class="p1">И тут мне что-то подсказывает, что хухры-мухры следует искать в направлении паразитарного ветвления миров. А каким образом можно описать такое ветвление, если исходить из произвольной точки? Для этого служат так называемые марковские цепи или цепи Маркова. Это расходящиеся миры, где основание перехода не сохраняется дальше одного шага. Цепочку перехода посредством марковских цепей можно считать
до-причинной: каузальность здесь выводится как удерживаемое основание более чем одного перехода. Здесь, пожалуй, понадобится небольшой экскурс.
Природа и дух: еще одно расследование
Рассматривая протуберанцы времени и имея в виду прорыв в мир Тигра или другого тотемного животного, а тем самым и установление диктатуры символического в акте духа и сознания, мы сталкиваемся с двумя противоположными тенденциями и даже способами объяснения.
Первая тенденция исходит из того, что дух – это, по сути, порыв духа, а значит, иллюминация отбрасываемых (и поглощаемых) протуберанцев есть достаточно хорошая иллюстрация присутствия духа, который, как известно, дышит где хочет. И тут такие вещи, как дистанция отрыва, амплитуда работающей диалектики, сценарий контр-естественного (и в форме сверхъестественного в том числе), будут важными инструментами описания.
С другой стороны, дух как логос есть универсальное, упорядочивающее начало, и его резюме давно известно: торжество порядка над хаосом. Без уяснения соотношения этих тенденций понимание духа и духовного производства невозможно.
Стало быть, роль детерминизма в упорядочивании мира должна быть рассмотрена, отталкиваясь от общей идеи хронопоэзиса: что есть временение в режиме причинения? Как соотносится выработка (намывание) пространства с установлением причинной связи? Что еще можно извлечь из водораздела между последовательными и одновременными, то есть развернутыми в пространство и развернутыми в пространстве множествами? Лишь после этого можно будет вернуться к невернувшимся протуберанцам, включая и тотемный мир. В свое время интересную попытку рассмотреть онтологию на основе теории множеств предпринял Ален Бадью («Бытие и событие») Присмотримся к одному из рассуждений:
«Так бытие, понимаемое как physis, есть стабильность удерживаемого пребывания, постоянство, равновесие того, что сохраняет себя, выходя за свои пределы (opening forth of its limits). Если мы принимаем такое понятие натуры-природы-фюзиса, мы можем сказать, что чистая множественность “натуральна”, если она сохраняет в самой форме множественности свою особенную со-стоятельность (con-sistensy), специфическую манеру удержания в совместности. Натуральное множество есть высшая форма внутреннего соприсутствия многообразного» [38].
Бадью описывает хронопоэзис, при котором различенное не покидает сферы соприсутствия с тем, от чего оно отличено; конечно, в «Науке логики» Гегеля это сделано более внятно и развернуто.
Специфическая манера удержания в совместности есть, в сущности, субстанция каузальности, попытка вписать детерминизм в континуум временения наряду с пространством и прошлым как препятствиями для полного поглощения протуберанцев времени. А как соотносится детерминизм с логической импликацией типа «Если А, то В»? И еще: если он есть высшее проявление порядка в природе, то каким образом он присутствует в построениях логоса? Бадью, среди прочего, пишет:
«Натуральная представленная множественность (обычная ситуация) есть рекуррентная форма специального равновесия между принадлежностью и включением, структурой и метаструктурой. Лишь это равновесие обеспечивает и возобновляет постоянство множественного. Натуральность есть встроенная нормальность ситуации» [39].
Далее Бадью разъясняет, что условием натурального множества является такой способ вхождения в него в качестве элемента, который одновременно является включением в качестве подмножества. Тем самым выполняется правило континуума: элементы никуда не исчезают и всегда могут быть обнаружены на месте и вместе с местом – это, согласно Бадью, и есть нормальная ситуация. Допустим, что так, но каковы тогда иные возможные ситуации? Что значит, если «равновесие того, что сохраняет себя, выходя за свои пределы» нарушено или совсем не установлено?
Тогда возможно что угодно, например разворачивание линии хронопоззиса по принципу марковских цепей. Лучшая модель такого ветвления представлена в детском стишке:
Ехал трамвайчик,
В трамвайчике зайчик.
Трамвайчик как дернет,
А зайчик как пе…
Петр Иванович, пока вы тут спали,
Вас мухи чуть не обо…
Небо сразу потемнело,
На море началась качка,
У матросов началась сра…
Сразу вызвали врача.
Пришел врач в черном фраке,
Пуговицы на самой сра…
Сразу видно – интеллигентный человек!
Таким образом, задано странное множество, в котором фигурируют зайчик в трамвайчике, Петр Иванович, летающие мухи, матросы на палубе перед грозой и черт знает что еще. Каждый отдельный ближайший переход хоть чем-то мотивирован, в данном случае рифмой или ее обрывом: но если мы опустим первое звено, мы никогда не сможем установить, откуда взялся Петр Иванович, точно так же, как не знаем, откуда взялся зайчик.
При всей кажущейся экзотичности именно такие многообразия и окружают нас со всех сторон; сама текущая жизнь есть многообразие, составленное по принципу цепей Маркова. И если спросить себя, где же истоки всех микрособытий и происшествий, складывающихся в цепочки повседневности, то придется признать: там же, где родина Петра Ивановича. А согласно нашей модели, этого не знает даже сам зайчик… В сущности, если исходить из точности и честности самоотчета, то многие смертные на вопрос «Почему ты прожил именно такую жизнь?» могут сослаться на эту же причину, на какой-нибудь внезапный поворот марковского ветвления.
В общем разрезе хронопоэзиса это стадия недостаточной консолидированности универсума. Или речь идет о фоновых процессах, сопровождающих все закономерное и детерминированное, о чем-то вроде выбросов-флуктуаций виртуальных частиц. Природа-фюзис, напротив, есть среда, прошедшая всестороннюю обработку временем.
Но прервем эту марковскую цепь, связывающую протуберанцы времени до упрочения причинной связи, позволяющей не терять из виду однажды включенные в эту связь элементы. Отметим лишь еще раз, что описанный здесь способ связи – скорее даже способы, поскольку цепи Маркова не исчерпывают этого химерного многообразия появляющихся и исчезающих протуберанцев, – это зависшее и над событийностью, и над причинной связью марево, есть нечто более рутинное и повсеместное, чем прошитая каузальными нитями природа-фюзис. Это типичные, но никогда не принимаемые во внимание хухры-мухры. Просто мы обладаем неучтенной Кантом способностью не замечать непрерывно возникающие ветвления, игнорировать их.
Речь, однако, идет о спонтанной деятельности сознания или, быть может, психики. Поскольку непрерывно возникающие ассоциативные цепочки не считываются ни познанием, ни деятельностью сознания вообще, именно негативное умение не поддаваться такому ветвлению может считаться добродетелью мыслителя.
Самопроизвольное склеивание ассоциаций, имеющее в данном случае особое имя – расфокусирование воображения, – и состыковка мысли из интенциональностей не рассматривались в аспекте своего родства и совместного генезиса, но они, конечно, имеют аналоги в сфере фюзиса. Например, игнорирование, неразличение, забвение непрерывных кульбитов в природе происходит потому, что для них нет пространства (вспомним основополагающий тезис квантовой механики о
