К тому же земледельцы осваивали минеральные, а впоследствии и химические удобрения, что побуждало их преодолеть былую зависимость от отбросов. В 1840 году Юстус Либих опубликовал свою теорию о минеральной основе питания растений. Он провозгласил: «Стойловый навоз, состоящий из остатков растений и животных, может быть заменен неорганическими веществами, которые он производит, разлагаясь в почве». С 1850 года началось коммерческое использование минеральных солей типа извести, получаемой при разрушении погребов и подземелий, а также стойл для скотины. Потом начался импорт селитры из Южной Америки и фосфатов из Северной Африки.
Производство минеральных удобрений разрасталось, чему способствовали возникновение железных дорог и увеличение морского грузооборота с развитием пароходостроения, благодаря чему стали достижимы дальние источники добычи ценных веществ. Между двумя мировыми войнами эта отрасль производства достигла особого расцвета благодаря процессу азото-фиксации, введенному в промышленность немецким химиком Фрицем Хабером. До 1914 года Германия импортировала 800 000 тонн чилийской селитры. Во время блокады лишившись какого бы то ни было снабжения из-за рубежа, страна испытала сильное падение урожайности. По утверждению исследователя, начинание Хабера, позволившее восполнить нехватку годного на удобрения азота, отсрочил ее капитуляцию как минимум на год. Открытие тогда казалось таким значительным, что в Версальском договоре специально оговаривалось: Германия предоставит технологию в распоряжение победителей, в частности Франции.
Соблазнившись удобствами «искусственных удобрений», селяне отказались от внесения органики. Между тем агрономы настаивают на чрезвычайной важности гумуса в уравновешивании цикличных биологических процессов. Они обращают внимание на пагубные стороны применения одних минеральных удобрений, от которого «разрушается гумус и деградирует почва». По их мнению, Либих под влиянием тогдашних механистических представлений слишком схематизировал связи между растением и почвой. Бесспорно, увеличение доли химических удобрений промышленного производства значительно повысило урожайность, но время подтвердило правоту тех охваченных тревогой агрономов, когда начали констатировать деградацию почв, лишенных органической подкормки.
Производители органических удобрений попытались воспротивиться ходу вещей, предложив более скрупулезно обработанные продукты, нежели былое «месиво». В частности, здесь приложило немало сил Общество полноценных удобрений, которому парижский муниципалитет в 1899 году доверил обработку го-род-ских отбросов. На четырех заводах, построенных между 1896 и 1906 годом в Сент-Уане, Исси-ле-Му-линё, Роменвиле и Витри-сюр-Сен, мусорщики, которых теперь звали «месильщиками», отделяли от отбросов нежелательные предметы и вещества. Очищенное «зеленое месиво» перемалывалось, а затем преображалось в «черное месиво» путем многомесячной ферментации или в «пудро» посредством распыления и просеивания. Подобные удобрения производили и в провинции, например в Лионе, Руане и Тулоне. Таким образом с помощью технологических нововведений отбросы пытались выдержать натиск со стороны «искусственных удобрений».
Между двумя войнами из коммун, расположенных по берегам Сены, в сельскохозяйственный оборот все еще поступало до трети всех хозяйственных отбросов. В то время во всей Европе получила распространение «ферментация при нагреве» — способ биологической обработки в так называемых «ямах Беккари» (по имени разработавшего их флорентийского агронома). В этих закрытых секциях биологическую массу засевали микроорганизмами определенных видов, способствующих искусственному ускорению ферментации, доводя ее продолжительность до трех — шести недель. До 1935 года этот способ взяли на вооружение 80 городов. Однако результаты оказались обескураживающими. Долгое хранение нечистот в «ямах Беккари» требовало постройки все новых и новых отсеков ферментации. Кроме того, процесс не освобождал от предварительной сортировки отходов и отсева неорганических вкраплений, равно как от выдерживания готового «месива» в отвалах на открытом воздухе для получения компоста. Этот «зимотермический» (от «zymo»: фермент) процесс оказался сверхза-тратным и плохо поддавался усовершенствованиям.
