Каннибал имел обыкновение пожирать свои жертвы целиком, у него не было времени на их расчленение. Тогда жители острова собрались вместе и стали думать, как им одолеть это чудовище. Однажды им удалось выследить, где находится его логово, и вот, проходя как бы невзначай по его лиановому мостику, они сверху бросились прямо на него. Он в это время спал без задних ног, наевшись человечины, и они смогли наконец убить его. Но, к сожалению, дух каннибала вошел в них и там остался навсегда. И теперь им, как и Манилоа, приходилось убивать людей, чтобы отведать человеческой плоти. Так объясняется эта мерзкая практика, существующая на острове и поныне.
Преподобный Джордж Браун обнаружил, однако, вариант этого мифа. Самоанцы рассказали ему, что однажды жил в Аполиме старый дьявол по имени Тупивайо. У него была привычка незаметно протягивать через дорогу возле своей пещеры плетеный линь, один конец которого он привязывал к своему большому пальцу на ноге. Почует он, что кто-то дернул за линь, проснется, если спал, и сразу поймет: ага, кто-то в его сети угодил. Он тут же выскакивал из пещеры, хватал зазевавшегося путешественника, убивал его и съедал всего целиком. Браун считает, что цель этой широко распространенной легенды — оправдать практику каннибализма на острове.
Д. Браун относит самоанцев к «высшей расе», и существуют вполне убедительные свидетельства, что это действительно так. Ему не удалось обнаружить никаких доказательств того, что самоанцы употребляли в пищу человеческое мясо только ради утоления голода, как это делали фиджийцы. С другой стороны, он до конца не выяснил, является ли каннибализм на острове частью ритуального обряда. Если это и так, то подобные случаи здесь весьма незначительны. По его словам, здесь ели человеческое мясо только во времена сильного голода, и Браун рассказывает об одном таком тяжелом для местных жителей периоде в конце XIX века, когда здесь убивали чужаков и съедали их, чтобы утолить муки голода.
Но остатки такой практики все еще бросаются иногда в глаза. Вот что говорит Д. Браун по этому поводу: «Когда группа жителей Самоа хотела вымолить прощение за совершенный поступок, то они обычно стояли, согнувшись в три погибели, перед домом оскорбленного их действиями вождя в ожидании помилования. В руках у каждого была небольшая связка хвороста, листья, камни и земля. Все это были предметы, свидетельствовавшие об их величайшем унижении: «Вот мы перед тобой, люди, совершившие ужасный грех. Возьми эти камни, хворост, листья и землю, вырой печь и убей нас. Зажарь нас и съешь, если будет на то твоя воля». В большинстве случаев оскорбленный вождь выходил из дома с красивой циновкой в руках, которую он отдавал просящим, чтобы «те прикрыли ею свой позор». Д. Браун добавляет, что если необходимы дальнейшие доказательства существования каннибализма на острове Самоа, то можно лишь указать на наличие в их языке специального слова, обозначающего эту позорную практику. Это слово — «файасо». Говорят, так звали одного знаменитого вождя, который прославился тем, что каждый день на протяжении всей своей взрослой жизни лакомился только самыми вкусными частями человеческого тела. Еще одно доказательство — распространенный обычай использовать в обиходной речи ругательства с названиями тех частей человеческого тела, которые хотят в первую очередь отдать на съедение. Иногда, добавляет он, самоанцы, чтобы выразить свое полное удовлетворение победой, вырезали у поверженного врага глаза и язык, которые хранили про запас завернутыми в лист хлебного дерева, служивший им обычно тарелкой.
А. П. Райс неоднократно утверждал, что каннибализм на Самоа никогда не достигал тех глубин человеческой разнузданности, как на островах Фиджи.
Здесь человеческую плоть потребляли в качестве мести. Однако даже сто пятьдесят лет назад каннибализм здесь ограничивался лишь мертвыми телами убитых в бою воинов, и редкие исключения допускались только во времена сильного голода. Но он признает, что, когда наступали тяжелые времена, вожди намеренно выходили на тропу войны, натравливая одно племя на другое, чтобы таким образом добыть необходимое количество «законной» пищи. Если кто-то тем не менее захватывал человека и убивал его, чтобы потом съесть, то навлекал тем самым на себя несмываемый позор. Местные племена всегда аккуратно предавали земле кости своих мертвецов, зарывая их в яме под полом своей хижины, так как если их украдут члены другого племени, то это накличет на всех такую беду, от которой не будет избавления.
