Таким образом, современное изучение австралийских аборигенов касается сообществ, радикально изменившихся по сравнению со свбим доевропейским и домакассанским состоянием, потому что бóльшая часть населения уже вымерла от привезенных европейцами и, возможно, макассанами заболеваний, была завоевана и попала под контроль евро-австралийского правительства, потеряла возможность традиционного использования огня для выжигания растительности, была изгнана с первоначально принадлежавших им земель ради освоения их поселенцами и частично лишена средств существования в силу влияния на местные растения и животных видов, ввезенных европейцами (кошек, лис, овец, крупного рогатого скота) и австронезийцами (динго).
Точно так же, хотя !кунг из Калахари часто рассматриваются как образцовые охотники-собиратели, подробное их изучение началось только в 1960-х годах, и те данные, которые я привожу в этой книге, касаются людей, заменивших традиционные костяные наконечники стрел железными, прекративших совершать набеги друг на друга, а в последнее время торгующих с земледельцами банту, которые в какой-то мере оказали на !кунг влияние и гораздо раньше, поскольку появились в Южной Африке почти 2,000 лет назад.
В более общем плане все исследования охотников-собирателей, проводившиеся в XX веке, касались сообществ, находившихся в реальном или потенциальном контакте с производителями продовольствия (крестьянами и/или пастухами). Однако примерно до 11,000 лет назад все человеческие сообщества были сообществами охотников-собирателей, так что охотники-собиратели могли иметь контакты только с другими охотниками-собирателями. Лишь в немногих регионах мира, таких как Австралия, Арктика и запад Северной Америки, первым европейцам (которые вовсе не были учеными) удалось столкнуться с сообществами, все еще жившими в мире охотников-собирателей. Эти факты вызвали жаркие споры о том, насколько существенны современные исследования сообществ прошлого: не слишком ли современные охотники-собиратели отличаются от таковых в прошлом, чтобы понимание их имело какое-то значение? Такой взгляд, несомненно, слишком экстремален: как говорил антрополог Мелвин Коннер, если бы сегодня было возможно взять группу представителей западного мира и забросить их, нагих и без всяких инструментов, куда-нибудь в глубину африканской саванны, через два поколения они все или погибли бы, или приобрели многие наблюдаемые черты охотников-собирателей. Как минимум следует признать, что современные традиционные народности,,— это не замороженная модель далекого прошлого.
Другое предостережение Яна Кина сводится к тому, что в любой науке в любой момент времени существуют предпочтительные области исследований, получающие углубленную разработку и лучшее финансирование, в то время как другие остаются без внимания. Например, до недавнего времени немногие антропологи занимались изучением жизни детей и престарелых в традиционных сообществах. Не получают поощрения полевые исследования — “научное рыболовство”, когда наблюдатель фиксирует все, что видит; от него ожидается создание книг или статей на какую-то специфическую тему. В каждый данный момент существуют также предпочитаемые интерпретации или феномены и другие, признаваемые нежелательными. Например, имели место яростные споры по поводу того, исказила или нет известная исследовательница Маргарет Мид описания сексуального поведения жителей тихоокеанских островов, чтобы они соответствовали тогдашним представлениям антропологов; до сих пор отстаивается представление о традиционных народностях как о миролюбивых и высказывается мнение, что их воинственность — результат контакта с европейцами или что если они и воинственны, то их сражения не следует называть войнами, потому что это политически вредно.
Вторым способом получения информации о традиционных народностях являются расспросы еще живущих неграмотных представителей данного сообщества, получение от них передающихся изустно сведений и реконструкция на их основании истории последних поколений. Естественно, у этого метода свои недостатки, и пользующиеся им ученые (в первую очередь Ян Вансина) разработали специальные техники и приобрели опыт перекрестной проверки достоверности добытых таким образом сведений.
