Благочестивый вандализм
Урусского человека особое отношение к святыне. Русскому мало просто смотреть на нее, прикасаться к ней – хочется проявить, я бы сказал, благочестивый вандализм, то есть взять частичку святыни на память. Именно с этим связан нездоровый обычай забирать землю с могил святых и подвижников. Правда, что с ней делать дальше, никто толком не знает. Святую воду можно пить, просфору употреблять в пищу, маслом помазываться. А землю, как правило, кладут в святой уголок, где она благополучно и лежит годами неизвестно для чего.
Монахи из Троице-Сергиевой лавры рассказывали, что когда рака у преподобного Сергия была деревянной, ее приходилось менять несколько раз в год – благочестивые миряне-паломники, прикладываясь к ней, старались на «память» отщепить кусочек. И ведь получалось! Потом раку изготовили из стекла и металла – проблема решилась. Но возникла другая, в прямом смысле слова связанная со стенами лавры. Не один раз приходилось выслушивать восторженные отзывы паломников, которым удалось отковырять кусочек монастырской ограды – «на молитвенную память».
Однако наивно думать, что так поступают только миряне. В 2005 году, еще студентом, я побывал на Святой земле. Наша делегация, состоящая в том числе и из духовенства, прибыла к Мамврийскому дубу в Хевроне. Сам дуб, как известно, уже давно высох, но все равно огорожен металлической решеткой, на которой только на одном языке была сделана предостерегающая надпись, что касаться дуба строжайше запрещено. Догадались – на каком языке? Правильно, на нашем родном. И вот гид, рассказав историю дуба, отлучился буквально на пару минут с просьбой подождать его на месте. Как только он скрылся с глаз, большинство батюшек, ретиво перепрыгнув через ограду, стали обламывать дубовые ветки и кору, пряча добычу в рукава ряс и карманы подрясников…
В последнее десятилетие на церковных прилавках обреталось огромное количество псевдоцерковной макулатуры: книги о конце света, втором Пришествии, о вреде компьютера, Интернета, ИНН, новых паспортов. Святейший Патриарх Кирилл ситуацию несколько изменил – теперь правящие архиереи не могут самостоятельно благословлять выпуск книг, эти функции передали Издательскому Совету, где псевдоправославные тексты попросту отсеиваются (впрочем, архипастырское благословение на подобных книгах нередко оказывалось ложным). И сразу стало меньше книг «местного производства», которые писались «внутриепархиально» и так же распространялись. Как правило, это издания, повествующие о местных «чудесах», обильно приправленные благочестивыми, но бессмысленными комментариями.
Вспоминается такая история. Однажды к ныне покойному Митрополиту Питириму (Нечаеву)[17] пришел на прием священник и попросил благословения на издание книги, которую и оставил владыке. Митрополит Питирим книгу прочитал: в ней все было очень примитивно и идеально: солнышко светило, птички пели, все ходили крестным ходом. Владыка прямо на обложке оставил свой отзыв: «Тьфу! Митрополит Питирим».
Никогда не понимал стремления некоторых прихожан обязательно передать записочки на Афон, Святую землю, в египетские монастыри. В этом есть некий магизм: человек думает, что служба на Афоне более благодатная. Неправда! Божественная литургия везде одна и та же. Нет никакой разницы между евхаристическим каноном в какой-нибудь глухой деревеньке Калужской области и в монастырях Греции. А получается, что вместо того чтобы поддержать родной храм или монастырь, люди передают записки и платят приличные суммы, то ли чтобы потешить гордость, то ли для самоуспокоения: мол, и за меня молятся в известных обителях…
Исключение, на мой взгляд, – послать записку в тот монастырь, который вам чем-то дорог, который вы посещали, в котором служит знакомый вам священник.
Давал крест прихожанам на вербное воскресенье. Людей было много.
После в алтаре поделился мыслью с собратьями-священниками, что не вижу для себя особого смысла брать вербу домой. В ответ пошутили, что интеллигенция всегда была далека от народа.
Нет, я не считаю, что нести освященную вербочку домой – плохо. Я просто не вижу в этом функционального смысла. Поставить ее в уголок с иконами? Да, можно – а зачем? Молиться на нее нет смысла, скушать ее нельзя (правда, шутят о неистребимом желании верующего человека что-нибудь освятить и съесть)… Пусть напоминает о храме и богослужении? Но об этом нам говорит и наличие икон в доме.
