Г. Уилфред Уолкер, которому пришлось немало попутешествовать по островам южной части Тихого океана, принимал участие в карательной экспедиции, организованной судьей против племени дододура на Новой Гвинее. Вот что сообщает он об этом:
«Мы решили поспешить к деревне Канау, но, когда туда приехали, там уже никого не было. В центре деревни стояла невысокая платформа, на которой мы увидели разложенные рядками человеческие черепа, кости. Это были остатки чудовищного пиршества каннибалов. Большинство черепов были «свежими» и, хотя их и обглодали вчистую, кое-где все же остались кусочки мяса. В каждом из них сбоку зияла дыра, она отличалась только своими размерами, но находилась всегда примерно в одном и том же месте. Вскоре мы получили объяснение этому от племени нотуг, и оно было подтверждено нашими пленниками.
Как только дододура захватывают врага, они начинают медленно пытать его, практически съедая его живьем. Когда он уже на грани гибели, то они проделывают дыру сбоку в его голове и особой деревянной ложкой вычерпывают из черепа мозг. Мозг, если есть его свежим, еще теплым, считается у туземцев большим деликатесом. Среди этих останков некоторые нотуг узнали своих родственников...»
Уолкер продолжает описывать свою экспедицию в том же лаконичном стиле:
«Мы посидели немного, тихо переговариваясь между собой, каждую секунду ожидая услыхать будоражащий воинский клич дододура. До нас лишь доносились издалека зловещие завывания собак туземцев, и они не доставляли особой радости в такой ситуации. Мне иногда казалось, что это не вой, а отдаленный боевой клич каннибалов.
Папуасы, как правило, не подвергают пыткам своих пленников, им просто не нравилась сама идея, хотя иногда они могли зажарить человека живьем, но это только для того, чтобы мясо жертвы стало вкуснее. Я слышал, что иногда живыми зажаривали и белых людей. Но мы узнали, что у племени дододура есть такая изощренная система пыток, которая отличается просто невероятной жестокостью.
Прежде всего они стараются только легко ранить врага, схватить его живьем, чтобы таким образом запастись свежим мясом на несколько дней впрок. Они держат пленников в своих хижинах крепко связанными и просто отрезают от их тела ножом кусок, как только почувствуют голод. Нам рассказали, хотя это может показаться невероятным, что они таким образом истязают человека в течение недели или даже больше и тот не умирает. Для того чтобы он не истек кровью и не погиб, они применяют особое лечебное средство».
Другой путешественник, датчанин по имени Йенс Бьёр, написал книгу об одном племени Новой Гвинеи, которая вышла в 1956 году. Это племя — кукукуку, — судя по всему, не уступит ни в чем в своей свирепости дододура:
«Когда отряд воинов захватывает в плен врага, — пишет Бьёр, — либо в бою, либо из засады, они привязывают пленника к тонкому стволу дерева и в горизонтальном положении приносят в деревню. Чтобы он не мог убежать, они ломают ему ноги тяжелой дубинкой. Привязав его к дереву, мучители украшают его ракушками и перьями, приготавливая к грядущей оргии. С полей приносят разнообразные овощи, а во дворе, где состоится праздник, роют большую яму для печи. Обычно детишкам разрешается «порезвиться» с несчастным. Они бросают в него камни, как по мишени, и иногда забивают насмерть. Этот воспитательный процесс призван закалить детей, приучить их убивать с наслаждением.
Когда пленник умирает, ему отсекают бамбуковым ножом руки и ноги. Плоть режется на маленькие кусочки, которые заворачивают в древесную кору, а затем готовят на огне вместе с овощами в печи. В жесткой кровавой оргии принимают участие все поголовно: мужчины, женщины и дети, обычно она сопровождается аккомпанементом неистовых танцев и веселых, торжественных песен.
В этом племени едят только врагов. Если жертва — достаточно молодой человек, то части его мускулистого тела отдаются деревенским мальчикам, чтобы им передались отвага и мужество убитого воина».
Необходимо отметить, что Йенс Бьёр пишет в настоящем времени, словно он сам был очевидцем чудовищных событий. А это наводит на мысль, что каннибализм в Новой Гвинее продолжает существовать кое-где и в наши дни. И в этом нельзя сомневаться до тех пор, пока вся территория громадного острова не будет должным образом исследована.
