Опершись на плечи Темного, я толкнул его вниз. А сам пополз вверх, безжалостно топча согнутую спину.
«Великие маги всегда поднимаются по чужим плечам».
– Су-ука! Антон, сука!
Темный даже не понял, кто я такой. Не понял до тех пор, пока не повернулся, уже лежа навзничь, служа опорой для моих ног, повернулся и увидел мое лицо. Здесь, на втором слое сумрака, грубая маскировка, конечно, не работала. Его глаза расширились, он издал короткий хрип, взвыл, цепляясь за мою ногу.
Но ведь он еще не понимает, что я делаю, зачем я это делаю.
Я ударил его, несколько раз подряд, топча каблуками пальцы и лицо. Все это нестрашно для Иного, но я и не пытался нанести физические повреждения. Ниже, ниже, падай, смещайся, по всем слоям реальности, сквозь человеческий мир и сумрак, сквозь зыбкую ткань пространств. У меня нет времени, да и способностей нет, чтобы держать с тобой полноценную дуэль по всем законам Дозоров, по тем правилам, что придуманы для юных Светлых с их верой в Добро и Зло, в нерушимость догм, в неотвратимость расплаты.
А когда я решил, что Темный утоптан достаточно глубоко, то оттолкнулся от распластанного тела, подпрыгнул в холодном мокром тумане и выдернул себя из сумрака.
Сразу – в человеческий мир. Сразу – на обзорную площадку.
Я возник на стеклянной плите, сидящий на корточках, задыхающийся, сдерживающий внезапный кашель, мокрый с головы до ног. Дождь чужого мира пах нашатырем и гарью.
Легкий вздох пронесся вокруг – люди шарахались, отступали от меня.
– Все хорошо! – прохрипел я. – Слышите?
Их глаза никак не могли согласиться. Стоявший у стены человек в форме, охранник, честный служака телебашни, окаменел лицом и тянул из кобуры пистолет.
– Это для вашего блага, – сказал я, заходясь в новом приступе кашля. – Вы поняли меня?
Я позволил Силе вырваться и коснуться их разума. Лица начали разглаживаться, успокаиваться. Люди медленно отворачивались, приникали к окнам. Охранник застыл, оставив руку на расстегнутой кобуре.
Только тогда я позволил себе посмотреть под ноги. И оцепенел.
Темный был здесь. Темный кричал, глаза его превратились в черные пятаки, распахнутые болью и ужасом. Он висел под стеклом, висел на кончиках пальцев, завязших в стекле, тело раскачивалось как маятник под ударами ветра, рукав белой рубашки намок от крови. Жезл по-прежнему оставался на поясе: маг забыл о нем. Сейчас для него оставался только я, по ту сторону тройного бронированного стекла, в сухой, теплой, светлой скорлупе обзорной площадки, по ту сторону Добра и Зла. Я, Светлый маг, сидящий над ним и глядящий в обезумевшие от боли и страха глаза.
– А ты думал, мы всегда деремся честно? – спросил я. Почему-то мне казалось, что он услышит, даже сквозь стекло и рев ветра. Встал и ударил каблуком по стеклу. Раз, другой, третий – не важно, что удар не дойдет до вросших в стекло пальцев.
Темный маг дернулся, рванул рукой, уводя ее от приближающегося каблука, непроизвольно, повинуясь инстинктам, а не разуму.
Плоть не выдержала.
На миг стекло окрасилось кровью, но ее тут же сорвало ветром. Остался лишь силуэт Темного мага, уменьшающийся, кувыркающийся в потоке воздуха. Его тащило куда-то к бару «Три поросенка», модному заведению у подножия башни.
Невидимые часы, тикающие в моем сознании, щелкнули и разом сократили оставшееся время наполовину.
Я сошел со стекла, побрел по кругу, глядя не на людей – те расступались сами, а в сумрак. Нет, охраны здесь больше не было. Остается решить, где сам штаб. Вверху, в служебных помещениях башни, среди аппаратуры? Не думаю. Скорее в более комфортной обстановке.
Еще один охранник стоял у лестницы, ведущей вниз, в рестораны. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: на него уже воздействовали, и совсем недавно. Хорошо хоть воздействовали весьма поверхностно.
И очень хорошо, что вообще сочли нужным воздействовать. Это ведь палка о двух концах.
Охранник открыл рот, готовясь заорать.
– Молчать! Пошли! – коротко велел я.
Так и не произнеся ни слова, охранник двинулся за мной.
Мы вошли в туалет – маленький бесплатный аттракцион башни, самый высокий писсуар и пара унитазов в Москве, не угодно ли оставить свой след среди облаков. Я повел ладонью – из одной кабинки, застегивая штаны, выпорхнул прыщавый подросток, мужчина у писсуара крякнул, но прервался и с остекленевшими глазами побрел прочь.
