и онтологичности имени и слова. Имяславие здесь, собственно говоря, даже не зашифровано, а просто наименовано на философском языке А.Ф. Лосева.
В тексте «Философии имени» содержатся и многочисленные косвенные свидетельства о связи данной книги с проблемой имяславия. Это, во-первых, время ее написания. По словам самого автора, данная книга была написана им еще летом 1923 г. Причем уже тогда она была «только резюме долгих размышлений о природе имени и означала их фиксацию и тем самым некое завершение» [Лосев 2016: 38]. Известно также, что в 1923 г. А.Ф. Лосев посылает свои богословские тезисы имяславия о. П. Флоренскому с просьбой поправок и дополнений. Он упоминает при этом о существовании и специальных философских тезисов имяславия. А.Ф. Лосев обсуждает проблемы имяславия в это время также и с самими непосредственными участниками Афонского спора – афонским монахом Иринеем и афонским же архимандритом Давидом (Мухрановым).
Об имяславском контексте книги свидетельствуют также выбор ее названия (с содержательной точки зрения, она могла бы быть названа равным образом и «Философия слова»), а также общий подход к пониманию имени. Так, центральный тезис книги о том, что «имя – как максимальное напряжение осмысленного бытия вообще – есть также и основание, сила, цель, творчество и подвиг также и всей жизни, не только философии» [Там же: 176] коррелирует с интерпретацией Имени Божия в богословских тезисах, посланных, как мы уже говорили, А.Ф. Лосевым в 1923 г. о. П. Флоренскому. В этих тезисах Имя Божие определяется как «всемогущая Сила существа Божия», «полнота совершенства существа Божия», как «бесконечная цель для стремления твари к Богу» [Лосев 2009: 65 – 66], т.е. как путеводитель к спасению и жизненному подвигу продвижения по этому пути. Отмеченный тезис из «Философии имени» коррелирует с формулировками философских тезисов имяславия, где утверждается:
«1) Имя сущности есть энергия сущности;
2) Имя сущности есть цель (телос) инобытия;
3) Имя сущности есть… магическая стихия сущности» [Лосев 1994: 231].
Об имяславском контексте книги свидетельствуют также некоторые специфические термины – «имяначертание» и «имязвучие» [Лосев 2016: 185], встречающиеся в посланных о. Флоренскому богословских тезисах [Лосев 2009: 67], а также основные категории, традиционно применяемые для решения этой проблемы (сущность, энергия). И, что самое главное, – избранная трактовка соотношения сущности и энергии, выражающая позицию имяславия.
В «Философии имени» представлены осмысленные в ономатологическом ключе важнейшие моменты православного миропредставления, связанные с сотворением мира и домостроительством спасения человека, обожением и роли в нем Имени Божия. Назовем только следующие лосевские максимы из его «Философии имени»:
1) «Именем и словами создан и держится мир» [Лосев 2016: 177];
2) «Мир держится именем первой пентады» [Там же: 164];
3) «Имя победило мир» [Там же: 177],
что созвучно словам Иисуса Христа: «…но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16, 33).
В «Очерках античного символизма и мифологии» А.Ф. Лосев дает ключ к богословской интерпретации одного из самых неясных фрагментов «Философии имени» В разделе о Filioque как основе латинского платонизма (аристотелизма), при обсуждении вопроса о взаимоотношении Лиц Божества сам автор после слов о том, что «по общепринятому на Востоке учению, Отец рождает Сына, Сам будучи нерожденным, Сын – рождается от Отца, Дух Св. исходит от Отца», замечает, что однажды в своей книге «Философия имени», а именно в параграфе 13, он уже «вскрыл диалектический смысл этой терминологии» [Лосев 1993а: 875 – 876]. А именно, он отметил, что первая Ипостась есть абсолютное единое, одно; вторая Ипостась – «эйдос, идея, смысл, слово; рождение – оформление, расчленение неразличимого единства в своем инобытии (ибо само оформление в диалектике есть уже объединение с инобытием)»; третья Ипостась есть «становление эйдоса, смысла, творческое и динамическое его самоутверждение» [Там же: 876].
Принципиальное значение к нахождению наиболее сокровенного, «мифологического», религиозно-богословского содержания текста «Философии имени» имеют две записи бесед В.В. Бибихина с А.Ф. Лосевым.
Первая запись касается общего содержания книги и истолкования ее концептуального синтаксиса. Вот эта запись В.В. Бибихина (возможно, по памяти, поскольку предельно обрывочна), где дается некоторый ключ к интерпретации отдельных конструктивных построений данной книги:
«Имя имеет предметную и до-предметную структуру. Слово как орудие общения есть арена встречи двух энергий. Первосущность – Бог, первозданная сущность – Бог в твари. Имя Божие, „о Нем же подобает спастися нам“, Божественное Слово – Христос. Тут ключ: остров символа в море Бога. Сущность есть имя (сущность есть Бог). Определение слова и имени как понятия [12]. Слово есть то, что значит. Реальное слово угадывается, но не интересует. Философия имени есть собственно философия. Имя есть максимальное напряжение осмысленного бытия. Ключ к нему: жизненность. Наконец, слово как тело. Предмет слова есть сущность. Это все в моей ранней работе об имени. Легко ли ее поправить? Я сейчас пишу и более понятно, и логично, и вразумительно. Писал это мальчишка, едва кончивший университет. Мне не очень нравится сейчас там у меня схематизм, триады. Я Гегелем был начинен. Триады, конечно, так или иначе, должны остаться. Но в том виде, как они были там даны, они звучат схематично» [Бибихин 2004: 209].
Вторая запись содержит реплику о замысле «Философия имени», где А.Ф. Лосев замечает:
«Моя „Философия имени“ – я ее еще мальчишкой писал. Там много Гегеля. Высший синтез у Гегеля есть богочеловечество. Под всяким таинством лежит богочеловечество» [Там же: 215].
В примечаниях к «Философии имени» (№ 11, 17, 21) А.Ф. Лосев упоминает о некоторых гегелевских местах данной книги и о своих совпадениях с Гегелем [Лосев 2016: 230, 232 – 233].
Тема богочеловеческого в явном виде вводится в «Философии имени» через упоминание об одном единственном «Исключении», под которым понимается Богочеловек Иисус Христос. Как пишет А.Ф. Лосев:
