Усложнение требований к танку неизбежно приводило к его насыщению разнообразными радиоэлектронными приборами и системами, позволяющими резко повысит его эффективность. Вводимые системы разрабатывались в разное время и различными специализированными предприятиями, при жесточайших требованиях к весу и габаритам они тем не менее отличались по конструкции и исполнению.
При появлении навой системы или прибора ставилась задача во что бы то ни стало разместить его и обеспечить работоспособность. При этом каждая система приходила со своими пультами управления, которые неизбежно усложняли работу экипажа.
Специальных исследований по оптимизации их работы никто в составе танка не проводил, в танковой промышленности не было организаций, способных вырабатывать требования к построению танковых систем.
До середины 70-х никто не ставил задачи оптимизации работы систем и членов экипажа, что привело, например, в танке Т-64Б к перенасыщению радиоэлектронной аппаратурой и потребовало специальной подготовки наводчика, так как рядовой танкист был уже не в состоянии управлять на поле боя сложнейшими комплексами. Приборов и аппаратуры уже было столько, что она начала вытеснять членов экипажа, которым негде было развернуться на своих рабочих местах.
Первые попытки что-то сделать были предприняты в начале 70-х по теме «Кассета», в которой попытались перевести существующую аппаратуру на кассетное исполнение. Ни к чему это не привело, так как аппаратура была различна по назначению и исполнению, разрабатывалась в различных министерствах, которые не хотели ломать свое производство. Отголоском этой работы стала попытка комплексной микроминиатюризации танкового электрорадиооборудования, которая на стадии обсуждения умерла и не родившись.
Все понимали, что надо что-то делать, но никто не знал с чего начинать. В итоге этой проблемой озаботилась и ВПК и при одной из встреч сотрудника ВПК Костенко, курировавшего танковую промышленность, с профессором Преснухиным, который уже зарекомендовал себя как разработчик хорошего танкового баллистического вычислителя, Костенко предложил ему заняться этой проблемой и попытаться создать единую систему управления для танка.
В это время я начал по своей инициативе разрабатывать датчик положения конвейера автомата заряжания вместо сложнейшего электромеханического прибора с карданом от конвейера, прочитал книгу Преснухина о преобразователях угол-код и начал ездить в МИЭТ консультироваться по этим преобразователям.
В июне 1975 в одной из командировок в МИЭТ меня увидел Преснухин, пригласил к себе и объяснил, что он хотел бы встретиться с Морозовым и поговорить с ним о серьезной работе.
По приезду я доложил начальству об этой встрече, но по причине загрузки или не такой уж важности такая встреча все время откладывалась. После нескольких напоминаний о пожелании Преснухина доложили Морозову и он дал команду организовать такую встречу.
06.01.76. К нам приехал Преснухин с бригадой специалистов, мы ознакомили их системами танка, он долго беседовал с Морозовым и остался доволен встречей с ним. По результатам встречи было принято решение о начале работ по такой системе.
С этого момента началась длительная эпопея по работе, о которой все мы в начале имели очень далекое представление и не очень себе представляли что и как надо делать
12.02.76. Для начала работ по комплексированию систем в ХКБМ проведено совещание, присутствовали МИЭТ, СКБ Ротор, ВНИИ Сигнал и другие разработчики танковой аппаратуры.
По результатам совещания ХКБМ поручено оформить тематическую карточку на проведение НИР и направить в Министерство для подготовки приказа Министра. Нам же было поручено разработать ТЗ на системы башни и корпуса и выдать МИЭТ.
В течение месяца мы разработали ТЗ и выдали их, но они были настолько общие, что в них конкретно ничего не было указано, были только пожелания в каком направлении двигаться.
Работу практически никто не начинал, МИЭТ сидел и ожидал выхода директивных документов на проведение работ. Наконец в сентябре 1976 появился приказ Министра на проведение НИР «Ирис-К», где указаны были конкретные сроки.
27.10.76. Проведен СГК по рассмотрению состояния работ по «Ирис-К». Констатировали, что практически ничего не сделано. Мы начали разрабатывать функциональные схемы работы систем танка. ТЗ на составные части вновь никто не разрабатывал, так как ни одна из фирм не знала, какие требования в них должны задаваться. Только в феврале 1977 поступили ТЗ от КБТМ, ЦКБ Точприбор и ВНИИ Сигнал.
