Таким образом, если бы у социологов была машина времени и они могли бы заглянуть в мир в любую эпоху раньше 9,000 лет до н.э., они обнаружили бы, что все люди повсюду ведут образ жизни охотников-собирателей, живут группами и, возможно, кое-где племенами, не знают металлических орудий, письменности, централизованного правительства или экономической специализации. Если бы социологи могли переместиться в XIV век, когда экспансия европейцев на другие континенты только начиналась, то они обнаружили бы, что Австралия — единственный континент, население которого все еще полностью состоит из охотников-собирателей и живет по большей части группами или в редких случаях племенами. Однако большую часть Евразии, Северной Африки, крупных островов Западной Индонезии, Анд и отчасти Мексики и Западной Африки занимают государства. При этом все еще существует много групп, племен и вождеств в Южной Америке за пределами Анд и во всей Северной Америке, в Новой Гвинее, в Арктике и на островах Тихого океана. Сегодня весь мир, за исключением Антарктиды, по крайней мере номинально разделен на государства, хотя в некоторых регионах государственное управление по-прежнему неэффективно. В XXI веке наибольшее число сообществ, находящихся вне эффективного государственного контроля, живут на Новой Гвинее и в Амазонии.
На пути от групп к государствам, параллельно росту населения, усложнению политической организации, интенсификации производства продовольствия, наблюдаются и другие тенденции: рост зависимости от металлических орудий, усложнение технологий, экономическая специализация, углубляющееся неравенство, письменность, а также изменения в способах ведения войны и в религиозных представлениях. Эти изменения будут обсуждаться в главах 3, 4 и 9 соответственно (не будем забывать: развитие от группы к государству не было ни повсеместным, ни необратимым, ни линейным). Эти особенности государств, в частности многочисленность населения и политическая централизация, а также более совершенные технологии и вооружение, и позволили государствам завоевывать народы, ведущие традиционный образ жизни, покорять, порабощать, поглощать, изгонять или истреблять жителей земель, на которые претендует государство. В результате группы и племена в современном мире оказались вытеснены на территории, непривлекательные или труднодостижимые для поселенцев (такие как пустыня Калахари, населенная !кунг, африканские экваториальные леса, где живут пигмеи, глубинные районы долины Амазонки, предоставленные индейцам, и Новая Гвинея, которую оставили новогвинейцам).
Почему в 1492 году, когда Колумб совершил первое путешествие через Атлантику, в разных частях мира люди жили в обществах разного типа? Почему некоторые народы (в особенности в Евразии) к этому времени уже знали государство, письменность и орудия из металла, интенсивное сельское хозяйство и постоянные армии, в то время как многие другие народы были лишены этих благ цивилизации, а австралийские аборигены, !кунг и африканские пигмеи все еще сохраняли тот образ жизни, который был характерен для всего мира до 9,000 года до н.э.? Чем можно объяснить столь разительные географические различия?
Раньше преобладало мнение (многие придерживаются его и сегодня), что такие географически различающиеся ситуации отражают врожденные различия в интеллекте, в биологическом развитии и в трудовой этике. В соответствии с таким взглядом считается, что европейцы обладают более развитым интеллектом, более совершенны биологически и более трудолюбивы, в то время как австралийские аборигены, новогвинейцы и другие народы, в наше время живущие группами и племенами, обладают более низким интеллектом, более примитивны и менее честолюбивы. Однако доказательств, что эти предполагаемые биологические различия существуют, у нас нет, если не принимать во внимание порочную логику следующего рассуждения: современные члены традиционных групп и племен продолжают жить в условиях более примитивных технологий, политической организации и производства средств к существованию, а потому должны считаться биологически более примитивными.
