Так мы и сделали. Пока мы с Сэмом стояли на часах, не произошло ничего необычного. Когда Сэма сменил араб, я осмотрел строение снаружи и изнутри; постамент был на месте, и на складе я не обнаружил ничего подозрительного.
Я вернулся в койку, где ранее проспал как убитый всю вахту Сэма. Но сон все не шел; больше часа я ворочался и никак не мог смежить глаза. Наконец я задремал и несколько минут спустя проснулся, как от резкого удара. Что-то меня потревожило, уж не знаю что. В ушах, казалось, звенело далекое эхо чьего-то голоса, зовущего на помощь.
Я вскочил и со всех ног помчался к складу.
Луна еще светила, и ближайшие предметы можно было рассмотреть достаточно ясно.
Подбежав к складу, я увидел нечто, заставившее меня застыть на месте.
Дверь была широко распахнута, и кто-то копошился внутри!
Араба нигде не было видно.
Я подошел к двери и позвал его по имени. Ответа не было, и шум внутри внезапно утих.
Я стоял, вглядываясь в темное помещение, как вдруг что-то с ужасным, рычащим воем стало продираться наружу, из дверного проема на четвереньках выкатилось какое-то существо, молнией промелькнуло мимо меня и исчезло из виду, прежде чем я успел пошевелиться.
Признаюсь, я был выбит из колеи; собрав все мужество, я вскоре оказался внутри и стал осматривать тайник при свете фонаря.
Постамент исчез!
Быстрый осмотр показал, что прочих находок никто не касался, а дверь была выбита ударом снаружи. Сломанный замок и вырванные с мясом из дерева болты свидетельствовали о необычайной силе этого удара.
Рядом со складом я нашел сторожа-араба; он лежал на спине у стены. Бедняга был мертв. Его шея была сломана, лицо искажено от испуга и ужаса, на шее виднелись глубокие царапины, откуда все еще сочилась кровь.
Я поднял на ноги весь лагерь, приказал отнести тело в госпитальную палатку и объяснил землекопам, что их товарища убил грабитель, который не успел похитить ничего ценного.
На самом деле я даже не представлял, кто совершил убийство. Однако я был уверен, что стоит за ним шейх, и решил с утра нанести ему визит.
Вскоре после восхода я вышел из палатки и, к своему удивлению, разглядел карлика Али, гнавшего коня яростным галопом. Он подскакал и, не слезая с седла и не говоря ни слова, протянул мне сложенный листок бумаги, затем повернул коня и мгновенно исчез. В записке значилось:
«Шейх заснул, я сумел улизнуть. Он поклялся, что ты умрешь так же, как твой сторож. Если ты храбр, приходи в полночь в его шатер с ножом и топором. Охрана будет спать. Я помогу тебе. Постамент…»
На этом записка резка обрывалась, словно писавшему помешали. Хотел бы я знать, что он имел в виду, упомянув постамент!
Тем вечером я вернулся в главный лагерь вместе с остальными, поручив склад заботам помощника и вооруженных часовых.
Я был убежден, что Али не желал мне вреда, и решил последовать его совету, действуя в одиночку и не сообщая об этом никому из моих людей.
Незадолго до полуночи я подобрался к шатру шейха, который стоял на окраине оазиса и был обращен входом в сторону пустыни.
Я осторожно приблизился к шатру. Лунный свет позволил мне вовремя заметить распростертое у входа тело; руки лежавшего сжимали длинноствольное ружье. Одно обещание Али уже выполнил. Я видел, что часовой спит беспробудным сном.
В этот миг из шатра донесся громкий голос шейха. Под звуки его исступленных песнопений я приготовился действовать.
Принесенный с собой топорик с широким лезвием я прикрепил к кисти с помощью кожаной петли, свисавшей с топорища, в другую руку взял крепкий охотничий нож, перешагнул через спящего и заглянул в шатер. Высокая ширма перед входом полностью закрывала обзор. Я прокрался внутрь и остановился за ширмой. Сделав в ней прорезь ножом, я увидел, что пол шатра устилали ковры и шкуры; по бокам и с противоположной стороны шатра, просторного, овальной формы, также стояли ширмы. Посередине был установлен задрапированный черной тканью стол, а перед ним, спиной ко мне, стоял араб.
На нем была черная мантия, ниспадавшая от шеи до пят; в правой руке он держал короткую черную палочку и помахивал ею в такт заклинаниям.
На столе я увидел бронзовый постамент; возле него лежал прекрасный ятаган, чей эфес блестел в лучах висевшего над столом светильника.
Не видно было ни ящика, ни Али, но я был уверен, что карлик где-то поблизости и, если понадобится, придет мне на помощь.
С оружием наизготовку я бросился к столу. Араб не успел даже осознать, что я в шатре, как моя рука легла на постамент.
