Пока воркотня была слаба, с ней справлялись покровители Линнея — Рудбек и Цельзиус. Но вот она перешла в резкие протесты.
— Линней не имеет права читать лекции, — заявил на заседании факультета некий Розен, адъюнкт медицинского факультета, почему-то невзлюбивший Карла. — Я говорю официально и прошу записать мои слова, — прибавил он.
Теперь факультету пришлось вынести решение, а таковым могло быть лишь одно: «Прекратить чтение лекций».
Линней пришел в отчаяние. И с отчаяния этот скромный, не очень-то решительный человек — и уж во всяком случае не скандалист — закатил Розену скандал, который чуть не перешел в драку.
— Это ваши штучки! — кричал Линней. — Это вам я стал поперек дороги!
Он так размахивал кулаками, что Розен сначала пятился, потом стал оглядываться, а затем улучил момент и быстро шмыгнул в дверь.
— Это вам не пройдет даром! — крикнул он, высовывая из-за двери кончик носа.
Розен побежал жаловаться.
— Линней убить меня хотел, — плакался он в факультете.
Богослову Цельзиусу удалось кое-как замять эту историю. Но Розен был членом факультета, имел ученую степень, и замахиваться кулаками на столь важную персону было, понятно, нельзя. Двери Упсальского университета закрылись для Линнея.
Снова перед Линнеем встал вопрос: что делать дальше? И снова, как и прежде, он разрешился быстро и удачно. Надо сознаться, нашему ботанику очень везло: его всегда кто-нибудь и как-нибудь выручал.
— Будьте нашим руководителем, — попросили Линнея несколько богатых студентов. — Мы хотим попутешествовать по Далекарлии.
— Хорошо! — ответил Линней с важностью, скрывая радость. Он знал, что не заработает денег во время этой поездки, но будет сыт. — Я намерен был иначе провести это время, но поездка — хороший случай расширить ваши познания.
Вернувшись из этой поездки, Линней поселился в городке Фалуне. Здесь он читал частным образом лекции по минералогии и пробирному искусству, то есть по горному делу. Слушатели были: в окрестностях городка находились знаменитые медные рудники. Нашлась и небольшая медицинская практика. Снова Линней обулся и оделся, купил нужные книги и даже заказал несколько папок для гербария. Но этого ему было мало. Он уже вошел во вкус чтения лекций с университетской кафедры, и жизнь вольнопрактикующего врача, любителя-ботаника и случайного лектора его не удовлетворяла.
— Диплом доктора? Хорошо, я его получу!
Может быть, Линней и не так скоро отправился бы за границу завоевывать этот диплом, если бы не городской врач Мореус. Сам врач был тут мало замешан, он не уговаривал Линнея, ничего ему не советовал. Нет! Причина была не во враче, а в его дочери.
Сара-Лиза, старшая дочь врача, очень приглянулась Линнею, и он вскоре предложил ей руку и сердце.
— Поговорите с папашей, — ответила Сара-Лиза, как и полагалось отвечать в таких случаях послушным дочерям.
— Бегу!
— Только не сегодня, Карл! Только не сейчас! — Она ухватила его за полу камзола.
— Почему? — изумился счастливый жених.
— Папаша сегодня очень сердитый. У него умер пациент, и вот…
— Ерунда!
Линней храбро вошел в кабинет Мореуса.
— Ты мне нравишься, но я не могу отдать свою дочь за нищего, — ответил папаша Карлу, когда тот изложил ему свою просьбу.
Линней разразился длиннейшей речью. Он говорил много и нельзя сказать, чтоб толково, но папаша понял, в чем дело: он привык разбираться в самых запутанных речах своих пациентов.
— Хорошо! — согласился он. — Устройся окончательно, займи прочное положение и тогда приходи. А то кто ты сейчас? Так что-то… — И папаша повертел пальцами, желая наглядно изобразить неопределенность положения Линнея.
Мореус даже согласился ссудить Линнея деньгами для заграничной поездки. Подсчитав свои сбережения да прибавив к ним деньги будущего тестя, Линней увидел, что его состояние равняется почти сотне золотых.
«Хватит!» — решил он и побежал заказывать себе жениховские помочи. Таков был тогда обычай в Швеции.
Это были замечательные помочи! Две шелковые ленты розового и белого цвета, с вытканными на них именами «Карл Линнеус» и «Сара-Лиза Мореус». Эти помочи и сейчас целы: их можно видеть в витрине Линнеевского музея в Упсале.
С сотней золотых в кармане Линней простился с невестой и будущим тестем и отправился за границу — завоевывать себе диплом, положение в свете и руку Сары-Лизы.
