Практические вычисления типа «сколько нужно кирпичей, чтобы возвести стену таких-то размеров» или «сколько нужно ячменя, чтобы накормить бригаду из стольких-то рабочих» были постоянным занятием учеников в писцовых школах, после того как они прошли начальный курс чтения и письма. Чтобы внести разнообразие в эти рутинные арифметические задачи, учитель вполне мог привлечь внимание учеников, предложив им что-нибудь новенькое с интересным сюжетом; возможно, к такому методу надо было прибегать довольно часто [141]. Одно школьное упражнение по спряжению шумерских глаголов построено на примере глагола пукать. Представьте себе оживление среди мальчишек-учеников, когда учитель входит в класс и объявляет: «Сегодня мы будем учиться пукать». Внимание к предмету обеспечено на все утро.
И вот в одно прекрасное утро учитель дает своему классу такое задание: известно, что Ковчег был самым большим на свете судном (а это любой вавилонский мальчик знал с колыбели). Предположим, что он был столько-то в поперечнике, а борта были такой-то высоты – иначе как бы в нем поместились все животные? Требуется подсчитать: Какова была его площадь? Сколько миль веревки нужно для его постройки? Сколько ведер битума нужно для его герметизации? Арифметика становится сразу увлекательной, не то что при рутинных вычислениях размеров дамбы или объема кучи зерна.
Мы уже говорили в одной из предыдущих глав, что любой специалист по клинописи, встретив шумерский знак ŠÁR в каком-нибудь литературном тексте, не задумываясь поймет его в смысле «очень большое круглое число», мириады, а вовсе не как точное количество. В случае с Табличкой Ковчега это, однако, не так – здесь ŠÁR следует понимать в буквальном смысле, как число 3600. Очень большими числами, записанными с использованием нескольких знаков ŠÁR, выражены также огромные сроки правления допотопных царей в Шумерском царском списке. Вполне может быть, что продвинутые ученики старовавилонской эпохи, после того как они изучили и обсудили с учителем эти допотопные числовые обозначения в Царском списке, использовали их затем для расчетов Ковчега, тем более что Атрахасис, сам будучи допотопным персонажем, тоже должен был понимать обозначение ŠÁR буквально. Именно поэтому знак ŠÁR использован в Табличке Ковчега в буквальном смысле.
Школьная табличка с упражнениями по геометрии, обсуждавшаяся выше в главе 7, свидетельствует о том, что вычисление площади круга, в частности круга, вписанного в квадрат, было включено в стандартную школьную программу по геометрии. На этом основании можно предположить: тот, кто вставил числовые данные в историю о Ковчеге, должен был сначала сам набраться математических знаний, и круг в квадрате как описание плана Ковчега отражает собственный школьный опыт этого человека.
Несмотря на большое количество клинописных табличек, где упоминаются битум и судна разных типов, в них нигде нет ни малейших указаний, каким образом надо обмазывать битумом построенное судно. В прибрежных доках, где постоянно строили новые кораклы, это знали так хорошо, что не было нужды в письменном руководстве. Нам здесь важно то, что приведенные в Табличке Ковчега количественные вычисления отражают реальное положение вещей.
Вставить технические данные в литературное произведение – для этого нужна была либо веская причина, либо чрезвычайная творческая оригинальность. Из имеющихся у нас на сегодня данных мы не можем заключить, был ли это единичный случай такого вставления в текст Атрахасиса или, наоборот, эти данные сначала в нем присутствовали, а потом стали опускаться по причине своей бесполезности для большинства слушателей, не имевших отношения к судостроению. Так или иначе, в Гильгамеше XI количественные данные сведены к минимуму.
В сравнении с этими подробными числовыми сведениями поражает отсутствие деталей о животных, взятых на борт. Какая-нибудь другая аудитория, например фермерская, наверное, хотела бы услышать полный их список, от тараканов до верблюдов, дабы удостовериться, что никто не забыт. Возможно, если бы вопросы типа «Каких животных вы здесь имеете в виду?» или «Нельзя ли поподробнее перечислить все виды змей?» задавались регулярно, хороший рассказчик имел бы и на них готовые, где-то записанные ответы.
