Это не средневековая хроника и не легенда Средиземья. Это происходит в нашем мире. Причем эти жестокости связаны не с экономикой, не с политикой и не с расовыми конфликтами. Это столкновение индуистов с мусульманами Индии зимой 2002 года. Этих людей отличало друг от друга лишь одно: их представления о Боге. Около тысячи людей погибло за один месяц подобных погромов — это примерно половина от числа погибших в палестино-израильском конфликте за десятилетие. Но это еще малое количество жертв по сравнению с возможным. Похоже, ядерная война между Индией и Пакистаном практически неизбежна, и это объясняется представлениями большинства индийцев и пакистанцев о загробной жизни. Арундати Рой сказала, что беспокойство Запада относительно этого конфликта просто отражает империализм белых, которые считают, что «черным нельзя давать в руки бомбу»[10]. Это явное преувеличение. Можно спорить о том, кому именно можно «давать в руки» ядерную бомбу, но нельзя закрывать глаза на то, какую разрушительную роль в этом конфликте играет религия — это было бы и неразумно, и нечестно. Мы можем надеяться лишь на то, что силы секуляризма и разума в течение какого-то срока не дадут ракетам покинуть стартовые шахты, а за это время можно будет что-то сделать с более глубокими причинами этого конфликта.
Я не хочу сказать, что учение ислама выделяется на фоне остальных религий склонностью к насилию, однако всем очевидно, что на данном этапе истории ислам представляет особую опасность для всех нас, как мусульман, так и немусульман. Несомненно, многие мусульмане обладают трезвым разумом и терпимо относятся к чужим взглядам. Однако, как мы увидим, эти добродетели нашей эпохи, вероятнее всего, породила вовсе не вера. В главе 4 я намерен показать, что человек, послушный учению ислама — то есть тот, кто действительно в него верит, — представляет проблему для всех нас. Становится очевидным, что опасные тенденции мусульманской веры присущи отнюдь не только исламским «экстремистам». Реакция мусульманского мира на события 11 сентября 2001 года недвусмысленно показала, что значительное количество людей в XXI в. верит в мученичество. В ответ мы объявили войну с «терроризмом». Это все равно, что объявлять войну с «убийством», это путаница в категориях, которая скрывает от нас истинные причины проблемы. Терроризм не источник насилия, но просто одна из форм его проявления. Если бы Осама бен Ладен стоял во главе государства и направил ракеты на Всемирный торговый центр, трагедия 11 сентября была бы военным действием. И в этом случае мы, несомненно, не стали бы в ответ объявлять войну с «войной».
Чтобы понять, что проблема кроется не в «терроризме», но в самом исламе, нам достаточно задать себе один только вопрос: почему исламские террористы так поступают? Почему такой человек, как Осама бен Ладен, у которого явно нет ни психологических нарушений, ни серьезных поводов для мести — он не беден, получил достаточно хорошее образование, не страдал бредом, не был жертвой агрессии со стороны Запада, — засел в пещере, где он разрабатывал планы убийства множества людей, мужчин, женщин и детей, которых он никогда не видел? Ответ на этот вопрос достаточно очевиден — сам бен Ладен только и делал, что снова и снова повторял этот ответ. Дело в том, что люди, подобные бен Ладену, действительно верят в то, что провозглашают. Они буквально верят словам Корана. Почему девятнадцать образованных мужчин, представителей среднего класса, отказались от возможности продолжать жить, ради того чтобы убить тысячи наших ближних? Потому что они верили, что после смерти сразу попадут в рай. Редко мы найдем где-либо подобное объяснение человеческих поступков, отличающееся полнотой и дающее ответы на все вопросы. Почему же мы медлим принять это объяснение?
Как мы уже видели, большинство американцев разделяют с Осамой бен Ладеном, с девятнадцатью смертниками и со многими мусульманами ряд определенных представлений. Мы также думаем, что некоторые фантастические утверждения следует принимать без доказательств. И такие героические акты веры не просто допустимы, но и ценны — и даже необходимы. Эта проблема куда важнее и куда глубже, чем проблема распространения возбудителя сибирской язвы по почте. Мы сделали уступку религии, согласившись, что вера оправдана без доказательств ее истинности, и в результате потеряли способность открыто указать на самый распространенный источник конфликтов в нашем мире (и уж тем более лишили себя способности что-либо с этим делать).
