесяти, ориентированы только на ближайшую миссию среди галилейских иудеев – подготовить их к последнему посещению и проповеди Мессии.
Вернувшись с проповеди[254], Семьдесят, удовлетворенные успехом миссии, более всего радовались полученному дару изгнания бесов: «Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем» (Лк. 10: 17). Господь же словами: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк. 10: 18) указал, что ученики, творя чудеса экзорцизма именем Христовым, приобщились к куда более значительной победе – Бога над сатаной, которая некогда была явлена в свержении падших духов с неба, сейчас совершается в служении воплотившегося Сына Божия и будет окончательно обнаружена при Втором Пришествии Христа. Эта победа Сына обеспечивает неприкосновенность верующих для «силы вражией» (Лк. 10: 19) и их спасение. Не изгнание бесов из других людей, а собственное изъятие из-под власти диавола – вот что должно составлять главный предмет радости учеников: «Однакож тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10: 20). Прп. Ефрем Сирин объясняет эту радость через контраст с Иудой-предателем. «Не радуйтесь, – говорит, – что бесы повинуются вам, – поскольку и Иуда Искариот изгнал бесов, но – радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (ср.: Лк. 10: 20); Иуда же написан на земле вместе с распинателями Господа. Иуда изгнал демонов, дабы сам враг Господа разъяснил товарищам своим – распинателям, действительно ли через веельзевула Господь изгонял бесов, и дабы предатель постыдился, если бесы убоялись того, кто был вор»[255].
Господь и Сам после этих слов возрадовался и обратился к Отцу: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение» (Лк. 10: 21). Благоволение Божие выразилось в том, что тайны Царства были открыты простым, не книжным людям (младенцам как в смысле учености, так и в значении незлобия), а не тем, кто считал себя мудрым, разумным и достойным этого познания. Слова, что Отец что-то «утаил», не делают Его виновником их незнания. Подобный оборот встречается и в беседе о Хлебе небесном (Ин. 6: 44). Открываемое через Христа учение о Царстве имеет особое свойство: адресованное всем людям, оно остается закрытым для человека пристрастного, не желающего его принимать по злобе или неспособного его принять из-за греха. Можно думать о себе как о хорошем и достойном человеке, никогда никому ничего плохого не делавшем, и в этой самоуспокоенности (по сути, греховной) так и не почувствовать нужды в Спасителе; знание библейского учения остается для такого человека внешним, то есть невостребованным, непонятым, утаенным.
2.4. Преображение Господне: явление ученикам божественной славы
Обратимся к событиям, последовавшим сразу за апостольским исповеданием у Кесарии Филипповой, где ученики в лице Петра исповедали свою веру в Иисуса как Сына Божия, а Господь ублажил эту веру и на ее основании, как на неком камне, обещал создать Церковь Свою (Мф. 16: 18–19). Господь обещает в будущем дать апостолам ключи Царства – власть прощать грехи и совершать другие таинства. Создавая Церковь и давая ей в лице апостолов власть исцеления человеческих душ, Господь обещает неуязвимость Церкви для диавола: «Врата ада не одолеют ее» (Мф. 16: 18). Такая незыблемость Церкви как Тела Христова связана с Главой Церкви, Который является самой истиной: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1: 5), «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14: 6).
Там же, в Кесарии, Господь, зная, что «приближаются дни взятия Его от мира» (Лк. 9: 51), впервые открыто говорит апостолам о предстоящих Страстях. Ученики – в лице того же Петра – прекословят. Попытка апостола Петра из лучших побуждений нерассудительной любви не допустить страданий Христа пресекается очень строго: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16: 23). Мы видим, что два разных действия исходят из одного источника: Иуда Искариот предает Христа на страдания по наущению диавола, так что и сам именуется диаволом (Ин. 6: 70), а ап. Петр назван сатаной по обратной причине – потому что пытается удержать Христа от страданий, но тоже по наущению сатаны. Дьявол добивается смерти Христовой, не зная, чем она для него самого обернется, но в то же время с самого начала служения Христова он пытается уклонить Самого Христа от пути Страданий на путь угождения человеческим желаниям (искушения в пустыне), а также представить ученикам и всему народу страдания, как дело недостойное Мессии (как сказал ап. Павел, «слово о кресте для погибающих юродство есть» – 1 Кор. 1: 18). Одна из страшных евангельских картин – глумление иудеев над распятым Спасителем как радостное оправдание своего неверия Ему: «Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын» (Мф. 27: 41–43).
Через шесть дней (или через восемь, если считать также день исповедания и день Преображения, как это, видимо, делает евангелист Лука – см.: Лк. 9: 28) после исповедания апостолов у кесари Филипповой (Мф. 16: 15–19) и первого явного предупреждения учеников о грядущих страданиях Христа произошло Преображение Господне – явление славы Христовой. Слава Христа как Сына Божия уже открывалась ученикам в Его чудесах и учении, но Преображение – это единственный раз до Воскресения Христова, когда ученики увидели неприкровенное явление славы Сына Божия. Об этом рассказывают евангелисты Матфей, Марк и Лука и свидетельствуют два очевидца Преображения – апостол Иоанн Богослов: «…и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин. 1: 14) – и апостол Петр: «…быв очевидцами Его величия. Ибо Он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к Нему такой глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение. И этот глас, принесшийся с небес, мы слышали, будучи с Ним на святой горе» (2 Петр. 1: 16–18). Преображение предвосхищает Второе Пришествие Христово, которое, в отличие от Первого, будет явлением Христа во славе.
Иисус взял трех апостолов – Петра, Иоанна и Иакова Зеведеевых – и поднялся на высокую гору (по Преданию – на Фавор), чтобы помолиться. Утомленные ученики вскоре заснули, но, когда проснулись, увидели, что во время молитвы Христос преобразился: лицо Его просияло, как солнце, а одежды Его стали белыми, как свет (Мф. 17: 2), и блистающими, как снег (Мк. 9: 3). Во время Преображения Господня произошло явление двух ветхозаветных праведников – законодателя Моисея и пророка Илии, также явившихся во славе и беседовавших со Спасителем о страданиях, которые Ему надлежало перенести в Иерусалиме. Апостолы пробудились, застав конец беседы, и, как все евангелисты отмечают, устрашились увиденного. Необычайность видения славы Христовой и явления пророков так поразила Петра, что он воскликнул: «Наставник! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи[256]: одну Тебе, одну Моисею и одну Илии…» (Лк. 9: 33) (апостолы Марк и Лука отмечают, что Петр не понимал, что говорит, желая Иисусу остаться на горе в явлении Царства и не страдать).