На самом деле различия в типах общественной организации, сосуществующих в современном мире, объясняются различиями окружающей среды. Усиление политической централизации и социальной стратификации было порождено ростом плотности населения, который, в свою очередь, был обеспечен интенсификацией производства продовольствия (земледелия и животноводства). Однако на удивление немногие виды диких растений и животных пригодны для одомашнивания и могут стать соответственно злаками и скотом. Эти немногие дикие виды были распространены лишь в нескольких небольших регионах мира, и населявшие эти регионы человеческие сообщества получили несомненную фору в развитии производства продовольствия, получении излишков пищи, росте населения, создании передовой технологии и государства. Как я подробно показал в моей книге “Ружья, микробы и сталь”, эти различия объясняют, почему именно европейцы, жившие поблизости от этого региона (“Плодородного полумесяца”), в котором имелись наиболее ценные из поддающихся одомашниванию диких растений и животных, смогли перейти к экспансии по всему миру, в отличие от !кунг и австралийских аборигенов. В контексте данной книги это означает, что люди, все еще живущие или жившие недавно в традиционных сообществах, — это с биологической точки зрения современные люди, которым просто выпало жить в регионах, где пригодных к одомашниванию животных и растений было мало, а в остальном их образ жизни может быть соотнесен с образом жизни читателей этой книги.
Подходы, вопросы, источники
В предыдущем разделе мы обсуждали различия между традиционными сообществами, причиной которых могут быть фундаментальные различия в численности и плотности населения, способах производства продовольствия и условий обитания. Хотя общие тенденции, о которых мы говорили, несомненно, существуют, было бы неразумно предположить, будто все особенности общества могут быть выведены из материальных условий его существования. Примером могут служить культурные и политические различия между народами Франции и Германии, которые необязательно объясняются различиями в природных условиях двух стран, весьма незначительными с точки зрения общего разнообразия мировой среды обитания.
Ученые пользуются разными методами для объяснений различий между обществами. Каждый из этих подходов полезен для понимания определенных различий между определенными обществами, однако оказывается непригодным в других случаях. Один из подходов — эволюционный, описанный и проиллюстрированный в предыдущем разделе: общества, различающиеся размером населения и его плотностью, значительно отличаются друг от друга, в то время как сходные по размеру и плотности населения общества имеют много и других общих черт. Можно предположить — а иногда и наблюдать это напрямую, — что изменения в сообществе связаны с изменением его размера.
С эволюционным подходом может быть связан и другой, так называемый адаптационный: идея тут заключается в том, что некоторые особенности общества играют адаптивную роль и помогают ему функционировать более эффективно в конкретных природных условиях, в конкретной среде обитания, в условиях определенной социальной организации, определенной численности и плотности населения. Примером этого может служить тот факт, что любому сообществу, состоящему более чем из нескольких тысяч членов, необходимы, во-первых, лидеры, а во-вторых — умение производить излишки продовольствия, необходимые для содержания этих лидеров. Этот подход вынуждает ученого прибегать к обобщениям и интерпретировать изменения, происходящие со временем в данном обществе, с точки зрения влияния окружающей среды.
Другой подход, прямо противоположный, рассматривает каждое общество как уникальное, как результат его конкретной истории, и считает его культурные представления и образ жизни независимыми переменными, которые не диктуются условиями окружающей среды. Среди практически бесконечного числа примеров отмечу один крайний случай, ситуацию чрезвычайно драматичную и убедительно свидетельствующую об отсутствии прямой связи с материальными условиями жизни (речь пойдет об одном из народов, упоминаемых в этой книге). Народность каулонг, одна из десятков небольших человеческих популяций, живущих вдоль южного склона водораздела на острове Новая Британия, расположенного к востоку от Новой Гвинеи, в прошлом практиковала ритуальное удушение вдов. Когда умирал мужчина, его вдова обращалась к своим братьям с просьбой ее задушить. Женщину не убивали против ее воли, и другие члены сообщества не принуждали ее к самоубийству, однако она выросла, наблюдая этот обычай, и следовала ему, овдовев. Она настойчиво уговаривала своих братьев (или сына, если у нее не было братьев) исполнить свой тяжкий долг и удушить ее, несмотря на их естественное нежелание это делать, и даже садилась так, чтобы им было удобнее.