Итак, во время Второй мировой войны и в трудные годы после нее наступила эра так называемого «индустриального компоста», сперва довольно ценимого виноградарями, садоводами и огородниками. Затем в эпоху дешевой нефти и экономического подъема синтетические удобрения беспощадно вытеснили стародавнюю обработку «месива». Их окончательная победа оказалась тем более легкодостижимой, что злоупотребления и обманы относительно состава индустриального компоста несколько подорвали его репутацию. Точное распределение компонентов не было регламентировано, не подлежало контролю, а цены на такое удобрение представлялись завышенными, если судить по реальному вкладу в увеличение плодородия почв.
ПОПЫТКИ ОСПОРИТЬ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ СОРТИРОВКИ И КОМПОСТИРОВАНИЯ ПЕРВИЧНЫХ ОТБРОСОВ
Термин «компост» произведен от латинского «сотро-stus»: «составленный». Уже в XVII веке англичане определяли этим термином «смесь из земли, навоза, зеленых растений, древесных стружек, пепла, костей и остатков приготовления пищи […], уложенных послойно и предоставленных свободной ферментации, призванной сделать лучше усвояемыми те вещества, что обеспечивают плодородие».
Компостирование — это биологическая методика обработки смеси аэробной ферментацией в условиях контролируемой аэрации и влажности. Процессу способствуют бактерии и подобные им микроорганизмы. Их деятельность провоцирует подъем температуры до как минимум 60°C, что убивает в зародыше патологические включения. По правилам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), для уничтожения патогенных элементов требуется не менее четырех дней выдержки смеси при этой температуре. При этом превышение температурного потолка разрушает полезные растениям микроорганизмы. Отсюда два способа поддержания температурного оптимума: медленная ферментация на свежем воздухе и быстрый (длящийся менее месяца) процесс в закрытом помещении. В первом случае валки регулярно ворошат, чтобы обеспечить доступ кислорода к колониям микроорганизмов и контролировать температуру. Продолжительность ферментации и вызревания варьируется в промежутке между тремя и двенадцатью месяцами в зависимости от предполагаемого использования компоста.
Ускоренная ферментация дает тот же результат за меньший временной интервал, а следовательно, уменьшает площадь, занятую производством компоста. Она осуществляется в силосных ямах, на бетонированных площадках или во вращающихся цилиндрах. Ускорение ферментации достигается тремя способами: продувкой воздуха, обогащающей смесь кислородом, перемешиванием для аэрации и гомогенизации всей массы и добавлением воды для поддержания адекватной влажности. За ускоренной ферментацией следует обычно вызревание, осуществляющееся в тех же условиях, что и медленная ферментация, во время этого процесса микроорганизмы продолжают свое дело. Компост считается зрелым и стабилизированным, когда биологическая активность прекращается. Массу оценивают как высококачественную, если она имеет коричневый цвет, однородную структуру, приятный запах гумуса и содержит мало тяжелых металлов и прочих нежелательных включений.
Критическое обеднение некоторых почв и кризисное состояние гумуса в них — проблемы, причиной которых являются преобладание монокультур, недостаток навоза, добавляемого туда слишком редко, и побочные следствия чрезмерной интенсификации обработки, — все это вновь пробудило интерес к хозяйственным отходам, в частности в виноградарстве (1960-е годы). Эти компоненты были реабилитированы в качестве добавок, улучшающих жизнь почвы и ее структуру. Надеясь на развивающийся рынок этих добавок, но столкнувшись с трудностями организации погрузочно-разгрузочных работ, муниципальные власти предложили компостирование. Они выбрали новый процесс обработки, рассчитанный на то, что вся операция будет длиться неделю при температуре, не превышающей 65°C. Цеха по обработке компоста начали множиться. Но качество их продукта оставляло желать много лучшего и содержание в нем неполезных, а проще говоря, вредных включений превышало разумные пределы. Снова воодушевление сменилось разочарованием. Продажа компоста не окупала его производства. «Вместо ожидаемой золотой россыпи, — писал журналист, — обнаружили два-три самородочка, на которые не находится охотников».
Однако после «нефтяного шока» 1973 года начался подлинный крестовый поход против расточительства. Переработка отбросов объявлялась теперь во многих странах приоритетным направлением. Применение в обработке земли органических остатков вписывалось в новую политику. Во Франции качество компостов городского происхождения, предлагаемых на рынке, выросло: до 1993 года было построено 74 завода, производивших 650 000 тонн. Более 10% хозяйственных отходов попадали в компост.
