АМЕН
Когда равви Шмелке почувствовал, что скоро умрет, он сказал своим хасидим: «До сих пор я не хотел вам этого говорить, но теперь скажу, ибо пришло время. Вам известно, что я всегда усердно молился и произносил благословение перед трапезой там, где был кто–либо, кто мог сказать «Амен». Ибо каждое благословение рождает ангела и этот ангел неполноценен, покуда кто–нибудь не скажет «Амен». Но однажды, путешествуя, я произносил благословение в уединенном месте, где не было никого, кто мог бы произнести «Амен». Я уже начал чувствовать сильное беспокойство по этому поводу, как вдруг около меня возникли двое. Когда я произносил слова благословения, то все дивился росту и стати незнакомцев, а когда я закончил, они с неизъяснимой сладостью сказали: «Амен». Когда же я попытался разглядеть их поближе, облако обволокло их и они исчезли».
Во второй день месяца Ияр в 5538 году*[192] равви Шмелке собрал своих учеников. Он торжественно сидел в своем большом кресле, лицо его сияло, а глаза, как и всегда, были ясными и чистыми. Равви Шмелке произнес: «Вам следует знать, что сегодня – день моей кончины». Ученики стали плакать, но равви сказал, чтобы они прекратили, и продолжал: «Вам следует также знать, что во мне обитает душа пророка Самуила. Тому есть три признака: мое имя Самуил; я – левит, и он тоже был левитом; моя жизнь продолжалась пятьдесят два года, как и его жизнь. Но люди называли его Самуилом, а меня – Шмелке, и поэтому я так и останусь в их памяти как Шмелке». Затем он сказал своим рыдавшим ученикам, чтобы они оставили его одного. Когда они вышли, равви Шмелке прислонился к спинке кресла и скончался.
В молодости равви Аарон носил прекрасные дорогие одежды и каждый день разъезжал в коляске. Но наступил момент, когда коляска перевернулась. Равви Аарон упал, и на него снизошло священное прозрение: он понял, что должен оставить свой образ жизни и вступить на иной путь. Он поднялся, и дух его возрос вместе с ним. Когда он поставил ногу на подножку, чтобы вылезти из коляски, на него нахлынули потоки разнообразных божественных даров, а когда он ступил на землю, то все небесные светила стали ему подвластны.
В пятницу вечером, после трапезы в доме Межричского маггида, равви Аарон вернулся на постоялый двор, где он остановился, и стал шепотом читать Песнь Песней. Вскоре пришел слуга маггида, постучался к нему в дверь и сказал, что маггид не может заснуть, потому что мощные раскаты голоса Аарона, читающего Песнь Песней, долетают до его комнаты.
Однажды, когда равви Аарон был в доме Великого Маггида вместе с другими учениками, он внезапно почувствовал сильную усталость. Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Аарон пошел в комнату учителя, лег там на кровать и заснул. Спал он весь день и всю ночь. Товарищи хотели его разбудить, но маггид не разрешил, сказав: «Он надевает Небесные филактерии».
Рассказывал некий цадик.
Удовольствия всех миров ломились к равви Аарону, но он отказал им. «Если они являются удовольствиями, – сказал он, – то прежде чем я их попробую, я бы хотел достаточно для этого потрудиться».
Равви Аарон путешествовал по всей России, от одного еврейского местечка к другому, в поисках молодых людей, достойных стать учениками его наставника. Великого Маггида, чтобы через них хасидское учение могло распространиться повсюду. Однажды приехал он в город Амдур. Там он услышал, что за городом в лесу в уединенном месте живет благочестивый ученый муж равви Хайк, воздерживающийся от общения с миром и людьми и умерщвляющий свою плоть. Чтобы заставить его прийти в город, равви Аарон стал читать в синагоге проповеди, и его слова производили на всех огромное впечатление, однако прошло немало времени, прежде чем отшельник узнал об этих проповедях. И вот однажды, когда наступило время очередной проповеди, он пришел в Дом Молитвы. Когда равви Аарон узнал о приходе этого человека, он не стал читать проповедь, но сказал только: «Если человек не становится лучше, он становится хуже». Подобно лекарству, пробуждающему против болезни истинную основу жизни, проникли эти слова в душу аскета. Он подбежал к равви и стал умолять его помочь ему освободиться из лабиринта ошибок, в котором он утратил свой путь. «Только мой учитель, маггид из Межрича, способен сделать это», – отвечал равви Аарон.
«Тогда напиши ему письмо, – сказал аскет, – чтобы он мог узнать обо мне».
