Эдит Штайн - Наука Креста. Исследование о святом Хуане де ла Крусе

Существуют изначальная общность и объективное единство, которые делают чувственное способным познать и принять духовное. От образного соотношения остается только «близость» – однако та близость, при которой «одинаковое» в природном и духовном не становится очевидным, а лишь обозначается некоторыми схожими чертами. Символическое выражение отличает от образного соотношения не только недостаточное подобие, но и тот факт, что мы имеем дело не с «изображаемым», которое обладает четко обозначенными чертами. В этом же заключается и противоположность символического выражения мимическому: когда определенному изменению лица, которое художник может повторить при помощи карандаша или кисти, соответствует такой же духовный процесс. Ночь же, как космическая, так и мистическая, есть нечто безобразное и неопределенное, что лишь брезжит в полноте смысла этого слова, но им отнюдь не исчерпывается. В ней заключены вся мировая перспектива и состояние бытия. Именно в этом и обнаруживается общее: в факте и самобытности мировой перспективы и состояния бытия. В обоих случаях есть нечто неопределенное и все же достаточно четкое, чтобы одно могло быть замещено другим и служило переходом от одного к другому, не в произвольном выборе или запланированном сравнении, но в символическом опыте, который выходит на исконные связи и благодаря этому находит необходимое образное выражение понятийно невыразимому.

Теперь мы, наконец, в состоянии вкратце определить различие в символическом характере Креста и Ночи: Крест – это отличительный знак всего того, что изначально и исторически связано с Крестом Христа. Ночь – это необходимое космическое выражение мистической мировой перспективы св. Хуана де ла Круса. Преобладание символа Ночи является знаком того, что в писаниях святого Учителя Церкви главную роль играл не теолог, а поэт и мистик, хотя теолог добросовестно контролировал мысли и выражения поэта.

Теперь необходимо исследовать мистическую Ночь, чтобы услышать в ней отзвук вести Креста. Начнем прежде всего с «Песни о Темной ночи»: ведь именно она лежит в основе обоих больших трактатов, посвященных мистической Ночи.

Поэтическая картина завершена, никакое поучительное слово не разрушает ее. Но оба пояснительных трактата, «Восхождение» и «Темная ночь», дают ключ к ее пониманию.

Душа, поющая песнь, прошла сквозь Ночь, она добралась до цели – единения с Божественным Возлюбленным. И потому это хвалебная песнь Ночи, ставшей путем к блаженному счастью. Ликование – о жребий мой блаженный! – повторяется снова и снова. Но темнота и страх не забыты. Еще возможно оглянуться и снова оказаться среди того, что осталось позади.

Дом, оставленный Невестой, – это чувственная часть души. Он исполнился покоя, так как все желания в ней умолкли. Душа смогла уйти от них, потому что Сам Господь освободил ее. Собственными силами она не смогла бы этого сделать. В этом коротком объяснении уже содержится важное различие между деятельной и бездеятельной Ночью, а также их отношения между собой, о чем далее мы скажем подробнее. Чтобы освободиться от оков своей чувственной природы, душе приходится трудиться, напрягая все силы, но Господь Своей благодатью должен прийти душе на помощь, вернее, опередить ее: ведь действие Господа вызывает ее действие и завершает его.

Процесс освобождения святой определяет как Ночь, через которую душе необходимо пройти. Это Ночь сразу в трех значениях: исходный пункт, путь и его цель. Исходный пункт – желание вещей этого мира, от которых душе необходимо отказаться. Этот отказ приводит ее во тьму, подобную Ничто, поэтому она и названа Ночью. Мир, который мы воспринимаем чувствами, – это почва, на которой мы твердо стоим, дом, в котором нам уютно, который питает нас и дает все необходимое для жизни, источник наших радостей и наслаждений. Если у нас отнимают его или приходится его покинуть, то, конечно, нам кажется, что земля уходит у нас из-под ног и кругом воцаряется Ночь. Нам кажется, будто мы растворяемся и исчезаем. Но это не так. В действительности мы становимся на более надежный путь, но путь темный, окутанный Ночью: путь веры. Это действительно путь, потому что он ведет к цели – единению с Богом. Но это путь Ночи, потому что в сравнении с ясной проницательностью естественного разума вера – темное постижение: она сообщает нам нечто, но не дает этого увидеть. Поэтому нужно сразу сказать, что и цель, к которой мы движемся по пути веры, является Ночью. На земле даже в блаженном единении Господь остается сокрытым от нас. Наше духовное око не приспособлено к Его бесконечно яркому свету и смотрит на Него, как в ночную тьму. Но как космическая ночь в различные моменты темна по-разному, так и у мистической Ночи есть свои временные промежутки и свои степени. Исчезновение чувственного мира сравнимо с наступлением Ночи, в которой, однако, от дневной яркости остается сумеречный свет. Вера же, напротив, – полночная тьма, поскольку здесь отсутствует не только деятельность чувств, но и естественные познающие способности разума. Однако когда душа находит Бога, тогда ее Ночь озаряется светом восходящего нового дня вечности.

Определенное соприкосновение между Ночью и Крестом можно увидеть уже из данного краткого обзора. Но их отношения станут еще ясней после того, как мы проследим все фазы Ночи поочередно.

Исходный пункт, или первый отрезок пути, святой называет Темною ночью чувств. Речь здесь идет об умерщвлении всякой радости по поводу желанных вещей. При этом речь не идет о том, чтобы перестать воспринимать с помощью чувств. Они являются окошками, и сквозь них проникает свет познания в тюремную тьму, которой уподобляется наша жизнь, скованная телом. Мы не можем отказаться от него, пока живы. Но мы должны научиться видеть, слышать и т. д. так, как если бы не видели и не слышали. Должна измениться основная установка по отношению к чувственному миру. Эта установка у обычного человека, как правило, отнюдь не является познавательной позицией. Его обуревают желания, и в этом мире он пребывает, скорее, как человек действия. Он тысячекратно связан с миром, поскольку тот ему предлагает то, что удовлетворяет его желания, побуждает к действию, и сам является материей для его действий. Как правило, этими действиями и побуждениями управляют инстинкты и вожделения – в том, что касается пищи и одежды, работы и отдыха, игр и развлечений, общения с окружающими. Человек чувствует себя довольным и счастливым, пока не встречается ни с какими необычными препятствиями. Необычными – поскольку абсолютно беспрепятственное выживание в этом мире невозможно, и человек настолько привыкает к этому с ранней молодости, что такое восприятие становится его второй натурой.