Решил найти объяснение вопроса «для чего мы освящаем вербу?» – не нашел ни одного прямого ответа. Все пишут, откуда пошла эта традиция, какое евангельское событие мы вспоминаем, какую молитву читаем. Но зачем – об этом не смог прочитать. Зато часто встречались советы набивать вербой подушечку, которую потом кладут в гроб под голову усопшему… Но в принципе, когда человек умер, ему можно подложить под голову даже кирпич – ничего не изменится, если он жил без Христа. Понравился мне лишь один совет, эстетический: украшать вербами дом или квартиру.
Освящение верб давно стало доходным бизнесом цыган и предпринимателей. В этом году мне пришлось впервые увидеть в храме упакованные вербы с ценником и штрих-кодом.
Все эти мысли возникли не на пустом месте. Когда я давал прихожанам целовать крест, прямо за мной стоял другой священник – он раздавал желающим вербы. И в какой-то момент мимо меня танком прошла бабуля, расталкивая прихожан, даже не думая приложиться ко кресту. Подумав, что она просто забыла об этом, я ей его протянул. Но получил такой ответ: «Зачем мне ваш крест? Я вербу пришла освятить!».
Страшно, когда верба заменяет Христа. Весь день в храм шли люди с веточками. Люди эти не были на всенощном бдении, на литургии. Им не нужно было причастие – им нужна была верба… Так пушистая веточка может играть в Церкви отрицательную роль. Она выступает в роли «успокоительного» для души «захожанина». Вроде и в храме побыл, и водой его окропили, и веточку освященную дали. Все у него хорошо – можно еще годик в храм не ходить.
В древней Церкви было такое понятие, как «сокрытие веры», когда вновь пришедшим людям рассказывали о сути веры по частям – по мере их подготовки и возможности воспринять информацию, знание. Кажется, есть смысл вернуться к этой практике сейчас. Хочется, чтобы люди в первую очередь знали евангелие, а только потом – традиции христианских праздников.
По данным опросов ВЦИОМ, подавляющее большинство опрошенных – 75–80 % – заявляет о православии как о своей вере. Это хорошо: значит, мы имеем моральное право в интересах большинства и на правах большинства идти на телевидение, в школы и в армию. Но с другой стороны, мы должны трезво понимать, что из тех же 80 % все знают, что такое святая вода, когда нужно освящать куличи и вербы, но лишь несколько процентов смогут внятно рассказать о Христе и таинствах Церкви.
У традиции вербного воскресенья есть один положительный смысл, о котором редко задумываются люди. Верба может стать символом проповеди. Увидев в руках у верующего освященную веточку, кто-то, возможно, задумается о Церкви. Кто-то вспомнит, что давно не был на исповеди, кто-то пойдет в храм. Наверное, ради этого и стоит взять вербу домой.
Как-то в разговоре с одним умудренным опытом священником услышал от него фразу, что зачастую главными врагами Церкви являются сами попы. Своей ленью, стремлением к роскоши, фарисейством мы отталкиваем людей от Христа. Тогда мне его слова показались странными. Однако чем больше общаешься с собратьями-священниками, тем острее понимаешь, что доля правды в этом есть. Нет, я не говорю, что все священники плохие. Уверен, что большинство как раз являются честными тружениками. Но есть и наемники. Именно по поступкам последних судят о Церкви – а не по поступкам священников, достойно совершающих свое служение.
Сегодня долго беседовал с женщиной. Живет одна, есть сыночек – родила его в гражданском браке. Несколько лет назад решила женщина эта сына покрестить. Пришла в храм, обратилась с просьбой к настоятелю. Батюшка отказался совершить таинство, мотивируя это тем, что мальчик появился на свете в блуде, а значит, не может быть крещен. А мать отлучил от причастия, не объяснив даже сути этого своего действия. Вот каким надо быть человеком, чтобы так поступить?! Кто дал этому священнику право судить о том, кто достоин крещения, а кто – нет? Просветитель Руси князь Владимир был рожден вне христианского брака, к примеру… Ребенка окрестил тайно в том же храме другой священник. Мальчик потом долго не хотел ходить в храм – каждый раз на предложение мамы пойти на службу он отвечал, что Бог его не любит, раз в первый раз его не захотели покрестить.
У меня – радость. Освятил две квартиры на днях, пообщался с жильцами. Мне дали один лимон. Фрукт то есть. Помню, как однажды мне дали за освящение дома десять тысяч рублей, а радости не было. Была благодарность, смущение. А здесь совсем другое – дали лимон, напоили чаем от чистого сердца. И радости гораздо больше.