Равви Аарон выполнил эту просьбу и написал письмо маггиду, после чего равви Хайк отправился в путешествие, надеясь, что еще до того, как он сможет заговорить с маггидом, тот уже будет знать, что перед ним – один из выдающихся людей своего поколения. Когда маггид распечатал письмо, он (возможно, без всякого умысла) стал читать его вслух. В письме говорилось, что человек, который его принесет, не обладает даже малейшей долей доброты. Равви Хайк заплакал, услышав это. «Подожди, – прервал его маггид. – Правду ли пишет о тебе “литовец”?» – «Правду или нет?» – спросили и другие, присутствовавшие при этом. «Не знаю», – сказал равви Хайк. «Что ж, – заключил маггид, – если так пишет «литовец», то это, по всей видимости, правда». – «Тогда исцели меня, равви!» – стал умолять аскет.
Целый год трудился маггид и в конце концов исцелил этого человека. Позднее равви Хайк и в самом деле стал одним из величайших людей своего поколения.
Как–то равви Аарон произносил утреннюю молитву в синагоге Межрича. Когда он уже, обращаясь к Богу, собирался вымолвить слово «Царь», слезы потекли у него из глаз и он не мог продолжать. После молитвы его спросили, что случилось. Равви Аарон объяснил: «В тот момент я подумал о том, как однажды равви Иоханан бен–Заккаи сказал Веспасиану: «Мир тебе, царь! Мир тебе, царь!» Римлянин же ответил ему с гневом: «Ты дважды заслужил смерть. Во–первых, я не царь, а ты назвал меня царем. Во–вторых, если я царь, почему ты не приходил ко мне до сих пор?» В самом деле, Бог еще не царит на земле, и часть вины за это лежит и на мне. Так почему же я еще не покаялся? Почему же я еще не пришел к Нему?»
Равви Аарон из Чернобыля, сын дочери Аарона из Карлина, родившийся после смерти деда и названный в его честь, был однажды арестован властями и спасся только благодаря взятке, которую хасидим без его ведома дали начальству. Когда Аарон узнал об этом, он воскликнул: «Увы! Как ущербно мое поколение! Если бы мы были равны моему деду, равви Аарону Великому, то неправедный суд можно было бы предотвратить и без всякой взятки». Затем он рассказал такую историю:
«Однажды гайдамаки Украины и России составили заговор против евреев, стремясь истребить их и присвоить их собственность. Когда известия об этом достигли Межрича, главы общин пришли к святому маггиду и спросили его, что делать. Поскольку маггид видел, что всеми гонениями заправляет Сатана, то он повелел, чтобы все люди, мужчины, женщины и дети, спрятались в окрестных лесах, взяв с собой из имущества столько, сколько они могут унести.
Група людей пришла в синагогу, чтобы спасти священную утварь. А с потолка в Доме Молитвы свисала огромная оловянная люстра с тридцатью шестью светильниками. Мой дед, равви Аарон Великий, приобрел ее на те деньги, которые, копейка к копейке, собрали его ученики и хасидим маггида. Каждую пятницу святой маггид сам зажигал все светильники на этой люстре. В какой–то момент, когда вся другая утварь была вынесена, в синагоге осталась только эта люстра. Дед же мой тем временем стоял у окна, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Вдруг он увидел, что люди собираются снять люстру. В ту же секунду он оказался в центре зала и громко закричал: «Не трогайте ее!»
Послали к маггиду рассказать, что произошло, и узнать, что он собирается делать в такой ситуации. Маггид выслушал и, какое–то время помолчав, сказал: «Пусть все, мужчины, женщины и дети, соберутся в Доме Молитвы». Когда мой дед увидел, что в синагоге собирается вся община, он послал к маггиду человека с просьбой, чтобы маггид пришел и простил его за содеянное. Маггид не ответил. Мой дед еще раз послал человека с извинениями, и маггид снова ничего не ответил.
А в Доме Молитвы тем временем собрались евреи Межричской общины. Там были все: мужчины, женщины, дети. Не было только маггида. Вдруг один человек, стоявший снаружи, вошел и сказал деду, что в город входят гайдамаки. Тогда мой дед вышел и сел на входе в синагогу. Когда гайдамаки приблизились к нему, он грозно сказал им: «Почему беснуются народы?»
Тут же предводителя гайдамаков поразило безумие, и он начал избивать собственных людей. Гайдамаки бросились кто куда и убежали из города».
Так равви Аарон из Карлина толковал слова Писания «…Вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба»*[193]: «Если сын Израиля твердо держит себя в руках и прочно стоит на земле, то голова его касается Небес».
