Эту мысль хочется подтвердить всего лишь двумя характерными историческими фактами: завоеванием Московским княжеством Твери и присоединением Новгорода.
С 1304 г., когда после смерти великого князя владимирского «стол» отошел к тверскому князю Михаилу, началась по существу гражданская война между Московским княжеством, претендовавшим на роль главного, и Тверским, признанным таковым. Использовались в борьбе различные средства, в том числе и таковые, которые можно с полным основанием назвать аморальными. Сначала Тверской князь вместе с русскими и монгольскими войсками двинулся к Новгороду, чтобы его покорить и присоединить, упрочив тем самым положение Твери как великого княжества. Но московский князь Юрий Данилович (внук Александра Невского) сам претендовал на великое княжение и не мог допустить усиление Твери. Он женился на сестре хана Узбека и получил ярлык на великое княжение. Теперь он с полным основанием дал бой Тверскому князю, но… был разгромлен. Однако победа Твери обернулась ее поражением, когда оба князя предстали перед ханским судом. Тверского князя казнили.
Несколько лет спустя (1339 г.) борьба между княжествами возобновилась вновь. Теперь уже Иван Калита добивался не великого княжения, он уже его имел, а устранения тверского князя Александра Михайловича и вовсе из жизни. Обманным путем добившись поездки Александра Михайловича к монгольскому хану, он достиг своей цели: тверской князь был там убит. Тверское княжество было присоединено к Московскому. Своей победой Иван Калита умудрился «убить сразу трех зайцев»: заслужил себе ханский ярлык, уничтожил политического противника в лице тверского князя и расправился с тверичами, любившими собираться на вече и противопоставлять княжеской власти власть вечевую. Таким образом, при Иване Калите была заложена основа могущества Москвы и создания Российского государства.
Настала очередь княжества Новгородского, которое всегда стояло особняком. В XIV в. новгородцы считали для себя выгодным признавать своим князем того из русских князей, который получал от татарского «царя» великое княжение. Начиная с Ивана Калиты, это были князья московские. Временами у Новгорода происходили столкновения с московскими князьями, но дело, как правило, кончалось примирением и уплатой новгородцами очередной части дани монголам. Однако были и вооруженные конфликты (в 1441 и в 1456 гг.) Впоследствии Новгородская республика приходит в упадок. Но этого момента только и выжидал московский великий князь Иван III, чтобы включить Новгородскую республику в состав Московского государства. Новгородцы в минуту опасности обратились к литовцам за помощью. Это крайне разозлило московского князя (дескать, «от христианства отступают к латынству»), который тут же собрал рать и разгромил нестройное новгородское ополчение (1471 г.). Новгород вынужден был заключить с Иваном III договор, в котором «мужи вольные» новгородцы, «отчина» великих князей московских, обязывались на короля польского «не отдатися никоторою хитростью, а быти нам от вас от великих князей неотступным ни к кому». Позднее (в 1478 г.) Иван III потребовал в Новгороде установления такого своего «государства» (т. е. власти), «как есмы на Москве государь», не преминув при этом выдвинуть войско. Новгородцы сдались без боя.
Так и Новгород закончил свое независимое существование и превратился в часть Московского государства.
Таким образом, фактор насилия присутствовал не только в процессе образования Древнерусского государства, но и при создании Российского государства, но использовался только в другой форме. По этому поводу не нужно скорбеть, нельзя также и осуждать наших предков за их жестокие нравы. Это нужно принимать как данное, причем свойственное практически всем народам на заре цивилизации, а не только народу русскому. Дело в том, что интеллект человечества возрастает постепенно, и уже гораздо позднее, когда цивилизация находится на значительной высоте, приходит понимание того, что любые вопросы, какими бы они на первый взгляд сложными не казались, могут быть разрешены на основе компромисса. К сожалению, даже сегодня такое, «компромиссное», мировоззрение не является господствующим на земле. Нет поэтому никаких оснований ставить нашим предкам в упрек то, что они себя вели так воинственно.
5.3. Диффузия как непременный атрибут российской государственности
Русские княжества, оставшиеся на развалинах Древнерусского государства, пришли в упадок. Постоянные набеги неспокойных южных соседей волей-неволей заставляли славянские народы переселяться в места, где не существовала столь смертельная опасность разграбления и их физического уничтожения.