– Раздевайся, – велел я охраннику и стал стягивать мокрый свитер.
Кобура осталась полурастегнутой, «орел пустыни» куда больше старины «Макарова». Но меня это не особо волновало. Главное, форма пришлась почти впору.
– Если ты услышишь выстрелы, – сказал я охраннику, – то спустишься вниз и выполнишь свой долг. Понимаешь?
Он кивнул.
– Обращаю тебя к Свету, – произнес я формулу вербовки. – Отринь Тьму, защити Свет. Даю тебе взор отличать Добро от Зла. Даю тебе веру идти за Светом. Даю тебе отвагу сражаться с Тьмой.
Когда-то я думал, что никогда не смогу использовать право на привлечение волонтеров. Какая в подлинной Тьме может быть свобода выбора? Как можно ввязать человека в наши игры, если сами Дозоры были созданы в противовес этой практике?
Сейчас я действовал без колебаний. Воспользовался той лазейкой, что оставили Темные, поручив охраннику охранять их штаб, ну, просто на всякий случай, как держат в квартире маленькую собачку, не способную кусать, но умеющую тявкать. И этот поступок дал мне право качнуть охранника в другую сторону, потащить за собой. Ведь он не был ни добрым, ни злым, был самым обычным человеком, с умеренно любимой женой, пожилыми родителями, которым он не забывал помогать, маленькой дочкой и почти взрослым сыном от первого брака, слабенькой верой в Бога, запутанными моральными принципами, несколькими стандартными мечтами, – обычный хороший человек.
Кусочек пушечного мяса между армиями Света и Тьмы.
– Свет с тобой, – сказал я. И маленький жалкий человечек кивнул, просветлев лицом. В глазах вспыхнуло обожание. Точно так же несколько часов назад он смотрел на Темного мага, отдавшего ему небрежный приказ и показавшего мою фотографию.
Через минуту охранник, в моей мокрой и вонючей одежде, стоял у лестницы. А я шел вниз, пытаясь понять, что же собираюсь делать, если в штабе находится Завулон? Или другой маг его уровня?
Тут моих способностей не хватит даже на секундную маскировку.
Бронзовый зал. Я вышел из дверей, взглянул на этот нелепый кольцевой «вагон-ресторан». Кольцо с установленными на нем столиками медленно вращалось.
Почему-то я считал, что Темные разместят свой штаб в Золотом или Серебряном зале. И был даже слегка удивлен открывшейся картиной.
Официанты плыли, как снулые рыбины, разнося по столикам спиртное, которое в общем-то тут запрещено. Прямо передо мной за двумя столиками были развернуты компьютерные терминалы, подключенные к двум мобильным телефонам. Тянуть кабели к бесчисленным коммуникациям башни не стали, отметим, значит, штаб развернут ненадолго. Три молодых длинноволосых парня сосредоточенно работали – пальцы прыгают по клавиатуре, по экранам ползут строчки, в пепельницах дымятся сигареты. Я никогда не видел Темных программистов, но это, конечно, были простые операторы, а не системные администраторы. И они ничем не отличались от любого нашего мага, усаженного в штабе за подключенный к сети ноутбук. Может быть, даже выглядели пристойнее некоторых.
– Сокольники накрыты полностью, – сказал один из парней. Негромко, но голос прокатился по всему ресторанному кольцу, и официанты вздрогнули, сбиваясь с шага.
– Таганско-Краснопресненская линия – под контролем, – отозвался другой. Парни переглянулись и засмеялись. Наверное, у них было маленькое соревнование: кто быстрее отрапортует о своих участках.
Ловите меня, ловите!
Я двинулся по ресторану, направляясь к бару. Не обращайте на меня внимания. Беспомощный человек-охранник, один из тех, кто был мимоходом определен на роль сторожевых шавок. А вот сейчас охранник возжелал выпить пива: у него полностью пропало чувство ответственности? Или же он решил проверить безопасность новых хозяев. Отправлен взвод в ночной дозор приказом короля. Тарам-пам-пам, тара-ра-ра…
Немолодая женщина за пивной стойкой механическими движениями протирала кружки. Когда я остановился, она принялась молча наливать мне пиво. В ее глазах было пусто и темно, она превратилась в марионетку, и короткую ослепительную вспышку ярости удалось подавить с трудом. Нельзя. Нет прав на эмоции. Я тоже автомат. Куклы чувств не имеют.
А потом я увидел девушку, сидящую на высоком крутящемся пуфике напротив бара, и у меня вновь упало сердце.
Как я мог не подумать об этом?
Любой оперативный штаб требуется заявить противнику. В любой оперативный штаб будет направлен наблюдатель. Это часть Договора, это одно из правил игры, выгодное – пусть выгода лишь кажущаяся – обеим сторонам. И в нашем штабе, если он развернут, сидит кто-то из Темных.
