В таком способе управления, конечно, не было ничего похожего на Петровский порядок. Но в нем была та очень хорошая сторона, что сильный и деятельный сенат уничтожал возможность возвышения отдельных временщиков. Между тем у Елизаветы было много любимцев, из которых могли бы явиться временщики, подобные Меншикову или Бирону. Из числа приближенных Елизаветы особенно выдавались графы Разумовские (Алексей и Кирилл Григорьевичи), по происхождению малороссийские казаки. Из них старший, по преданию, был тайно, повенчан с императрицей. Он пользовался своим высоким положением очень благодушно, никому не делал зла и не желал вмешиваться в управление государством. Младший (Кирилл), получив хорошее образование за границей, был президентом академии наук и, кроме того, гетманом Малороссии. Кроме Разумовских, пользовались расположением Елизаветы братья графы Шуваловы, из которых один (Петр Иванович) был главным дельцом в сенате, а другой (Иван Иванович) заслужил известность стремлением к просвещению, знакомством с французской литературой и меценатством. Именно ему принадлежит проект основания в Москве университета (1755), которого он и был первым «куратором». За Шуваловыми следует упомянуть близкую к Елизавете семью Воронцовых, один из которых (граф Михаил Илларионович) был видным дипломатом того времени. Все перечисленные фамилии любимцев Елизаветы принадлежали к ее придворному штату еще тогда, когда она была опальною цесаревною. Никто из них ранее не участвовал в государственном управлении; никто не был сотрудником или «птенцом» Петра Великого. Один только старый дипломат, канцлер Елизаветы, граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин называл себя и на самом деле был «учеником» Петра. Бестужев был самый выдающийся по уму и образованию деятель времени Елизаветы. Но, стараясь следовать «системе» и правилам Петра Великого, Бестужев был в то же время страстным приверженцем идеи «политического равновесия», господствовавшей тогда в Европе и чуждой политике Петра. Поэтому и Бестужев не во всем выполнял заветы Петра Великого.
Итак, Елизавету окружали люди, которые не совсем умели, хотя и хотели, точно восстановить порядок Петра Великого. Вряд ли, впрочем, его и можно было точно восстановить. В годы, прошедшие со времени кончины Петра, жизнь ушла вперед. Опыт показал уже, что областные учреждения Петра сложны и дороги (§ 111); трудно было их устроить во всей их сложности. Далее, быт дворянства настолько изменился к лучшему во время Анны, что трудно было и подумать отнять у дворян дарованные им Анной льготы и заставить их снова жить и служить по Петровским законам. Таким образом, возвращение к законам Петра, обещанное Елизаветою, не могло быть исполнено в точности. Но тем не менее Елизавету любили и почитали как «дочь Петра» за то, что она возвратила Россию к Петровскому обычаю делать дела по возможности посредством русских же людей. Спокойное и популярное царствование Елизаветы было временем, когда русское общество отдохнуло от бироновщины, пришло в себя и жило, не боясь завтрашнего дня и собирая силы для будущей славной эпохи завоеваний и преобразований. В этом заключалось историческое значение времен Елизаветы и секрет ее популярности среди подданных.
§ 121. Внутренняя политика Елизаветы Петровны
Елизаветинский сенат не стремился в управлении государством ни к каким крупным преобразованиям и не задавался никакими широкими проектами, ограничиваясь частными мерами по различным отраслям управления. Он отвечал, так сказать, на запросы жизни по мере их возникновения. Большое внимание оказывал сенат делам церковного благочиния, заботясь о печатании церковных книг, об улучшении иконописания, о благолепии храмов, также о благосостоянии духовенства и о защите его от обид и притеснений. В сфере народного просвещения главным делом было основание Московского университета (1755) с тремя факультетами (философским, юридическим, медицинским) и с двумя приготовительными к нему гимназиями (для дворян и для «разночинцев», то есть лиц, уволенных из других сословий). Для академии наук дан был еще ранее (1747) новый регламент, по которому университет с гимназией был образован и в Петербурге, при академии; но в Петербурге, удаленном от центральных дворянских губерний, дворянам было неудобно учиться; поэтому академический университет заглох, тогда как московский начал жить деятельной жизнью. Учреждались при Елизавете и другие школы: в губерниях — общеобразовательные, а в столицах — разного рода специальные. В сфере военной важен был закон, облегчивший рекрутские наборы: установлена была рекрутчина ежегодно с одной пятой части государства. В сфере экономической любопытно было учреждение государственных заемных банков с дешевым кредитом и 6 % годовых; особо действовал банк для дворянства и особо для купечества. Были уничтожены внутренние таможни, стеснявшие свободу движения товаров и бывшие наследием глубокой старины. Установлен 15-летний срок для производства податных ревизий, с целью упорядочить платеж подушной подати, и по этому новому правилу были произведены две ревизии, одна в начале, другая — в конце царствования Елизаветы. В области наказаний сенат, подчиняясь упорному нежеланию Елизаветы утверждать смертные приговоры, несколько раз давал распоряжение не применять смертной казни и обращать осужденных в тяжкие работы.
