Согласно правилу «пикуах-нефеш», выполнение заповедей Торы не должно соблюдаться, если в опасности оказывается человеческая жизнь. Например, во время голода еврею, чтобы выжить, позволено есть запрещённую Торой пищу. И в субботу, когда нельзя пользоваться транспортом, еврей обязан отвезти к врачу больного, жизнь которого находится в опасности. Это правило применимо не только к отдельным людям, но и к целой группе людей, и даже ко всему народу. Во время чрезвычайных ситуаций или боевых действий правило «пикуах-нефеш» отменяет абсолютно все субботние ограничения. Никому из евреев и в голову не придёт складывать оружие, если начатый в пятницу бой не завершился с закатом солнца, то есть с наступлением субботы. И вооружённого террориста спецслужбы будут преследовать и в субботу, и в любой другой иудаистский праздник, пока не уничтожат. Во всех этих и им подобных случаях нарушение запрета считается не грехом, а праведным делом.
И вот теперь — внимание! — мы подходим к самому главному. Объявив, что деятельность Иисуса Назарянина угрожает жизни и спокойствию мирных людей, саддукеи и фарисеи могли получить право арестовать и судить его, как отъявленного преступника, даже во время великого праздника. Как мы помним, высшие иудейские иерархи во главе с Каиафой ещё за несколько месяцев до последней роковой Пасхи решили, что «если оставим Его (Иисуса. — А. Л.) так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом... ...лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11:48, 50).
Обратите внимание на формулировку! Если действия Иисуса квалифицировать подобным образом, то расправа над ним становится, с точки зрения саддукеев и примкнувших к ним фарисеев, не нарушением Закона, а полезным и богоугодным делом, подпадающим под правило «пикуах-нефеш»! По утверждению первосвященника, Иисус представлял смертельную опасность для народа Израиля, и, как вредного смутьяна, его следовало обезвредить немедленно, не взирая ни на какие самые строгие предписания Моисеева Закона. Под такой призыв Каиафы члены Синедриона безо всяких возражений могли собраться для суда над Иисусом в святую Пасхальную ночь, могли допрашивать его и приговорить к смерти. Никаких препятствий религиозного характера для этого не существовало, если только в действие вступало правило «пикуах-нефеш».
Как видим, «начальники иудейские» вполне могли оказаться причастными к расправе над Иисусом, даже если брать за основу не рассказ Иоанна, а синоптические Евангелия, утверждающие, что Страсти Господни произошли в самый первый день Пасхи.
Какая из этих двух версий — Иоанна или синоптиков — ближе к истине? Со всей определённостью сказать нельзя, могло, оказывается, и так произойти, и эдак. Лично мне больше нравится рассказ Иоанна, но, повторю, и версия синоптиков в принципе не противоречит положениям иудаизма и тоже имеет право на существование. Так что, читатель вправе выбрать любую, какая ему больше нравится.
Кстати, версию синоптических Евангелий можно подкрепить ещё вот каким рассуждением. Как мне кажется, — и, судя по всему, это именно так и есть, — современные критики евангельских текстов слишком преувеличивают трепетное отношение древних иудеев к установлениям своего Закона. В сохранившихся исторических документах можно найти свидетельства того, как самые строгие предписания иудаизма иногда нарушались под влиянием различных причин как уважительных, так и не очень. Иосиф Флавий рассказывает, что однажды на Пасху во время правления Архелая (4 до н. э. — 6 н. э.) произошли серьёзные беспорядки в Храме. Архелай послал против бунтовщиков отряд воинов с приказом изловить зачинщиков. Но народ прогнал воинов. Тогда Архелай послал против народа всё своё войско. Внезапно напав на бунтовщиков, солдаты убили около 3 тыс. человек. Празднование Пасхи было прекращено, и напуганный народ разошёлся по домам {166}.
Если следовать логике современных библеистов, то это событие, противоречащее строгим иудейским установлениям, Иосиф Флавий просто-напросто выдумал сам.
6. Суд над Иисусом, скорее всего, был тайным. Никого из посторонних на него не приглашали. Ученики и друзья Христа также не вызывались — ни как обвиняемые, ни как свидетели. Откуда в таком случае евангелистам известны подробности той страшной ночи? (Между прочим, с точки зрения критиков-библеистов, это тоже одно из весомых доказательств несостоятельности евангельских рассказов. Очевидцев-то ведь не было!)
