Вначале возникает впечатление, что идея «объяснимости из самого себя» граничит с нелепостью, ведь, как можно подумать, одна вещь, А, объясняет существование другой вещи, В, лишь в том случае, если А является причиной В. Но чтобы стать причиной В, А должна существовать до В. Отсюда следует, что ни одна вещь не способна объяснить себя самое, так как для этого ей нужно было бы пред существовать себе самой, что явным образом невозможно. Более того, даже если отвлечься от проблемы пред существования, трудно понять, как нечто могло бы стать причиной самого себя.
К счастью, это не единственный способ функционирования данного объяснительного механизма. Есть немало случаев, когда одна вещь объясняет другую, не будучи ее причиной и не предшествуя ей во времени. Тот факт, что треугольник есть замкнутая фигура с тремя сторонами, очевидно, способен нам объяснить, почему треугольник имеет три угла. То обстоятельство, что вы читаете книгу, по–видимому, объясняет истинность утверждения «вы читаете книгу». Но это, разумеется, не означает, будто сначала вы читаете книгу и только потом становится истинным, что вы ее читаете; и будто тот факт, что треугольник есть замкнутая фигура с тремя сторонами, является причиной появления у него трех углов, прежде не существовавших.
Можно ли мыслить Бога как симультанное или некаузальное объяснение существования самого Бога? Классические теисты, предлагают две подобные трактовки божественной aseitas. Согласно первому толкованию, Бог служит объяснением собственного существования потому, что атрибут существования есть неотъемлемая часть самой сущности или природы Бога. Для контраста возьмем, к примеру, сущность эльфа — т.е. сущность, которую имело бы нечто, будучи эльфом. Если есть на свете такая вещь, как сущность эльфа, то она относится к такого рода вещам, которые могут быть, а могут и не быть осуществлены, реализованы в конкретном носителе данной сущности: возможно, индивиды с такой сущностью в мире есть, а возможно, их нет. Иначе говоря, свойство быть реализованной, осуществленной не является частью данной сущности. Не исключено, что сущность эльфа существует, а вот самих эльфов нет и в помине. С божественной же сущностью, согласно первой из этих интерпретаций aseitas Бога, дело обстоит иначе. Она существует, притом необходимым образом, если и только если существует нечто, этой сущностью обладающее. Сторонники такого взгляда обычно делают еще один шаг и утверждают: Бог тождествен своей сущности. А значит, не может быть более одной вещи с божественной сущностью, а отсюда с необходимостью следует, что божественная сущность существует, если и только если существует Бог. Если все это верно, то следующие суждения являются логически эквивалентными (т.е. из истинности Б 1 логически вытекает истинность Б 2, и наоборот):
(Б1) Бог существует.
(Б2) Божественная сущность существует.
Теперь нам уже гораздо легче понять, в каком смысле Бог объясним из самого себя. Если вы спросите: «Почему существует Леголас?», то (метафизическим) ответом будет что–нибудь вроде: «Потому что существует сущность эльфа, а…» — и далее пойдет история о том, как сущность эльфа воплотилась в конкретной личности Леголаса. Но если вы спросите: «А почему существует Бог?», то полным метафизическим ответом будет: «Потому что существует сущность Бога», и не более. Но это, как мы убедились, логически равнозначно высказыванию «Потому что существует Бог».
Заметьте также, что если сущности, какими бы они ни были, являются, как многие склонны думать, необходимыми реальностями, то в таком случае божественная сущность либо невозможна, либо существует с необходимостью. Утверждать, что нечто есть (или было бы, если бы существовало) необходимая реальность, это все равно что сказать, что оно существует и, кроме того, не может не существовать.
Следовательно, если сущности суть необходимые реальности, то божественная сущность способна существовать лишь в том случае, если она действительно существует и, далее, не может не существовать.
А если это верно, то первая трактовка aseitas Бога подразумевает, что Бог либо невозможен, либо существует с необходимостью. Ибо из истинности Б1 логически следует истинность Б2, и наоборот, так что если Б2 невозможно, то и Б1 невозможно, а если Б2 необходимо истинно, то и Б1 необходимо истинно.
Похоже на то, что в принципе можно заключать от простой возможности существования Бога к необходимости — а значит, и действительности — Его существования. К этому способу доказательства бытия Бога мы вернемся ниже, в главе 5.