Особенное внимание следует обратить на отношение сената к шляхетству. Рядом распоряжений сенат разъяснил, что только дворяне могут владеть населенными имениями и что в дворянстве надлежит считать только потомственных дворян, которые докажут свое дворянское происхождение установленным порядком. Этими распоряжениями дворянство было превращено в замкнутое сословие, отличием которого стали его землевладельческие права и благородное происхождение, а не только одна служебная повинность. При Елизавете дворяне начинают уже мечтать о полной отмене этой повинности, облегченной для них указом императрицы Анны.
§ 122. Внешняя политика Елизаветы Петровны, Семилетняя война
Вступая на престол, Елизавета застала войну со Швецией (§ 119). С самого начала войны шведы не имели успеха и должны были отступать перед русскими войсками в Финляндии. В 1743 г. они согласились на мир, уступив России области Финляндии к востоку от р. Кюмени.
В последующие годы при дворе Елизаветы соперничали различные политические влияния. В Европе тогда шла борьба за «австрийское наследство» между Австрией и Пруссией. И та и другая желали видеть Россию своей союзницей. За Пруссию старался не только сам прусский король Фридрих II, но и французские дипломаты, именно Шетарди, действовавший на императрицу по-прежнему через ее доктора Лестока. За Австрию стоял русский канцлер Бестужев-Рюмин, который очень опасался быстрого возвышения Пруссии и завоевательных стремлений ее «скоропостижного короля» (как он называл Фридриха II). После нескольких лет борьбы и интриг Бестужев одолел: его стараниями Шетарди был выслан из России, Лесток удален от двора; Россия склонилась на сторону Австрии и приняла участие в новой «семилетней войне» против Пруссии.
Семилетняя война началась в 1756 г. Фридрих имел против себя Австрию и примирившуюся с ней Францию. Россия же еще не была готова к войне; русские войска медленно сбирались к границам и только в 1757 г. вступили в Восточную Пруссию. Командовавший ими генерал С. Ф. Апраксин по личным соображениям не спешил действиями. Когда ему при встрече с прусскими войсками (при Гросс-Егерсдорфе на р. Прегеле) удались их разбить, он не воспользовался победой, а, сославшись на плохое состояние своих войск, сам отступил из Пруссии. За это он был сменен и отдан под суд. Елизавета подозревала, что Апраксин не желал воевать, ожидая скорой ее кончины и имея в виду нерасположение к Прусской войне наследника русского престола великого князя Петра Федоровича и его супруги Екатерины Алексеевны. В соучастии с Апраксиным был заподозрен и обвинен сам канцлер Бестужев. Он также был сменен и выслан в его деревни. На его место был назначен М. И. Воронцов. Война продолжалась с большею энергией, чем началась, под руководством учрежденной Елизаветой дворцовой «конференции» из важнейших сановников.
В последующие годы (1758–1760) русские войска заняли Восточную Пруссию с ее главным городом Кенигсбергом и вторглись в Бранденбург. В кровопролитнейшей битве под Цорндорфом (близ р. Одера) пруссаки остановили напор русских; русская армия, потеряв более 20 тыс. человек, оставила раньше прусской поле битвы и отошла в порядке на восток, почему Фридрих и приписал себе победу (1758). В следующем году (также близ р. Одера, в окрестностях г. Франкфурта) при Кунерсдорфе генерал Салтыков разбил прусскую армию и почти ее уничтожил; сам Фридрих едва спасся от плена (1759). Еще через год русским отрядам удалось на время захватить Берлин и взять с него контрибуцию (1760).