На островах Тонга, хотя они и расположены ближе других к людоедским Фиджи, чем к умеренному в этом отношении острову Самоа, и, само собой, могли подпасть под их дурное влияние, почти нет никаких следов каннибализма. Капитан Джеймс Кук, который в ходе своего второго и самого продолжительного путешествия, начавшегося в 1772 году и закончившегося три года спустя открытием Меланезийских островов и Новой Каледонии, откровенно заявлял, что каннибализм практически не известен в этом регионе, хотя и отмечаются отдельные случаи людоедства во времена сильного голода. Он поэтому и дал этим островам другое название: Дружественные острова. Рассказывают, что когда после удачного набега группа воинов острова Тонга вернулась домой в деревню с пленниками, убила их и приготовила из них для себя еду, как это обычно делается в других племенах, то остальные члены их племени с достоинством отвернулись от их пиршества, наотрез отказываясь принять в ней участие.
Некоторые путешественники, однако, утверждают, что культ каннибализма начал здесь недавно возрождаться, особенно среди молодых воинов. Когда их стали допрашивать, они признались, что пошли на такое только под влиянием того, что так делали жители острова Фиджи. Они пытались всех убедить, что, поедая мясо врага, они тем самым приобретали все его мужские достоинства, и у них значительно прибавлялось сил для боя.
Если тонганцы и ели человеческое мясо, то прежде они его тщательно мыли и очищали в морской воде. Обычно из трупов удалялись все внутренности до того, как поставить их на огонь. Иногда тела разрубали на мелкие кусочки, которые заворачивали в пальмовые листья, а затем поджаривали на раскаленных камнях.
Можно привести здесь один интересный рассказ очевидца о каннибализме на островах Тонга. Его поведал доктору Джону Мартину один человек по имени Уильям Мэрайнер. Он привлекает не только своими живописными деталями, но еще и красноречивым свидетельством об инстинктивном отвращении, которое испытывали жители этих островов к человеческой плоти и которое им все же пришлось преодолеть под мощным влиянием фиджийцев. Мартин совершенно случайно познакомился с Мэрайнером, который прожил на различных островах Тонга многие годы.
Сам доктор убежден, что жителей Тонга нельзя считать каннибалами, несмотря на рассказ Мэрайнера об одной их вылазке, завершившейся весьма плачевно — пиршеством с употреблением человеческой плоти.
«Такая практика здесь не приняла всеобщего характера, — настаивает он, — и когда некоторые из их соплеменников, вернувшись домой после удачного набега, начинают предаваться такому нечеловеческому занятию, многие жители деревни, узнав об этом, стараются их избегать, особенно женщины. Они обычно кричат громко: «Я-вхе, мое ку-тан-гата!», что означает: «Держитесь подальше от этих любителей человечины!».
Сам Уильям Мэрайнер, от которого Мартин узнал эту историю, неоднократно принимал участие в набегах одного племени на другое в начале XIX века, по-видимому, лет через пятьдесят после первой экспедиции капитана Кука. Если до сих пор неясно, существовал ли в этих местах каннибализм во времена Кука, то во времена Мэрайнера такое уже было наверняка.
Он жил с туземцами одного из тонганских племен и в этой связи рассказывает, что их воины довольно часто падали в отлично замаскированные ямы — «лавоса», на дне которых торчали остро заточенные палки бамбука. Мэрайнер однажды и сам упал в такую яму, но в последнюю минуту его оттуда вытащили оказавшиеся поблизости его знакомые воины...
«Покуда продолжалась потасовка, вождь племени хапай, стоявший на некотором отдалении от своих друзей, начал поединок с другим тонганским вождем. Они немедленно приступили к обмену ударами тяжелых дубинок. Один из них, правда, очень скоро был разоружен, но, к несчастью, их дубинки треснули, и теперь они перешли на кулаки. Наконец, они настолько обессилели, что, крепко схватив друг друга за туловище, оба покатились на землю. Вождь тонга, не имея сил нанести своему сопернику больше никаких увечий, пальцами разрывал ему рот, а тот с ужасной силой пытался их откусить.
Туземцы племени хапай вернулись с победой домой с пятьюдесятью захваченными пленниками. Некоторые из молодых вождей, которые переняли привычки народностей с островов Фиджи, предложили убить их, зажарить и съесть. Такое предложение все с радостью приняли. Одни — потому, что очень хотели попробовать, что такое это человеческое мясо, а другие — только потому, что считали этот акт вполне соответствующим их нынешнему боевому настроению.