/Ю.А. На одном из совещаний с МИЭТ встал вопрос – как назвать разрабатываемую нами систему. К тому времени я начал интересоваться теорией создания систем и в одной их книг прочитал, что перспектива за информационно-управляющими системами. Исходя из этого я предложил назвать нашу работу – создание танковой информационно-управляющей системы (ТИУС). С тех пор это название так и осталось, прошло уже много лет, а ТИУС фигурирует в статьях, публикациях, отчетах, интернете и эти идеи продолжают волновать специалистов в бронетанковой технике./
10.03.77. Проведен СГК по «Ирис-К». Утвердили функциональные схемы работы ТИУС, аппаратуру разделили не логическую и силовую части. Логическую часть поручили МИЭТ, а силовую – СКБ Ротор. Борисюк усиленно боролся за головную роль по всей системе, но пришлось довольствоваться только силовой частью.
01.04.77. Мы выдали МИЭТ уточненное ТЗ на логическую часть ТИУС, в котором были указаны некоторые технические характеристики, но в целом оно было еще на низком уровне.
Работы в МИЭТ практически не проводились, руководил ими один из преподавателей Кустов, а исполнителем был аспирант Таиров и, как потом выяснилось, он занимался только своей диссертацией.
07.07.77. Состоялось совещание по рассмотрению технических предложений МИЭТ и СКБ Ротор по «Ирис-К». МИЭТ предложил два варианта: аналоговый и аналого-цифровой, о БЦВМ не было и речи.
Они усиленно пробивали аналого-цифровой вариант. Многие задачи при этом решались аппаратно с помощью логических автоматов. Этот вариант был принят для разработки.
СКБ Ротор предложил силовую аппаратуру в основном на реле и контакторах, кое-где были гибридные ключи.
27.07.77. Состоялся СГК, который рассмотрел и утвердил техническое предложение по «Ирис-К». Принят кассетный вариант конструкции логической и силовой части.
Долго обсуждали контроль танковых систем, разговоры были в общем и никто не смог выдать конкретных требований, в итоге все заканчивалось только перечнем контролируемых сигналов.
08.08.77. Уже полтора года идет работа, а ясности пока нет никакой, наши смежники МИЭТ и СКБ Ротор сами слабо представляют, что и как надо делать. Через общих знакомых в Зеленограде узнали, что в НПО «Научный центр», расположенному напротив МИЭТ, проводятся работы по таким системам. Нам удалось вместе с Хандогой встретиться с ведущими специалистами НПО Виноградовым и Мельшияном и они объяснили, что примерно такими же задачами они занимаются для космоса.
Мы обратились с письмом в НПО «Научный центр» с просьбой помочь нам в разработке ТИУС. На наше письмо ответа мы не получили, я позвонил заместителю директора НПО Филатову и тот ответил, что у них и без нас много проблем и они не могут заняться нашей работой.
/Ю.А. При взаимодействии с НПО «Научный центр» мы получили информацию, что на космической станции «Салют» используется в пультах операторов газоразрядная индикаторная панель, которая поможет нам серьезно облегчить работу экипажа. Мы узнали разработчика панели – НИИ газоразрядных приборов в Рязани, наладили с ними контакты и в дальнейшем на всех наших пультах управления использовали эти панели./
22.08.78. ВНИИСигнал разработал математическую модель стабилизатора и представил нам. / Ю.А. Эта модель сыграла в дальнейшем ключевую роль при определении быстродействия системы и БЦВМ, так как стабилизатор был самой динамичной системой в танке. /
02.02.79. Закончился НИР «Ирис-К», за два с половиной года мы только подошли к пониманию, какие задачи перед нами стоят и что существующими методами построения танковых систем нам их не решить. Совместно со смежниками подготовили отчет по НИР и направили в Министерство.
/ А.Ю. За эту работу мы получили премию и по тем временам довольно большую, я, например, купил фирменное немецкое пианино. Как ведущему по теме мне было поручено расписать премию участвующим в работе сотрудникам КБ. Я честно включил в список реально работавших по теме и получились внушительные суммы рядовым конструкторам. Когда понес список на утверждение Полякову тот возмутился – как это можно, чтобы какой-то там Краснов получал премию больше, чем руководители КБ, и все вознаграждения порезал. Это был для меня первый урок, что руководство КБ и все остальные, это две больших разницы./