Удивленный возглас сорвался с его губ при виде меня. Он молниеносно схватил ятаган и быстрее, чем это возможно описать, нанес удар; если бы его ятаган достиг цели, он снес бы мне голову с плеч.
Прыжок в сторону, однако, спас меня и, не успел он выпрямиться, как я выпустил топорище и послал прямой удар правой в голову. Мой кулак чуть не свалил шейха, но он, как прирожденный боксер, удержался на ногах и, покрытый кровью, стекавшей изо рта и носа, с загоревшимися адским огнем глазами ринулся на меня.
Но в этот миг сбоку от меня мелькнула вспышка света и я услышал глухой, хрустящий звук. Атака араба вдруг захлебнулась. Ятаган задрожал в его руке и упал на землю. Рукой, державшей ранее оружие, он конвульсивно схватился за что-то, торчащее из груди. Оно тотчас скользнуло назад, и я увидел сжатые на рукоятке пальцы и длинный нож с широким лезвием, с которого стекали капли крови. На длинной мантии расплылась влажная темная полоса.
Араб покачнулся несколько раз взад и вперед и затем, с булькающим, задыхающимся криком, мертвым пал наземь!
Я обернулся было, чтобы взглянуть на владельца ножа, но тут — словно в ответ на крик араба — раздалось дикарское рычание, и что-то накинулось на меня сзади. Длинные коричневые руки вцепились мне в горло, одежда мгновенно превратилась в клочья, тело рвали пальцы, больше похожие на стальные когти.
Нападение было таким внезапным и яростным, что я покачнулся и упал бы, если бы противник не дернул меня назад.
Целью его было мое горло, и в безумных попытках покрепче сжать его этот зверь или человек мигом оголил мне плечи и испещрил их глубокими бороздами, откуда потоками хлестала кровь.
Ты ведь знаешь, Фрэнк, что я человек сильный, но хватка этого дьявола оказалась сильнее, и я чувствовал себя беспомощным, как ребенок. Я отбивался, но никак не мог сбросить его с себя; напрягал все силы, но был не в состоянии помешать ему с нечеловеческой злобой царапать и рвать мое тело.
В первый миг схватки я выронил нож и теперь мог только пригибать голову, защищая горло, и наудачу размахивать топором.
Вскоре я начал слабеть от потери крови.
Мелькнула смутная мысль об Али и, еле слышным голосом, я позвал его на помощь.
Противник тут же дернул мою голову назад; в горло впились острые когти.
Страшная смерть уже подбиралась ко мне, когда слуха достиг дружеский возглас Али и я не столько услышал, сколько почувствовал град быстрых ударов, посыпавшихся на врага.
Хватка на горле ослабела, ужасные руки выпустили плечи. Я был свободен!
Задыхаясь, я прислонился к высокому столу; и все же я сознавал, что рядом вновь завязался бой и Али, как только что мне, может понадобиться помощь.
Я взял себя в руки и повернулся к врагу. Клянусь жизнью, Фрэнк, я увидел перед собой мумию, которую мы извлекли из гробницы!
Ошибки быть не могло: та же приземистая, мощная фигура, те же черты, искаженные теперь яростью и казавшиеся воплощением кошмара.
Карлик из гробницы стоял сейчас лицом ко мне и делал короткие, свирепые выпады в сторону Али, а тот, с ножом в руке, уклонялся с изумительной гибкостью и при каждой попытке схватить его погружал лезвие в тело Твари.
Застыв от ужаса, не в силах пошевелиться, я наблюдал за схваткой, пока Али, отступив в сторону при резком выпаде врага, не поскользнулся; еще немного, и он оказался бы во власти чудовища.
Вот оно длинной рукой прижало малыша к груди; свободная рука взметнулась было к горлу Али, когда способность двигаться вернулась ко мне.
Я бросился вперед на нетвердых ногах, поднял тяжелый топорик и, вложив в удар всю свою ненависть, обрушил его прямо на уродливую голову.
Я услышал хруст и увидел, как лезвие рассекло череп до самой шеи — и затем я потерял сознание.
Я пришел в себя, лежа на груде ковров. Али промывал мои раны. Его уход и лечение оказались такими действенными, что вскоре я смог встать на ноги, чувствуя себя почти здоровым и ощущая не более чем легкое недомогание от ран.
— Где мумия? — сразу же спросил я.
— Я разрубил проклятую тварь на части, и сейчас мои люди сжигают ее, — ответил он.
— Этой ночью мы с тобой избавили мир от двух чудовищ,
— продолжал он. — Мне неизвестно, как умудрился шейх вдохнуть жизнь в Тварь. Он владел неведомыми силами. Он знал, что гробница существует, знал и то, что в ней покоилось тело человека, который много веков назад был верховным жрецом и могущественным колдуном. Он знал, что вместе с магом были похоронены его глубочайшие тайны — средства обрести власть над стихиями и самой жизнью.