Куда же переселялись славяне и как шло заселение Восточно-Европейской равнины? Этот вопрос с особой тщательностью исследовал В.О. Ключевский, любивший повторять, что история Российского государства это есть прежде всего история его колонизации.
Конечно, прежде всего для русских был открыт северо-восток. Это обширная и малонаселенная лесная область Окско-Волжского бассейна. Русские переселенцы в междуречье Оки — Волги встретились с финно-угорскими племенами. Здесь переселенцы нашли хотя и менее плодородную почву и более суровый климат, но зато несравненно более спокойную и безопасную жизнь. Редко разбросанные финские поселки, маленькие старые русские города, возникшие еще в древний период русской колонизации, которые столь немногочисленны, что можно пересчитать на пальцах одной руки (Ростов, Суздаль, Муром), — таков окрестный социальный «пейзаж».
Этнографическим последствием переселения русских было образование великорусского народа из смешения русских переселенцев и обрусевших финнов. Расселение русских происходило по рекам и от того выглядело как «расплывание» русского народа по Восточно-Европейской равнине в разных направлениях. По рекам вытягивались длинные полосы поселков, расстояние между которыми, как правило, было на расстоянии ходьбы человека в течение одного дня. Места, удобные для поселения и сельскохозяйственной обработки, были сравнительно редкими островками среди «моря» леса и болот, и поэтому преобладающим типом поселений были малые деревни.
Как встретились эти два народа: русские и финны, состоявшие из нескольких племен, которые в лексиконе русских объединялись одним термином «чудь»? В.О. Ключевский считает, что встреча эта носила мирный характер[65]. И причиной тому был, по его мнению, мирный характер финнов. В.О. Ключевский не делает дальнейших обобщений, но, думается, что если бы он пошел в своих рассуждениях дальше, то пришел бы к выводу, что все северные народы, проживающие в крайне суровом климате, отличаются именно этим, поскольку их весьма ограниченной физической энергии хватает только-только на выживание в таких условиях. Войны тут же нарушают столь хрупкий баланс, причем не в пользу человека. Да и сами колонисты не вызывали туземцев на борьбу. Они принадлежали в большинстве своем к сельскому населению, которое, заботясь о сохранении посевов, больше склонно решать спорные вопросы невоенными способами. Да и стоит вспомнить, от чего бежали колонисты. Они уходили из юго-западной Руси от военных невзгод, в изобилии чинившихся степными кочевниками, сметавшими все на своем пути.
Был еще один фактор, обеспечивший безболезненное вживание русских в новых краях. Это то, что финны уступали в социальном развитии переселенцам. И это опять-таки не может быть поставлено финскому племени в упрек. Это всего лишь констатация закономерности, имеющей всемирное значение: в суровом климате (как в слишком холодном, так и в слишком жарком) развитие человечества замедляется, поскольку все его силы вынужденно тратятся на выживание, т. е. на борьбу с природными условиями, столь немилостивыми к людям. В.О. Ключевский отмечает, что русские, встретившись с финскими обитателями Восточно-Европейской равнины, кажется, сразу почувствовали свое превосходство над ними. Именно с этим он связывает использование такого наименования финских племен, как «чудь» (от русских однокоренных слов чудить, чудно, чудак и т. п.).
Суровый климат не позволял вторгаться в финские края огромным массам народа. Русские переселенцы как бы просачивались гонкими струями, занимая более или менее обширные промежутки между бескрайними лесами и болотами. О том, что в данном случае речь идет именно о диффузии государственности, а не о завоевании русскими северных народов, говорит и то, что относительно мирно «притерлись» друг к другу и виды религии, исповедуемые встретившимися народами. Русские уже прочно приняли христианство, финны же были язычниками. Конечно, русские стремились как можно шире распространить свою религию. Но христианство не вырывало с корнем чудских языческих поверий: народные христианские верования, не вытесняя языческих, надстраивались над ними, образуя верхний слой религиозных представлений, ложившийся на языческую основу. В конечном счете так все устроилось, что при официальном религиозном мировоззрении — православии, язычество прочно укоренилось в нашем народе. Его отголоски мы наблюдаем и сегодня, например празднование масленицы. Обоюдное признание чужих верований способствовало бытовой ассимиляции и деловому сближению обоих народов.