Что ж, попробуем разобраться. Прежде всего выясним, имел ли возможность кто-нибудь из друзей Иисуса оказаться в ту ночь в доме Каиафы? Вспомним свидетельство Иоанна о том, что вслед за арестованным Христом во двор к первосвященнику вошёл «и другой ученик; ученик сей был знаком первосвященнику» (Ин. 18:15). Вполне вероятно, что этот таинственный ученик (церковное Предание отождествляет его с евангелистом Иоанном) имел доступ не только во двор, но и во внутренние покои дома, где происходил суд, ведь сказано же — «был знаком первосвященнику»! Присутствие Иоанна в доме можно предполагать по тому, что его определённо не было во дворе в тот момент, когда слуги первосвященника досаждали Петру каверзными вопросами. Несомненно, он заступился бы за товарища перед слугами, которых, судя по всему, совершенно не опасался. Это — во-первых.
Во-вторых, если даже друзья Иисуса в дом не входили, слухи о том, что там творилось, всё равно могли просочиться наружу. В доме в ту ночь собрались люди самого разного звания и состояния, которым не было абсолютно никакого резона держать язык за зубами. Современные исследователи, живущие в эпоху газет и телевидения, постоянно забывают, что во времена Иисуса главным источником информации являлась устная речь или, проще говоря, — слухи. Это сегодня все возле телевизоров сидят, а тогда за новостями специально ходили на базары, перекрёстки улиц и прочие людные места. Счастливчик, приносивший свежие новости, становился героем дня, за ним ходили толпами, его зазывали в гости. Любой из тогдашних иерусалимцев мечтал хоть на самое короткое время оказаться в этой роли. Поэтому всё, что происходило ночью за закрытыми дверями в доме первосвященника, уже на следующий день должно было стать предметом самого живейшего обсуждения на всех городских улицах и базарах.
Точно так же могли просочиться на улицы Иерусалима и подробности о суде Пилата. Солдаты вспомогательных войск, стоявшие на часах в претории, были сирийцами на римской службе. Как и евреи, они говорили на арамейском языке и, следовательно, могли слышать и понимать разговор Иисуса с Пилатом. А дальше всё просто. Солдат не всё время сидит в казарме, иногда он и в город отлучается. А в городе, как известно, солдат всегда найдёт, где выпить стакан вина и поговорить по душам, в том числе и о том, что происходило в претории во время допроса Пилатом Иисуса-Галилеянина.
Так что, были друзья Иисуса в доме у Каиафы или не были, — не суть важно. И без них нашлись бы желающие рассказать о событиях той трагической ночи.
7. В этой главе мы много времени посвятили разбору и критике взглядов современных исследователей, отрицающих достоверность евангельских рассказов о суде над Иисусом. А ведь эту задачу можно было значительно упростить! У знаменитого Иосифа Флавия есть один эпизод, поразительно напоминающий историю, произошедшую с Иисусом. Странно, что никто из исследователей до сих пор не удосужился провести между ними параллели!
Итак, вот этот удивительный эпизод. Через тридцать лет после казни Иисуса, рассказывает Иосиф Флавий, некто Иешуа, сын Анана, «простой человек из деревни», бегая по улицам Иерусалима, пророчествовал о гибели города и разрушении Храма. Иудейская верхушка сама выдала его прокуратору Альбину как возмутителя спокойствия. «Будучи истерзан плетьми до костей», продолжает Иосиф Флавий, Иешуа не переставал твердить своё жуткое пророчество. Тогда прокуратор отпустил его, посчитав за обычного сумасшедшего {167}.
Как многое в этой мрачной истории перекликается с тем, что мы знаем об Иисусе из евангельских рассказов! Так же, как и Христос, Иешуа, сын Анана, был признан иудейским начальством опасным смутьяном; так же, как и Христос, он был выдан римским властям на расправу и, что самое удивительное, подобно Христу, был признан прокуратором невиновным! Заслуживает внимания и такая немаловажная деталь: Иешуа прибыл в Иерусалим «к тому празднику, когда по обычаю все иудеи строят для чествования Бога кущи...» {168}. То есть ещё одно поразительное совпадение с историей жизни Иисуса! Как и в случае с Христом, иудейское начальство не стало дожидаться окончания праздника и сразу же потащило Иешуа, сына Анана, к прокуратору Альбину!