Глава тринадцатая
Боевые кличи на островах Меланезии
В пятистах милях от северо-восточного побережья Новой Гвинеи, в направлении мыса Северный Новой Зеландии, на расстоянии двух тысяч миль вытянулась цепочка больших и малых островов, отделенных друг от друга неширокими проливами, — это Новая Британия, Новая Ирландия, Соломоновы острова, Новые Гебриды, Новая Каледония и стоящие немного в стороне острова Фиджи. Это тропические, многие из них вулканические по происхождению острова, на которых выращиваются кофе и какао-бобы, хлопок и производится копра — сушеные ядра кокосового ореха. Хотя, с географической точки зрения, это острова южных морей, региона хорошо изученного, они относятся к опасной и даже запретной территории. Не только из-за укоренившейся среди местных народов давнишней традиции каннибализма и жестокости, которую они неизменно проявляют ко всем путешественникам и торговцам из-за их абсолютного неприятия западной культуры. Туземцы продолжают упрямо цепляться за свой старый уклад жизни, какое бы сильное давление на них в этой связи ни оказывали. Зажатые между Новой Гвинеей с ее поразительными рекордами в людоедстве и островами Фиджи, которые ей ни в чем в этом отношении не уступают, эти острова просто вынуждены сохранять во что бы то ни стало свои традиции, и это вряд ли может кого-то удивить. У европейцев о них сложилось вполне определенное мнение. Так, в одной из энциклопедий, изданной в 1951 году в Англии, об их народностях категорически утверждается: «Они все еще каннибалы».
Первыми чести посещения белым человеком удостоились Соломоновы острова. Это произошло за многие столетия до того, как в Старом Свете узнали о существовании таких стран, как Австралия или Новая Зеландия, не говоря уже о такой экзотике, как Таити или Гавайи. После того как Колумб открыл Америку, испанцы в течение более семидесяти лет сохраняли свою полную монополию над островами Тихого океана, но и им не были известны эти острова. Они знают лишь Филиппины. Однако в 1568 году дон Альваро де Менданья первым увидел Соломоновы острова, получившие такое название потому, что все острова Тихого океана считались кладовой несметных сокровищ царя Соломона. К своему ужасу, Менданья очень скоро узнал, что островитяне едят вареное человеческое мясо. Так как он считал, что за такую провинность туземцы заслуживают должного наказания, то приказал предать огню их деревни. Вполне естественно, весть о жестокой расправе быстро распространилась повсюду, и когда отважный мореход высадился на соседнем острове, ему там оказали такой «горячий» прием, что он счел за благо поскорее унести оттуда ноги. Но это не поколебало его убеждения в том, что на этих островах полно золота. Однако все боялись местных каннибалов. В течение двух веков Соломоновы острова были предоставлены сами себе, и нога ни одного европейца не ступала сюда до XVIII века.
Здешние людоеды ни в чем не уступали в мастерстве кровожадным папуасам. Но обратимся к Новым Гебридам.
Известный путешественник Мартин Джонсон побывал на них во время первой мировой войны. Как и многие путешественники, посетившие эти места, он был ошарашен тем, что увидел.
«Мы шли, — пишет он, — около трех часов, но нигде не заметили никаких признаков человеческого жилья. Потом до нас издалека донеслись глухие удары тамтама, а за ними и обрывки песнопений. Теперь мы шли осторожно, не теряя бдительности, и вышли на открытое ровное пространство. Там мы увидели деревенские хижины. Из-за густых кустов мы наблюдали за танцующими туземцами. Обычный танец вокруг изваяний дьявола на деревенской площади. Вначале медленный, увеличивая ритм, он переходил в легкий бег.
Нас заинтересовало другое — подготовка к празднику. На длинной палке-вертеле жарились над костром куски мяса. Другие — прямо на углях потухшего костра. На листьях неподалеку были разложены внутренности животного, которого они готовили. Не знаю, что вызвало у нас подозрения по поводу происхождения этого мяса. Оно, нужно сказать, по внешнему виду ничем не отличалось от свинины. Но каким-то шестым чувством я почувствовал, что это не свинина.
Мы ожидали примерно с час, делая издалека фотоснимки. Танец монотонно продолжался. Мясо медленно поспевало на огне, но ничего больше не происходило. Передав мальчишке из племени тонга радиевую вспышку, я попросил его незаметно приблизиться к танцующим и бросить ее в костер. Туземцы замерли, наблюдая за ним. Подойдя к костру, он бросил туда вспышку, а сам отскочил в сторону, чтобы не испортить снимка.
