ненавистью или любовью и состраданием. В конечном счете становясь тем, чем мы наполнимся.
В этот момент подвели оседланных коней, Кассандра с Линой приняли их под узцы и подошли с ними к Александру.
– О чем спорит мой брат, считающий себя вечно правым? – спросила Лина, глядя на то, как разговор о чем-то важном захватил обоих.
– Ничего особенного, мы просто упражнялись в философии. Удачи тебе, Александр, было приятно побеседовать.
Кассандра отдала поводья черного коня Александру и, отходя в сторону, сказала:
– Не обращай внимание на брата, он вечно ко всем цепляется.
– Не переживай за меня, любимая, я могу постоять за себя не только в сражении.
Он помог взобраться на коней Лине и Кассандре, вскочил на своего коня и они, выехав за ворота, устремились, минуя мост, через ров в сторону побережья.
Кассандра с сестрой на белых лошадях, украшенных богатой сбруей, скакали впереди, их волосы развивались на ветру, переливаясь в лучах солнца радугой красок. Александр на своем черном коне держался чуть позади, сдерживая резвость коня по двум причинам. Во-первых, он не хотел показать, что не знает дороги, а во-вторых, так ему было легче держать все в поле зрения.
Вскоре из-за скал, между которых пролегала тропа, показалось бирюзовое море, взбивающее белую пену у берега.
Кассандра направила свою лошадь вниз по тропе, к морю, Лина и Александр последовали за ней. Вскоре они уже скакали по самой кромке набегающего на берег моря, поднимая соленые брызги, пытаясь обогнать друг друга.
Доскакав до отвесных скал, спускающихся к самой воде, они остановились и, спустившись с коней, принялись бегать по воде, обдавая друг друга соленой водой и резвясь словно дети, оставленные без присмотра строгими родителями.
Глаза Кассандры излучали радость и счастье и такое же чувство заполняло сердце Александра, он боялся поверить в происходящее, ему казалось, что это только сон, пробудившись от которого будет только одиночество и холод.
Он обнял ее, прижав к себе, и коснулся своими губами ее губ, соленых как море. Она взглянула в его глаза и, заметив грусть в глубине глаз, спросила:
– Тебя что-то тревожит? Ты стал каким-то другим, что с тобой происходит? И о каких событиях, что так изменили тебя, ты хотел рассказать мне?
– Я расскажу тебе, любимая, обо всем, только в свое время, а сейчас дай мне насладиться каждой минутой счастья в полной мере, я так долго ждал этого.
– Ты только разжигаешь мое любопытство, ну хорошо, я подожду, пока ты сам не захочешь обо всем мне рассказать.
Александр подхватил на руки Лину и Кассандру и закружил их над водой, пока все вместе они не оказались в воде, застигнутые набежавшей волной.
Мокрые, но счастливые, они сидели на камнях у самой кромки моря и смотрели, как солнце окрашивает багровым цветом бирюзовую воду. Каждый думал о чем-то своем и каждый был по-своему счастлив.
Обратный путь показался намного короче, одежда даже не успела высохнуть, как они уже въехали в город, остановив коней у дома Александра, который он совсем не помнил и не мог найти в глубине памяти воспоминания о нем, Кассандра хотела попрощаться, но он снял ее с коня, поставив рядом с собой.
– Я не хочу тебя отпускать, побудь со мной еще немного, я очень скучал по тебе.
– Оставайся, – сказала Лина, – я позабочусь о лошадях и о том, чтобы отец как можно позже узнал о твоем отсутствии.
– Спасибо тебе, сестра, я постараюсь не злоупотреблять гостеприимством и поскорее вернуться, пока отец не спохватился.
Лина, забрав коней, поскакала во дворец, а влюбленные направились в дом, пройдя через ворота с гербом, на котором было изображено сердце под защитой мечей.
Дом оказался довольно просторным с полами из белого гладкого камня, который излучал тепло, источник которого стал понятен, когда он увидел небольшой бассейн, расположенный в углу комнаты, подогреваемый термальным источником, перед которым лежала шкура довольно крупного волка. В другом углу комнаты стоял каменный стол с приставленными к нему резными стульями. Стол был застелен белоснежной скатертью, на которой стояла ваза с фруктами и серебряный графин с изящными бокалами тонкой работы.
Не успев понять, как все это здесь могло оказаться и чья заботливая рука придала его жилищу столь ухоженный вид, он увидел, как из дальней комнаты им на встречу вышла пожилая женщина в скромной тунике и волосами, сплетенными в тугую косу.
– Приветствую тебя, Александр, и тебя, царственная дочь, – произнесла она, слегка склоняясь в поклоне.
– Года не властны над тобой, достопочтенная Ирида, – сказала, отвечая на приветствие, Кассандра. – Много лет назад ты вошла в этот дом, заменив мать Александру, ты стала для него самым близким человеком и я благодарна тебе за твою заботу. Теперь ты стала для него самым родным и любимым человеком, – произнесла Ирида, – и я счастлива, когда вижу вашу любовь друг к другу. Берегите ее, да помогут вам боги.
В памяти Александра стали всплывать давно забытые мгновенья его прежней жизни, как будто события давно увиденного сна, в котором были воспоминания его далекого детства, связанные с этим домом, потускневшие во времени лица родителей, страшные события минувших дней. Воспоминания нахлынули, открыв перед ним мир, к которому когда-то он был так привязан. Многое было связано со страданием и болью, но были и воспоминания, наполненные счастьем, теплом и любовью.
– Спасибо тебе за заботу, Ирида, – сказал Александр, прижимая к себе и целуя ее в лоб с огромной нежностью и теплом.
– Вы совсем засмущали меня, – сказала Ирида, убирая прядь непослушных волос от лица. – Но мне придется оставить вас, я должна пойти в свой дом, завтра мы снова увидимся.
– Хорошо, я благодарен тебе за все, увидимся завтра, – провожая ее до двери, произнес Александр.
Проводив Ириду, он на правах хозяина дома, в котором он вспомнил до мельчайших подробностей все, что в нем находится и расположение даже самых потайных комнат, повел Кассандру в большой зал с камином, нежно держа ее руку в своей.
Комната была украшена цветами, а на большом столе, застеленном белой скатертью, в глиняной и серебряной посуде стояла приготовленная еда, которая состояла из сырных шариков, всевозможных фруктов, запеченной рыбы, мяса птицы и хлеба. В центре стола находился графин с фужерами из тонкого кружевного серебра. В углу комнаты, в камине, за кованой решеткой горел огонь, разнося живительное тепло по дому. По углам комнаты горели масляные светильники, наполняя комнату играющими живыми бликами.
– Ты голодна? – спросил Александр.
– Да, я не прочь подкрепиться, но сначала я бы хотела омыться