(a) Тесно выписанные знаки ŠÁR в строке 12 Таблички Ковчега. (b) Еще несколько таких знаков в строке 21 Таблички Ковчега, (с) Каллиграфически выписанные знаки ŠÁR в Шумерском царском списке (копия Weld-Blundell’а)
14. Заключение: Потопы и Ковчеги
Ниневийская галера из далекого Офира
В палестинский порт плывет, нагружена
Грузом из мартышек и павлинов,
Кедров пиленых, клыков слоновых
И бочонков сладкого вина.
Джон Мейсфилд[178]
Всякому, кто прочел или пролистал эту книгу, будет полезно увидеть на нескольких страницах обзор ее основных тезисов – о том, как история о Потопе развивалась и переходила из одной культуры в другую, и о том, как при этом изменялась форма Ковчега.
Начнем с того широко признанного факта, что каноническая история о Потопе, Ное и Ковчеге, в том виде, в каком мы ее знаем сегодня, несомненно родилась на равнинах древней Месопотамии, т. е. современного Ирака. В этом краю, зависящем от капризов большой реки и привычном к наводнениям, разрушительный потоп вспоминался как историческая реальность, исполненная значительного смысла: жизнь, продолжающаяся, лишь пока этого хотят или допускают боги, сохранилась благодаря одному-единственному судну, команда которого, люди и звери, выдержала катаклизм и снова заселила опустошенный Потопом мир. В самых ранних своих формах этот рассказ восходит к далекой бесписьменной древности и выражает обстоятельства и условия жизни людей из того прошлого времени.
Жителям Месопотамии этот стародавний допотопный мир представлялся как неизменный ландшафт приморских болот (маршей) южного Ирака, где прибрежный тростник служил для постройки и домов, и речных судов, так что и те и другие могли пойти в ход в качестве материала для строительства спасательного судна. Ковчег в этой древнейшей истории мне видится длинной и узкой лодкой с высокими носом и кормой, удобной для передвижения по мелководным протокам. Большие лодки такой «миндалевидной» формы назывались по-шумерски magur, гигантскую суперлодку, понадобившуюся при Потопе, назвали magurgur.
В письменных источниках, датируемых началом второго тысячелетия до Р. Х., мы уже встречаем две разные традиции описания формы Ковчега; но обе эти традиции восходят к одному общему корню. В Ниппуре, городе на юге Ирака, традиция огромной удлиненной тростниковой лодки magurgur продолжалась, не вызывая сомнений. В других же местах, как мы видим из недвусмысленного описания, данного в Табличке Ковчега, более подходящим типом судна для Ковчега считали круглый коракл. Кораклы не использовались на мелких протоках маршей, но были очень распространены на реках срединной части Месопотамии, в особенности на Евфрате; тут они служили как бы водным такси, переправляющим с берега на берег людей, скот и грузы без малейшего риска затонуть. Суда этого типа делались не из тростника, а из веревки, свитой из пальмовых волокон, и представляли собой большую корзину, со всех сторон обмазанную битумом для водонепроницаемости. Кораклы делались любых размеров и любого назначения; коракл, построенный Атрахасисом, несомненно, побил все рекорды.
Я полагаю, таким образом, что традиционное представление о форме Ковчега сначала было как о лодке magur (длинной и узкой), а затем изменилось в пользу коракла (круглого и большого).
Свидетельств этому не так много, но они есть: плюс к нашей Табличке Ковчега мы располагаем еще двумя клинописными описаниями Ковчега, датируемыми вторым тысячелетием до Р. Х., – и в обоих, как показано в данной книге, он представлен круглым. Мне это представляется как процесс замены «старомодного» прототипа усовершенствованным новым вариантом.
В начале второго тысячелетия до Р. Х. передача текста от одного другому могла происходить столь же часто в устной форме, как и в письменной. В устах искусного и знаменитого рассказчика указанное изменение формы Ковчега могло произойти вполне естественным образом – оно делало рассказ более осмысленным для слушателей. Меня оно вообще не удивляет: бродячие рассказчики, вероятно, часто выступали перед жителями прибрежных районов, которым надо было представить Ковчег практически реализуемым и функционально пригодным судном; и на эту роль, как все они понимали, легче всего мог претендовать коракл.
Круглый Ковчег Атрахасиса имел днище площадью 3600 кв. м; у него была одна палуба.