2
Бургомистр города Гамбурга очень гордился своим музейчиком. Особенной гордостью мингера Андерсона была гидра с семью головами и семью отдельными шеями. У нее не было, правда, ни крыльев, ни плавников, но зато имелись две ноги, на которых и стояло змеиное туловище чудовища.
— Хе-хе… Вот это редкость! — восклицал бургомистр при всяком удобном и неудобном случае. — Эта гидра не описана даже в книге Геснера, это единственный экземпляр в мире. Уникум! Раритет!
— А она настоящая? — осторожно спрашивал зритель.
— Настоящая? А какая же она еще может быть? — кипятился бургомистр. — Да вы знаете ли, что я купил ее у того самого моряка, который ее убил! Он только чудом жив остался, он…
И тут бургомистр принимался рассказывать, где и как добыл отважный моряк это чудовище — семиголовую гидру.
Бургомистр немного фантазировал: гидру он купил не у моряка, а у одного из аптекарей, тех самых, которых Геснер столь неуважительно назвал в своей книге «бродягами».
Все шло хорошо. И вдруг в музейчик бургомистра заглянул заезжий швед. Он посмотрел на гидру, улыбнулся, потрогал ее и захохотал уже без всяких церемоний.
— Это гидра?.. Ох-хо-хо!.. Гидра!.. — покатывался заезжий швед. — Ох! Да хотите, я вам гидру с десятью головами сработаю? — обратился он к бургомистру, стоявшему вытаращив глаза. — Это — подделка. Да еще и грубая.
— Моя гидра — подделка? Вздор! — И бургомистр покраснел так, что швед попятился. — Подделка! Да я…
Бургомистр задохнулся. Он не мог выговорить ни одного слова, а только раскрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Я врач и могу пустить вам кровь, — любезно предложил швед. — Вы полнокровны, а шея у вас коротковата. Давайте…
— Гррр… — услышал он в ответ.
Швед поспешно ретировался. Выбежав на улицу, Линней — это был он — призадумался. Бургомистр так рассердился, что мог сделать много неприятного иностранцу.
«Нужно уезжать», — решил Линней и недолго думая сел на корабль, отправлявшийся в Амстердам.
Не задерживаясь в Амстердаме, он поехал в городишко Гердервик, где был небольшой университет.
Получить ученую степень доктора в маленьком университете, понятно, легче, чем в большом. Здесь профессора не избалованы заезжими иностранцами, торжества по присуждению степени редки. Линней правильно учел все это и, представив диссертацию под названием «О лихорадке», получил степень доктора медицины.
Плата за диплом так опустошила и без того тощий кошелек Линнея, что молодой доктор сел было на мель. Тут встретился ему один из его товарищей, некий Шольберг. Он ссудил Карлу некоторую сумму, и на эти деньги Линней добрался до Лейдена. Здесь жил известный ботаник Гроновиус.
— Я принес вам рукопись моего труда «Система природы», — сказал Линней, низко кланяясь ученому. — Будьте милостивы, прочитайте ее.
— Угу… — буркнул ученый, хорошо знавший, как нужно держать себя с молодежью. — Сейчас я очень занят, но как только освобожусь, то… Зайдите через неделю.
Конечно, как только Линней ушел, Гроновиус развернул рукопись: старик был очень любопытен. Первое время он никак не мог понять, о чем идет речь. Но чем дальше читал, тем больше поражался.
— Изумительно! Грандиозно! — восклицал он на латинском языке.
Рукопись Линнея содержала основы систематики растений, животных и минералов. В ней было всего несколько десятков страниц, но она содержала описания родов; животные и растения делились на группы, и все это было изложено ясно, четко и понятно.
— Я издаю ваш труд за свой счет! — заявил Гроновиус Линнею через неделю. — Это событие в науке!
Старому ботанику было лестно принять участие в «великом труде» хотя бы в качестве издателя. Ведь это звучало так громко и почтенно: «Издано иждивением Гроновиуса». А Линнею всякий издатель был хорош, лишь бы издал. Они ударили по рукам.
— Вам необходимо съездить к доктору Бургаву, — сказал Гроновиус Линнею. — Это — голова!
— Доктор не может принять вас, — услышал Линней, протолкавшись в приемной знаменитого ученого — врача и химика чуть ли не полдня.
— Что ж, — утешал огорченного шведа кто-то из посетителей, — не забывайте, что русский царь Петр и тот прождал доктора несколько часов. Царь!
— Но он не был ботаником, — проворчал Линней, с трудом пробираясь к выходу: так много народу толпилось в приемной.
