Дополнительные летные испытания, позже проведенные в ЛИИ, показали, что максимальная скорость самолета Як-25 со снятыми сетками практически не отличается от скорости этого самолета с установленными сетками.
Не успели на серийном заводе в Саратове наделать этих сеток, как военные спохватились и потребовали доказательств безопасности полетов в условиях обледенения.
К этому Мы давно готовились. Опытная сетка уже была изготовлена и проходила совместные с ГК НИИ ВВС испытания. От серийной она отличалась только тем, что спицы, на которые наматывалась проволочная спираль, были не из металла, а из текстолита, а к сетке был подведен электрический ток. Дело было летом, поэтому пришлось изобретать кольцевую установку перед входом в двигатель с распылителем воды, имитирующую естественные условия обледенения в полете. Ведь наверху даже летом – мороз.
Летные испытания шли с переменным успехом. Проволочная спираль практически не обмерзала, но на пересечении со спицами образовывались сосульки, которые срываясь, повреждали лопатки компрессора двигателя. Опасных зазубрин, правда, не наблюдалось, но все же плавные вмятины на лопатках были.
Приезжая в очередной раз в ГК НИИ ВВС, встречаю еще на железнодорожной станции ведущего инженера этого института Н.П.Патаракина.
– Что нового?
– Только что подписан акт: обогреваемые сетки рекомендовать к серийному производству для Як-25.
Я своим ушам не поверил, переспросил:
– Так как есть, с дефектами?
– А что дефекты? Двигатель не глохнет, работоспособность обеспечена, повреждения не опасны и незначительны. Чего же еще надо?
Внедрять сетки с электрообогревом отправился на серийный завод не я, а заместитель Яковлева по оборудованию Борис Львович Кербер. Ему пришлось заменять электрогенераторы на более мощные, да еще тарировать каждую сетку, подбирая спирали по их электрическому сопротивлению.
Получая это задание от Яковлева, он стоял перед ним склонив голову и держа руки по швам, покорно приговаривая:
Слушаюсь, Александр Сергеевич, будет сделано, Александр Сергеевич.
Выйдя от него вместе со мной в коридор, с яростью говорил:
– Вы тут с АэСом «напахали», а я должен теперь расхлебывать!?
Как-то раз в разговоре с Яковлевым коснулись Кербера.
– Ну у вас и заместитель!
– А что?
– В вашем кабинете это просто Борис Львович, а выйдет за дверь – Лев Борисович, настоящий свирепый лев.
– Я знаю, да что поделаешь, хороший специалист.
– Это верно, но несколько педантичен. Видит сложности там, где ими и не пахнет.
– Правильно. Как в китайской пословице: пожилому человеку всегда мерещится впереди тигр, а позади волк. А вы не взялись бы за эту работу?
– Что вы, Александр Сергеевич, я же самолетчик до мозга костей.
– Вот я и хочу, чтобы моим заместителем по оборудованию был настоящий самолетчик, да еще истребительной школы. А у нашего Кербера есть старший брат Леонид Львович, заместитель Туполева по оборудованию. Он-то и влияет на младшего брата, который с тяжелых самолетов Туполева все без разбора тащит на наши истребители.
– Что ж, в этом что-то есть. Разрешите подумать.
Время, потраченное на оборудование Як-25 защитными сетками, прошло для меня не напрасно. Я пригляделся к переменам, происшедшим за пять лет моего отсутствия в ОКБ Яковлева, к вновь пришедшим работникам, а также восстановил старые знакомства.
Прежде всего, конечно, нельзя было не заметить перемен в облике, поведении и окружении главного конструктора. Александр Сергеевич не только постарел внешне, чего еще никому в мире не удалось избежать, он как-то, вероятно, незаметно для него самого, изменил свой стиль работы. Отстроив себе еще перед войной великолепный кабинет, он теперь как бы сам прирос к нему, забравшись в него, как улитка, неразлучная со своей раковиной. Дорога к его кабинету, начинаясь со двора, приводила посетителя через просторный холл по широкой лестнице, украшенной картинами с изображением самолетов, на второй этаж. Сам кабинет, отделанный просто, но со вкусом, имел прямо против входа огромное окно, справа действующий камин, а слева письменный стол, перед которым расположились два низких кожаных кресла. После постройки в 1960 году нового здания ОКБ был оборудован зал заседаний Зеленый зал. Выходя из кабинета направо, можно было попасть в этот зал, с длинным столом и грифельной доской тоже зеленоватого цвета. Пред залом организовали мини-музей, где собрали модели самолетов «Як».