Второе толкование строится с помощью аналогии. Томас Моррис и Кристофер Менцель предлагают нам вообразить «машину материализации» размером в радиочасы, обладающую способностью создавать из ничего материальные объекты и поддерживать их существование до тех пор, пока она сама существует и включена. Использовать это волшебное устройство можно для замены еды в холодильнике, севших батареек, разбитой посуды — да чего угодно. Но если машина сломается или кто–то ее выключит, то и все вещи, ею произведенные, мгновенно перестанут существовать.
Такую машину, что и говорить, будут использовать вовсю, и со временем ее детали, несомненно, начнут изнашиваться. А теперь представьте, что мы пускаем в ход саму же машину для производства ее запчастей. Если повторить эту операцию достаточное число раз, то в конце концов наступит момент, когда все детали машины окажутся замененными на другие, произведенные нами с ее же помощью. Теперь можно спросить: если все ее части уже заменены подобным образом, то что же служит объяснением существования машины? Ответ будет таким: сама машина — она и объясняет собственное существование. Она является источником как своих собственных частей, так и своего собственного непрерывного существования.
В нашей истории машина была создана некогда какой–то другой реальностью и лишь впоследствии постепенно составилась из частей собственного изготовления. Но мы, по–видимому, можем с таким же успехом вообразить машину, которая есть и всегда была причиной своих собственных частей в описанном выше смысле. Если же мы способны, без логического противоречия вообразить подобную машину, то вполне можем представить себе и нечто вечно самосущее — объяснимое из самого себя и ни от чего, кроме себя самого, не зависящее. Данная модель, таким образом, дает нам еще один способ интерпретации aseitas Бога.
1.4. Всемогущество: абсолютная сила
Для всех теистических концепций Бога важнейшим является представление о том, что Бог обладает максимальной силой, или всемогуществом. Эта громадная мощь вытекает, как принято думать, не только из того факта, что сила сама по себе есть совершенство, но и из главенствующего, наивысшего места, занимаемого Богом среди существующих вещей. Божье могущество есть причина и объяснение того, почему Бог творит всё сущее, сохраняет его существование и дарует сотворенным вещам их ограниченные способности. Такого рода могущество подразумевает, что под полным контролем Бога находится то, какие вещи существуют, и то, что они совершают (хотя, конечно, отсюда не следует само собой, будто Бог непосредственно определяет все, что совершает каждая вещь или каждое существо).
На это некоторые возражают, что сама идея всемогущества, или максимально возможной силы, лишена всякого смысла. Сторонники подобного взгляда утверждают, что внутреннюю противоречивость понятия всемогущества можно доказать через анализ вытекающих из него парадоксов. Самый известный из них — парадокс камня. Многие из нас слышали лукавый вопрос: «А может ли Господь сотворить булыжник такой величины, что сам окажется не в состоянии его поднять?» и считали это не более чем дурацкой заумью философов. Но за этим по видимости глупым вопросом скрывается парадокс, который грозит разрушить логические основы самого понятия «всемогущество».
Данный вопрос заставляет нас обратить внимание на то, что ни один ответ на него нельзя счесть удовлетворительным. Утверждая, что Бог не может сотворить подобного рода булыжник, мы тем самым ясно указываем нечто такое, чего Бог не способен сделать, а значит, отрицаем Его всемогущество. Но если мы скажем, что Бог способен создать такой булыжник, то признаем потенциальную ограниченность Его могущества, поскольку Бог мог бы создать булыжник, который обнаружил бы эту ограниченность, — а именно ограниченность Его способности поднимать тяжести. Суть в том, что как бы мы ни ответили, всемогущество оказывается подорванным, а это, как предполагается, и доказывает, что с самим понятием «всемогущество» не все в порядке.
Некоторые отвечают: источник данного парадокса — внутренне противоречивое понятие, которое незаметным образом в него привносят, хотя никакого отношения к Богу оно иметь не может. Эта контрабандная алогичность касается булыжника. В самом деле, что это за булыжник? Нам, очевидно, следует ответить: это булыжник, обладающий такой огромной массой (т.е. настолько большой), что его не может поднять существо, способное поднять любую массу (т.е. его не поднимет Бог). Но возможен ли такой булыжник? Похоже, нет. Ведь если Бог в силах поднять булыжник любой массы, то не существует массы настолько громадной, чтобы превзойти способность всемогущего существа поднимать тяжести. Так что этот гипотетический булыжник в реальности невозможен.