Важно понять, в каком смысле исламские «экстремисты» несут в себе экстремизм. Это экстремизм веры. Это экстремистская верность буквальному пониманию Корана и Хадисов (текстов, содержащих высказывания и деяния Пророка), которая порождает экстремистскую позицию, так что они считают современность и светскую культуру чем-то несовместимым с нравственным и духовным здоровьем. Исламские экстремисты уверены в том, что западная культура отводит их жен и детей от Бога. Они также считают наше неверие настолько серьезным грехом, что оно заслуживает смерти в тех случаях, когда становится препятствием на пути распространения ислама. Эта всепоглощающая страсть не сводится к «ненависти» в обычном смысле слова. Большинство исламских экстремистов никогда не были в Америке и даже не встречались ни с одним американцем. И у них меньше поводов обижаться на западный империализм, чем у многих других народов мира[11]. Прежде всего, они как бы боятся заразиться от чужих. Кроме того, как многие отмечают, им свойственно чувство «униженности» — их унижает то, что исламская цивилизация отстает от безбожных людей, склонных ко греху, которые овладевают всем, к чему они ни прикоснутся. Это чувство также порождено верой. Это не просто возмущение бедных, которых лишили жизненно необходимых вещей. Это ярость избранного народа, который покоряют варвары. Осаме бен Ладену ничего не нужно? Чего, собственно, он желал? Он никогда не призывал к справедливому распределению богатства на земном шаре. И даже его призыв к созданию палестинского государства был придуман после и отражал не только его солидарность с палестинцами, но и его антисемитизм (надо ли говорить, что и эта солидарность, и антисемитизм — также порождение его веры?). Похоже, его куда сильнее беспокоило присутствие неверных (американских войск и евреев) на святой земле мусульман и воображаемые территориальные притязания сионистов. Все эти претензии основаны только на богословских взглядах. Всем было бы куда проще, если бы Осама бен Ладен просто испытывал к нам ненависть.
Разумеется, всем людям свойственно испытывать ненависть, и, несомненно, многие исламские экстремисты испытывают это чувство. Однако и здесь матерью ненависти является вера, как и во всех других случаях, когда нравственную позицию определяют религиозные убеждения. Мусульман отличает от немусульман лишь то, что последние не исповедают веру в Аллаха и в Мохаммеда как его пророка. Ислам — миссионерская религия, в нем не существует какой-либо доктрины расизма или хотя бы национализма, которая бы вдохновляла мусульманский мир на войну. Разумеется, мусульмане могут быть расистами и националистами, но можно почти с полной уверенностью сказать, что если бы на Западе произошло массовое обращение в ислам и он бы отказался защищать интересы евреев на Святой земле, у мусульман исчезли бы все основания для их «ненависти»[12].
Большинство мусульман, совершающих террористические акты, прямо говорят о том, что желают попасть в рай. Палестинец Зайдан, потенциальный смертник, которому не удалось совершить теракт, говорил, что на это действие его «подвигла любовь к мученичеству». «Я не намеревался никому мстить, — говорил он. — Я просто желал стать мучеником». Зайдан признал, что его израильские тюремщики были «лучше многих, многих арабов». Когда его спросили, думал ли он о том, какие страдания его смерть принесет близким, он ответил, что мученик получает право взять с собой в рай семьдесят людей, которых он сам выберет. Разумеется, он собирался взять туда своих родных[13].
* * *
Как мы уже отмечали, верующие склонны утверждать, что подобные акты насилия порождает не вера, но испорченная природа человека. Однако мне трудно поверить в то, что обычные люди были бы способны сжечь добродушного старого ученого за богохульное действие против Корана[14] или праздновать насильственную смерть своих детей, если бы они не верили в некоторые фантастические идеи о природе вселенной. Поскольку в большинстве религий не существует работоспособного механизма для оценки и пересмотра ее ключевых положений, каждое новое поколение верующих обречено нести на себе груз предрассудков и племенной ненависти своих предков. Если мы хотим понять испорченность человеческой природы, то в первую очередь нам следует рассмотреть нашу готовность жить, убивать и умирать ради идей, истинность которых невозможно доказать.
