— В чем дело, почему ты так побежал?
— Женщина махнула рукой, указала на лес. По-видимому, в деревне немцы, — ответил Хинт.
Они углубились в лес, потом осторожно вышли на опушку леса и увидели в крайней усадьбе немецкий грузовик.
— Спасибо тебе, женщина, — шептал Хинт, — спасла нам жизнь.
Они снова побежали в глубь леса, залезли в кусты, сидели и молчали.
Только в этот момент Хинт почувствовал, что рука его что-то сжимает. Он даже не успел бросить осколок камня — кусок стены часовни.
— На кой черт тебе дался этот камень! — сказал Юрий. — Давай обдумаем, куда идти.
Юрий снова начал считать время. У них нет карты, нет даже приблизительного представления, что их ждет впереди.
— Нужна какая-то ясная цель, — сказал Юрий. — Надо где-то выйти на дорогу, и тогда мы поймем: приближаемся ли мы к нашей цели или удаляемся от нее.
— Теперь я ни о чем не хочу думать, — ответил Хинт.— Я хочу наслаждаться свободой. Впервые за два года я могу идти куда хочу, могу бежать, могу сидеть, могу стоять. Никто не кричит на меня. Это уже великая победа. А голод… Ничего, мы что-нибудь найдем.
Они были истощены, измучены, голодны, но считали себя счастливыми людьми. Хоть на каждом шагу их подстерегала смертельная опасность, но промелькнувшая смерть их уже не тревожила — она осталась там, в деревне. Они напоминали беззаботных детей.
— Давай не будем думать ни о хлебе, ни о дороге, — предложил Хинт.
— Давай не будем, — согласился Юрий.
Они сидели на стволе сухой ели — трава еще была мокрая после ночного дождя. Перед ними оживал лес со своей многообразной и яркой жизнью. Вот дятел возвестил характерным стуком о своем прилете. Вот появился еж. Острыми иглами он собирал пожелтевшие листья для своего зимнего логова. Летели на юг журавли. Хинт и Юрий провожали их долгим, грустным взглядом. На высокой ели сидела белка, и Хинт бросил в нее осколок камня, который он взял из часовни.
— Ты расстался со своим талисманом! — удивился Юрий.
— Не смейся, Юрий, — ответил Хинт. — Еще в институте, когда я был студентом, меня привлекали стены старых замков и храмов. Их ведь много у нас, в Эстонии. Тебе приходилось бывать в них?
— Конечно, мы приезжали с нашим учителем в Таллин.
— А я ходил в эти замки со своим профессором. Он говорил мне, что люди расточительны, как нищие, а должны быть бережливы, как богачи.
— Он был умным человеком, твой профессор, — сказал Юрий.
— Да, очень, — согласился Хинт. — Он-то и приучил меня к уважительному отношению к камню. «Камень, — говорил он, — это самая интересная книга».
— Почему же ты бросил свой камень от часовни?
— Теперь не время читать его, — ответил Хинт.
— А после войны что ты собираешься делать? — спросил Юрий.
— Не знаю, Юрий. Надо еще, чтобы наступило это «после войны».
— Мы ничего не знаем, что происходит на фронте, — сказал с огорчением Юрий и встал.
— Ты куда? — спросил Хинт.
— Пора нам побриться, умыться и переодеться к завтраку, — усмехнулся Юрий. — Пойду искать какое-нибудь болотце или лужу — хочется пить.
И ушел в глубь леса.
С момента побега прошло более суток. Теперь они думали только о хлебе. Они решили пробираться к дороге, к деревне.
Вдруг послышались шаги и голоса. Они бросились на землю, стараясь не дышать, не двигаться. Так они лежали в неудобной позе, прижимаясь к траве, пытаясь разобраться в приближающихся звуках. За эту минуту ожидания они пережили, может быть, больше, чем за минувшие сутки. Но ни бежать, ни прятаться уже нельзя было. Внезапно прямо на них из леса вышла корова, гремя колокольчиком, а за нею девочка лет десяти.
— Хей, Маазик! — девочка ударила кнутом по земле, и корова пошла дальше.
И как только корова ушла, Хинт и Юрий рассмеялись.
Конечно, девочка гонит корову домой. Если пойти за ней, то можно будет найти что-нибудь поесть. Но они отказались от этой мысли. Надо идти только вперед.
Сперва они двигались опушкой, а потом повернули в лес. Было уже совершенно темно. Они спотыкались на каждом шагу. Хинту не хотелось терять дорогу и краснеющую кромку небосклона.
Он споткнулся и упал в лужу. Треск сломавшегося сучка показался в этой тишине ударом грома. Тогда они снова вышли к опушке леса, и вскоре перед ними возникла маленькая деревня.