Подъезд и над ним окно кабинета А.СЯковлева
К. С.Кильдишева
Стены кабинета, Зеленого зала, так же, как и других помещений, до половины высоты были отделаны дубовыми или ореховыми панелями. Штук 20 стульев в Зеленом зале обиты зеленой кожей. В комплекс личных апартаментов АэСа входили еще небольшая отдельная столовая, туалет и даже своя ванная комната.
– Бельведер! – бросил с явным неодобрением министр авиапромышленности Петр Дементьев, побывавший как-то здесь по приглашению Яковлева и по своему обыкновению быстро обежавший все помещения.
Немудрено понять, что при таких удобствах Яковлеву все труднее было заставлять себя выбираться в КБ и цеха. Да и к себе вызывать он стал все с большим разбором, постепенно сужая круг общения. От его былой доступности почти ничего не осталось, зато влияние на него некоторых лиц, далеких от повседневных нужд авиации, но умелых дипломатов, все более усиливалось. Постепенно он стал заложником узкого круга лиц, по докладам которых он составлял себе представление о положении дел в ОКБ и вокруг него.
Из числа прежних влиятельных сотрудников сохранил свой авторитет у Яковлева только Шехтер, к которому присоединился пришедший из ЦАГИ видный аэродинамик Георгий Пульхров. Значительно возрос авторитет начальника КБ Леонида Машея, который крепко держал в своих руках всех конструкторов, да еще сосредоточил в своем ведении строительно-отделочные работы, где бы они ни производились. Заместитель АэСа Михаил Бендерский поддерживал контакты с МАПом, ВВС, ПВО, а также являлся непременным советником по вопросам серийного производства и эксплуатации. Директор завода А.А.Воропанов ведал связями с партийными инстанциями не выше горкома, административными делами и, отчасти, производством. Другую часть производственных вопросов курировал начальник производства Серафим Савин. Особое место в окружении Яковлева заняла Клавдия Кильдишева, которая вознесла руководимый ей Научно-исследовательский комплекс на недосягаемую высоту. Совмещая властный характер с чисто женскими чарами, она стала играть значительную роль в принятии Генеральным конструктором своих решений, часто, помимо своей воли, нанося ущерб авторитету самого Александра Яковлева.
Скромная до поры до времени фигура Кильдишевой становилась год от года все более влиятельной благодаря не столько ее деловым качествам, сколько всевластию этой женщины. Специфические свойства своих отношений друг с другом ни АэС, ни она и не думали скрывать, что быстро охладило к ним интерес окружающих. Светловолосая от природы, с голубыми, несколько водянистого оттенка глазами, с хорошей фигурой она могла нравиться и действительно нравилась многим мужчинам.
Пользуясь положением ученого секретаря Техсовета, заседания которого проводились в Зеленом зале, Клавдия Сергеевна именем АэСа нагоняла страху на всех окружающих, за исключением Бендер- ского и Машея, которые держались независимо и вели свою партию соло. Также особняком ухитрялись держаться Шехтер с Пульхровым и начальник летно-испытательного комплекса Керим Бекирбаев.
Ожегшись на Як-1000 с ромбовидным крылом, но окрыленный успехом Як-25, АэС решил снова попытать счастья в ВВС, однако не с истребителями, а в области фронтовых бомбардировщиков, где массовый Ил-28 начал устаревать, а замены ему никак не удавалось создать ни Ильюшину, ни Туполеву.
Зайдя как-то в бригаду эскизного проектирования, Александр Яковлев обратился к Шехтеру и Пульхрову с неожиданным предложением.
– А что если взять за основу перехватчик Як-25 и сделать из него фронтовой бомбардировщик? Конечно, не простой, а сверхзвуковой. Чтобы основательно перейти звуковой барьер, нужно сделать две вещи: вместо малосильных АМ-5 установить более мощные АМ-9 и уменьшить волновое сопротивление крыла. АМ-9 обещает поставить Микулин, а уменьшить волновое сопротивление можно двумя путями: увеличить стреловидность или убавить толщину профиля крыла, скажем, вдвое. Увеличивать стреловидность довольно рискованно. А уменьшив высоту профиля с 12 до 6 процентов, мы получим серьезное уменьшение волнового сопротивления крыла, а остальные характеристики самолета вряд ли изменятся. Так мы сразу получим сверхзвуковой фронтовой бомбардировщик с заранее известными характеристиками.
