нарушитель может быть немедленно физически удален из монашеской обители с последующим возбуждением формальной процедуры увольнения [407].
Духовным последствием прекращения монашеского статуса по причине увольнения из института является прекращение всех обетов. Для уволенного из монастыря клирика наступает еще и невозможность осуществлять священнослужение до тех пор, пока он не найдет диоцезного епископа, который позволит ему священнослужение в своем диоцезе после прохождения испытательного срока [408]. Наряду с этим Кодекс предусматривает имущественные последствия увольнения – хотя у оставляющих монастырь нет права на получение какого-либо вознаграждения за проделанную в нем работу, «институту подобает соблюдать справедливость и евангельское милосердие по отношению к его члену, который его покидает» [409].
В сравнении с православной традицией католическое право содержит более детальную процедуру исключения из монастыря, что, впрочем, не следует рассматривать как отличие по самой своей сути – речь идет о необходимости упорядочения процедуры с учетом разнообразия духовных и административных традиций различных монастырей в Католической Церкви, в то время как для монастырей Русской Православной Церкви, значительно более сходных в своих традициях, достаточно и общих положений, дух которых весьма сходен с детальными процедурными нормами традиции католической.
Об уставах и конституциях, различиях и сходствах. Представление о монастыре традиционно связано с тем, что монастырь располагает своим уставом. С одной стороны, как-то довелось услышать от старца: «Устав, в общем-то, один, есть разница обычаев, традиций…» С другой стороны, разнообразие действительно велико, что видно даже по объему документов – от нескольких страниц до сотен.
В том более широком – сравнительно правовом контексте, который мы избрали для настоящей книги, приходится говорить не только об уставах. Устав – это документ, регулирующий жизнь монастыря. Но, кроме того, есть конституции – документы, которые регулируют жизнь членов институтов посвященной жизни в западной традиции.
Как правило, устав – документ достаточно краткий [410]. Его задача – установить распорядок жизни монаха и основные вопросы, относящиеся к управлению монастырем, а в некоторых случаях и основные наставления, касающиеся монашеской жизни вообще.
Возьмем в качестве примера Устав Свято-Пантелеймонова монастыря на Святой Горе Афон [411]. Это весьма краткий документ, который устанавливает именно правила, связанные с административным управлением монастырем. Они таковы:
– о высшем управлении монастыря в лице игумена с собором старцев (герондией) в составе 12 человек;
– об игумене как пожизненном духовном отце и начальнике киновии (общежительного монастыря);
– об избрании игумена, требованиях к кандидату, об избрании совета старцев;
– об исполнительной власти монастыря в составе игумена и эпитропии (попечительской комиссии из трех человек), избираемой советом старцев, о содержании обязанностей эпитропов;
– об антипросопосе – представителе монастыря при Священном киноте;
– о других должностях монастыря (секретаре, экономах монастырских участков, лекарях);
– о применении Устава Святой Горы к вопросам, не урегулированным уставом монастыря.
В качестве еще одного примера приведем Устав Свято-Покровского мужского монастыря Южно-Сахалинской и Курильской епархии [412]. Устав состоит из 14 глав, большинство которых, впрочем, весьма краткие и более похожи на статьи, нежели на главы. Первая глава устанавливает общий статус монастыря как общежительного и подчиненного правящему архиерею. Вторая глава содержит правила об основных должностных лицах монастыря – о наместнике, его помощнике, духовнике, казначее, благочинном, ризничем, экономе, келаре, уставщике, регенте, пономаре, письмоводителе, звонаре, библиотекаре, просфорнике, трапезнике, больничном, заведующем мастерскими, канцелярией. В последующих главах идет речь об условиях принятия в монастырь, о правилах поведения новоначальных иноков и монашествующих, о духовном руководстве и богослужении, о братской трапезе как продолжении богослужения, о колокольном звоне, о келейном пребывании, об отлучении из монастыря, наконец, об епитимьях и удалении из монастыря.
Как было сказано выше, устав православного монастыря нередко содержит не только административные положения, но и основные наставления о монашеской жизни. Так, например, в Уставе Василия Великого содержится раздел «Наставления», в котором приведены нравственные правила, пути спасения, в том числе отречение от мира и правила духовной жизни – о покаянии, ревностном богоугождении, трезвении, безмолвии, исповеди и др. [413]
В качестве аналога в католической традиции уместно обратиться к основе западной монашеской жизни – уставу Св. Бенедикта Нурсийского [414]. Этот устав также представляет собой собрание как нравственных и духовных наставлений, так и административных положений, т.е. это еще один пример стилистического сходства традиционных (и основанных на них современных) монастырских уставов.
Нужно сказать, что само появление монастырских уставов связано с увеличением количества совместно проживающих монахов. Пока речь идет об отшельнике и нескольких учениках, в уставе нет необходимости, достаточно поучений наставника. Но когда речь идет о монастыре, в котором насельников больше, более того, когда монастырь продолжает существование после ухода своего основателя, устных наставлений недостаточно – традиция требует письменного закрепления.
При этом монастырские уставы в большинстве случаев могут ограничиться достаточно кратким содержанием – поскольку речь идет о совместном проживании сравнительно небольшого количества монахов в одной обители, где существует и предание, то краткий документ выполняет свою роль. Хотя собственно его положений и недостаточно для регулирования всех вопросов, которые могут возникнуть в монастырской жизни, верность преданию и близость духовных наставников решают эти вопросы.
Когда речь идет о духовном ордене, об обществе посвященной жизни, члены которого находятся не в одном монастыре, а рассеяны по миру, небольшой документ окажется недостаточным для поддержания единообразия, могут возникнуть и более объемные конституции. Хороший пример – конституции Общества Иисуса, которые насчитывают более 500 страниц [415]. Первоначальное внимание они уделяют изначальной подготовке будущих членов ордена. Так, сначала идет речь о тех, кто может быть допущен к пробации (часть I), затем о духовном формировании новициев, т.е. тех, кто прошел пробацию и был допущен к новициату (часть III), затем о продолжении духовного формирования и допуске к инкорпорации в Общество (части IV и V). Правила, установленные для тех, кто удостоился инкорпорации в Общество, включают как общие положения об их жизни (часть VI), так и многочисленные специальные правила, относящиеся к деятельности и отношениям между братьями, когда они рассеяны по миру, и к укреплению и поддержанию единства Общества (части VII и VIII). После этого следуют части, относящиеся к управлению в Обществе, а также к продолжению его деятельности и увеличению числа братьев (части IX и X).
Конечно же, подробный анализ как монастырских уставов, так и конституций духовных орденов (обществ посвященной жизни) невозможен в рамках настоящей небольшой работы.
Мы бы решились подытожить эту главу таким образом, что при исторически сложившемся разнообразии духовных практик посвященной жизни в католической и православной традиции существует общий подход, в силу которого невозможно принятие посвященной жизни без периода