В темноте они даже не заметили, что шли задними дворами этой деревни, вытянувшейся вдоль леса. Они легли на землю и начали прислушиваться.
Вот залаяла собака, к ней присоединилась другая, третья. Кого-то удивил этот собачий концерт, и из-за угла избы показался человек с фонарем. Человек поднял руку над головой. Огонек подымался все выше и выше и как бы повис в воздухе.
Наступила тишина. Только слышен был лай собак.
Огонек начал медленно опускаться, задвигался и вскоре исчез.
Должно быть, человек ушел в дом.
Хинт и Юрий решили подползти поближе. Хинт предложил войти в избу, но Юрий был более осторожным человеком. Он продолжал наблюдать, прислушиваться. Потом он прошептал:
— Нет, в этот дом идет провод полевого телефона. Ты видишь?
Хоть Хинт и не видел этот провод, но поверил Юрию.
Они тихо поползли из деревни к лесу. Тяжело было покидать место, где их могли бы покормить, но все чаще Хинт убеждался, что Юрий знает свое дело.
Считая шаги, они прошли примерно километра три. Во всяком случае, так полагал Хинт.
Мимо них проехал кто-то на велосипеде, но они не успели прижаться к земле. Вскоре показалась еще одна деревня. Кто в ней — друг или враг? Есть ли там немцы? По-видимому, в деревне все уже спали, и кто в ней, трудно было определить. И в то же время не хотелось покидать деревню, откуда до них доносились запахи кухни. Они уже направились к ближайшему дому, но в это мгновение во дворе этого дома зашумел мотор автомобиля. Яркие огни автомобильных фар осветили дорогу и сразу же погасли. Вскоре смолк и шум мотора. Но заходить во двор они уже не решались.
Хинт и Юрий снова оказались на опушке леса в стороне от дороги. Усталость и голод, казалось, достигли наивысшего предела. Они еле двигались. Временами Хинт поддерживал Юрия.
— Больше я не могу, — шептал Юрий.
Они наткнулись на стог сена и даже не сели, а упали на него. И сразу же заснули, усталые, измученные, голодные.
Конечно, с точки зрения осторожности это был неразумный поступок. Как потом оказалось, стог сена находился вблизи большого сарая, а за сараем начиналась шоссейная дорога. Но ночью они всего этого не видели, да у них и не было сил с такой ясностью определять обстановку.
На рассвете они проснулись от какого-то шума. Они долго всматривались, но ничего не могли обнаружить. Может быть, им показалось или просто приснилось? Они встали и пошли в лес. Тут им впервые повезло — они наткнулись на большую поляну брусники и жадно набросились на нее. Острота голода прошла, и они сразу повеселели. Было холодно, и они пытались согреться борьбой, подпрыгиванием. Но они были так слабы, что не могли уже ни прыгать, ни бороться. Они прижались друг к другу и затихли. Только так они надеялись согреть себя. Они простояли так минуту или две.
— Давай рискнем, — сказал Юрий и бросился в лес.
Хинт пошел за ним и не сразу понял, что он задумал. Но, приблизившись, увидел своего друга, разжигающего костер.
Этот костер запомнился Хинту на всю жизнь. Он принес ему тепло и надежду, уверенность в своих силах и тот душевный покой, который во всех случаях помогает человеку выдерживать тяжкие испытания. Это был покой дома, тепло родной земли. Они забыли о том, что находятся в непосредственной близости к тем, кто за ними охотится, кто готов в любую минуту бросить их в тюрьму.
Может быть, теперь покажется, что этому костру Хинт приписывает слишком много добродетелей. Но в ту минуту маленький костер был каким-то неожиданно великим чудом, хоть Юрий создал это чудо с помощью спички и веток хвороста.
Они сидели у костра и молчали. Свои стертые, в кровавых подтеках ноги они вытянули к огню и наслаждались тишиной, теплом, отдыхом.
— О чем ты думаешь? — спросил Юрий.
— Ни о чем, — ответил Хинт.
— И даже о своих камнях забыл?
— Не говори так о камнях — они еще тебе понадобятся, — сказал Хинт.
— Теперь мне нечего беспокоиться: у меня есть свой инженер, и он-то найдет камни для моего дворца.
— Если мы доживем до того дня, когда нам нужны будут дворцы.
— Мне не нужны дворцы — просто маленький домик для меня и моей матери.
— А жениться ты не собираешься?
— Нет, не собираюсь. С этим я обожду. Я хочу пожить с матерью в маленьком домике. Таком же крепком, как та часовня. Ты обещаешь, строитель Хинт?
— Обещаю, Юрий.
— Ты уже догадался, почему та часовня такая крепкая?
— Нет, Юрий. Это не очень простая штука.
Они снова замолчали. Каждый думал о своем.