Например, американский антрополог Полли Виснер и художник из племени энга Акии Туму объединили усилия для изучения устной истории народности энга, самой крупной языковой группы на Нагорье Папуа — Новой Гвинеи. Хотя письменная история для энга началась только с прибытием грамотных европейцев в 1930-е годы, энга уникальны среди новогвинейцев в том смысле, что сохраняют знания об исторических событиях благодаря традиции (именуемой “атоне пии”), которую они отличают от мифов (именуемых “тинди пии”), хранящей сведения о восьми поколениях (до 250-400 лет назад). Между 1985 и 1998 годами Виснер и Туму опросили старейшин но племен энга. Они проверяли достоверность рассказов, сравнивая данные, полученные от разных кланов и разных племен: изучалось, совпадают ли рассказы о войнах и миграциях потомков участников событий — представителей противостоящих сторон и членов соседних групп; также исследовалось, как соотносится информация об одной стороне жизни (например, церемониальном обмене свиньями) с данными, касающимися других областей (например, использования земли и производства продовольствия). Исследователи также проверяли достоверность устных рассказов по независимым данным о двух точно датируемых событиях, повлиявших на всех горцев Новой Гвинеи, включая энга: мощном вулканическом взрыве на близлежащем острове Лонг-Айленд в XVII веке, вызвавшем появление химически идентифицируемого слоя пепла на восточной части Нагорья; согласно устной традиции энга и других горцев, этот период именуется “временем тьмы” (тогда пепел на несколько дней закрыл солнце); и появлением сладкого картофеля, который изменил сельское хозяйство Нагорья и всю жизнь сообщества 250-400 лет назад. Благодаря таким перекрестной проверке и перекрестной датировке Виснер и Туму смогли детально реконструировать историю рассеяния племен, роста численности населения, изменения окружающей среды, производства средств существования, культивируемых растений, торговли, смены вождей, социальной организации, войн, миграций и развития церемоний и культа за время жизни последних восьми поколений энга, задолго до появления европейцев на Нагорье Новой Гвинеи.
Такой метод реконструкции истории по устным рассказам применим в отношении только некоторых традиционных народностей, возможно, меньшинства: многие или большинство сообществ не сохраняют подробных передающихся изустно знаний, касающихся жизни предыдущих поколений. Это зависит от таких факторов, как социальная организация, степень личного участия рассказчиков, контекст историй, степень участия слушателей в пересказе. Например, миссионер-лингвист Дэниел Эверетт обнаружил, что бразильские пираха отказывались обсуждать то, чего они не видели собственными глазами, а потому относились скептически к попыткам Эверетта рассказывать им о жизни Иисуса: “Ты сам его видел? Если нет, как ты можешь верить в это?” Сходным образом ученые, проводившие исследования среди !кунг начиная с 1960-х годов, не смогли получить подробной информации о событиях и условиях жизни !кунг, кроме как применительно к нескольким последним поколениям. С другой стороны, среди энга исторические данные пересказываются в мужском доме, слушатели комментируют их и исправляют ошибки, а обладающим влиянием членам племени не позволяется искажать истории в собственных интересах.
Третий подход к получению знаний о традиционных сообществах сходен с реконструкцией по устным рассказам в том, что он направлен на изучение традиционных сообществ до того, как их увидели современные ученые. Хотя ученые были среди первых чужестранцев, вступивших в контакт с некоторыми традиционными народностями, — как при “открытии” долины Балием третьей экспедицией Арчболда из Американского музея естественной истории в 1938 году — чаще ученых опережали правительственные отряды, торговцы, миссионеры-лингвисты, путешественники. Это было, несомненно, так для большинства традиционных сообществ Нового Света, Африки, Австралии, островов Тихого океана, потому что они были “открыты” европейцами начиная с 1492 года до начала XX века, до того, как современная антропология стала дисциплиной, нуждающейся в полевых исследованиях. Даже недавние первые контакты с племенами Новой Гвинеи и Амазонии с 1930-х годов до настоящего времени совершались обычно не учеными из-за нехватки ресурсов и сопряженных с ними опасностей. К тому времени, когда прибывали ученые, в результате контактов племенная культура уже начинала меняться.
Однако мы все же можем многое узнать из описаний, оставленных не имеющими научной подготовки свидетелями. Очевидным их недостатком является то, что эти сообщения менее систематизированы, содержат меньше количественных данных, менее соотносятся со строгими правилами и существующими знаниями о других племенах. Очевидным компенсирующим преимуществом служит то, что полученная информация относится к состоянию племенного сообщества, меньше подвергшегося изменениям, чем когда позднее его увидели ученые. Менее очевидным преимуществом оказывается то, что несистематизированный и ненаучный характер первых наблюдений на деле является их сильной стороной. Неподготовленные наблюдатели часто описывают все, что привлекло их внимание, и тем самым могут заметить особенности сообщества, которые проигнорирует ученый, отправленный для изучения какого-то специфического феномена.
