Блестящий петербургский двор в сфере своего внимания держал и иные объекты. Было не до монастырей. При Петре велась огромная война, строился флот, переформировывалась армия, да что там армия! — перекраивалась вся российская жизнь, воздвигался Петербург. Уж до монастырей ли тут заброшенных?! По поводу указа царя о восстановлении Валаамской обители по сю пору идут споры: был, не был. Может быть, и был, да устный. По получении прошения отца Иринарха (а оно-то точно было), быть может, его величество бросил: «Алексашка, разберись». Этого было и достаточно для того, чтоб взяться за дело.
Кстати, по тому же преданию именно Александр Данилович Меншиков досматривал (пока мог) за становлением обители, и даже его рейтары стучали здесь топорами, возводя первый после запустения деревянный собор.
Еще о Петре. Существует предание и о том, что царь в те годы побывал на острове. В центральной усадьбе монастырской стоит гранитная стелла, на которой начертано: «Высочайшие особы, соизволившие посетить Валаамский монастырь». В ряду имен, там названных, первым стоит имя Великого Петра, правда, с оговоркой: «по преданию». В связи со всеми этими спорами я выдвигаю свою версию (на научность которой не претендую). В конце мая 1703 года, сразу после взятия Ниеншанца, Петр отправился на Ладогу, где проходили при его участии ходовые испытания одного из первенцев русского флота. Длились они дней 10. Это — факт исторический и абсолютно точный. Петр вполне мог распорядиться вывести корабль из южноладожского мелководья дальше к северу — на глубины, чтоб посмотреть, как ведет себя судно на более крутой волне, да и походить более длинными галсами по озерному простору. Все-таки при протяженности озера с юга на север в 230 верст и с запада на восток 130 есть где полавировать. В этом случае, почему они не могли оказаться в зримой близости от Валаамских островов? Незнакомая земля, да еще овеянная туманом легенд и преданий, ах, как привлекательна для посещения. Подошли ближе, на якорь встали, спустили шлюпки — и вот она, Валаамская твердь, под ногами. Могло быть так? Могло. Не отвергайте монастырских легенд, относитесь к ним бережно и внимательно, и они, быть может, откроют для вас много интересного и неожиданного в российской истории.
С 1715 года только усердие и терпение требовались для восстановления порушенного монастыря. На Руси этого товара не занимать, именно усердием и терпением собиралась и созидалась Русская земля. Возводились храмы и палаты, обустраивались города. Не иное, над чем подчас мы сегодня ёрничаем, а именно усердие и терпение есть наиглавнейшие русские качества.
С 1717 года начинается восхождение обители Валаамской по лестнице духовной славы и экономического преуспеяния. Два столетия этого неудержимого движения оставили неизгладимые, благодатнейшие следы на монашеских островах, но не всегда и не все шло безоблачно-гладко.
Братия Кирилло-Белозерского монастыря, имевшая доходы почти с двух тысяч дворов крепостных крестьян (закрепленных за ним царским указом), крепко помогла Валаамской обители и средствами, и рабочими крестьянскими руками. Через три года деревянный ансамбль, состоявший из Спасо-Преображенской церкви с приделами Иоанна Богослова и Андрея Первозванного, с отдельной колокольней, келейными корпусами, трапезной, хозяйственными постройками, был завершен. К 1752 году обнесли все это надежной деревянной оградой. Но вновь стали накатываться несчастья — пожары. Строжайший запрет на разведение костров в лесу и курение действовал непреложно. Иные причины стали началом частых пожаров. Попадет молния в колокольню. «Ахти, братие!» Горит так, что к утру на месте монастырского ансамбля одни дымящиеся головешки. Пруда никакого вблизи построек нет, а по «тропе водоносов», через Монетные ворота, в бадьях на коромыслах 30 метров вниз, до 40 вверх (а именно на такой высоте над бухтой и по сей день стоят монастырские постройки) — куда там, когда полыхает, как из жерла вулкана! Только вновь отстроятся — зимой, во время топки печей, раззява какой-нибудь не прикроет плотно дверцу, уголек выпал — и пошло. «Ахти, братие!» В 1751 году пожар летом, в 1754 — зимой. Никаких средств не хватит на такую окаянность.
А тут еще только что взошедшая на престол государыня Екатерина Алексеевна, намереваясь начать войну с турецкой Портой, издает Указ о секуляризации (отъятии) монастырских земель и учреждении монастырских штатов. Субсидии от государства стали полагаться монастырям только штатным, размеры их зависеть стали от ранга монастыря. (Поделены монастыри русские были на ранги I, II, III и лавры.) И в 1768 году указ этот докатился и до Валаама. Пожары да это — совсем беда. Игумен Ефрем писал в Синод: «Мера сия подействовала на монастырь хуже шведского нашествия».
Первый каменный храм на Валааме
Но делать нечего, против государева Указа средства нет. Монастырь оказался за штатом, накатывалась нищета. Но не дал захиреть Валаамской обители митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Гавриил Он осознавал, что нельзя допустить скатывание монастыря до уровня нищенствующего скита на диких Валаамских островах. Перво-наперво трудом немалым изыскиваются средства, благо жертвователей удалось-таки отыскать под боком — в Петербурге. Затем указ издается по епархии «Строить на Валааме монастырь каменный, с каменными же полами». Да вот загвоздка где взять зодчего? Итальянцы созидавшие о ту пору царственную столицу, были явно не по карману петербургской епархии. Гавриил поискать решил «среди своих», на пыльных стеллажах архива Святейшего Синода. И вскорости нашел. Изрядный во всех отношениях проект застройки Саровской Пустыни — творение иеромонаха того же монастыря отца Назария. Решено было: отозвать Назария в столицу, дабы, познакомившись с ним, назначить на Валаам игуменом и строителем. Поначалу вышла незадача. Тамбовский Владыко Серафим (а тогда Саровская пустынь Нижегородской губернии подчинялась Тамбовской епархии) отписал Гавриилу, что Назарий-де «отменно глуп и проку от него на Валаам не будет». Гавриил мгновенно сообразил: лукавит тамбовский митрополит, не желая отпускать дельного человека. Повторное послание в Тамбов было строго категоричным: «Немедля вышли этого глупца, здесь умников у меня своих навалом». Делать нечего, пришлось с Назарием расстаться. И в 1782 году указом Святейшего Синода он становится строителем и настоятелем монастыря Валаамского.
Перво-наперво были Назарием отысканы на островах, сложенных сплошь из диабазов, нужные глины и определены их примерные запасы. Начали ставить кирпичный завод. Выстроили лесопилку, кузницу, литейную, другие мастерские, потребные для масштабного строительства. И, помолясь, принялись за дело, за большое дело и многотрудное: впервые за всю историю монастыря возводились здания каменные. Собственно строить начали только в 1785-м: три года ушло на подготовку, создание строительной базы, начертание планов и проектов. Через год после начала работ нежданно-негаданно пришло подспорье: пятого марта 1786 года императрица (наверное, не без стараний Гавриила на этот счет) издала указ, по которому монастырь включается в число монастырей штатных 3-го класса и, стало быть, теперь ежегодно получает от казны 1524 рубля 93 копейки. Невелик капитал, но как посмотреть, для монастыря в те времена деньги немалые. Трудились и трудились, не покладая рук своих. Использовалась и наемная рабочая сила, когда необходимо было сделать какую-нибудь особую работу, а среди братии умельцев на нее не находилось.
Крестный ход в монастыре на день св. Сергия и Германа. Начало XX в.
Спустя десять лет вступивший на престол император Павел Петрович стремительно отменил все постановления своей царственной матушки относительно монастырского землевладения. Как писали тогда валаамские монахи: «Восшествие на престол этого монарха было величайшей радостью для всего православного духовенства». Монастырю возвращаются рыбные ловли, покосы, угодья, мельницы. Стали сдавать все это в аренду, получая за нее ежегодно три тысячи двадцать рублей серебром. Вряд ли мальтийского рыцаря на российском престоле столь уж сильно волновала судьба православия, просто все делалось вопреки и как бы во вред царствованию предшествовавшему.
К 1801 году в целом монастырский ансамбль был возведен, он и сегодня хранит на себе черты созданного Назарием. Композиционным центром явился Спасо-Преображенский собор, вокруг два четырехугольника, один в другом келейные корпуса, большая трапезная, всевозможные мастерские и службы монастыря. Севернее собора выстроена была еще церковь Успения Богородицы, южнее — Николая Угодника (поздней упраздненная).
В 1801 году Назарий снимает с себя бремя настоятельства. А в 1804 году по его же прошению митрополит Амвросий отпускает его в Саровскую Пустынь, где 44 года назад он принимал пострижение. Скончался этот талантливый русский человек, истинный подвижник, молитвенник и труженик 23 февраля 1809 года и похоронен там же, в Сарове.
