Олег Игнатьев - Амазонка глазами москвича

В корреспондентском пункте агентства печати «Новости» и газеты «Комсомольская правда» в Рио-де-Жанейро у меня висела большая, почти во всю стену, карта Бразилии. Каждый раз, возвращаясь из командировки, я брал синий карандаш и наносил на ней проделанный маршрут. И каждый раз вздыхал при этом, убеждаясь, как много в Бразилии еще осталось мест, куда не ступала нога советского корреспондента. Нужно, однако, сразу оговориться, что вздох свидетельствовал скорее о чувстве удовлетворения, чем печали. Поставьте себя на место журналиста, который (такого в жизни не бывает) везде побывал, взял у всех интересных людей интервью и передал весь материал в редакцию. Для меня, к счастью, оставалось в Бразилии много «белых пятен».

Политическая жизнь Бразилии конца 1961 года и в последующие годы была насыщена разными событиями, и весь корреспондентский корпус иностранных журналистов не мог пожаловаться на отсутствие тем и материалов. Они появлялись то в штате Рио-Гранде-до-Сул, то в столице, то в самом Рио-де-Жанейро, или же телеграф приносил весть о приближении к берегам Бразилии корабля «Ансоатеги», захваченного венесуэльскими патриотами, и все старались первыми пробиться в Белен, чтобы попытаться взять интервью у руководителя группы Рохаса.

Статьи и репортажи аккуратно посылались в редакции газет и журналов, но все же чувство неудовлетворенности оставалось. Все время казалось, что не удалось зацепить какую-то очень важную тему, без которой не может у читателя сложиться полной картины о громадной стране Бразилии. И однажды, вернувшись из очередной поездки в штат Пернамбуко и приблизившись с синим карандашом к карте, я понял: Амазонка.

Про Амазонку написано сотни сотен книг, на Амазонку направлялось бесчисленное количество экспедиций ученых, путешественников и просто авантюристов и любителей приключений. Об Амазонке слышал каждый из нас с детства. Без сомнения, многие мечтали увидеть своими глазами непроходимые джунгли, обезьян, качающихся на лианах, услышать воинственный крик загадочных индейских племен и попытаться схватить за хвост размалеванного попугая арару.

Одни, говоря о размерах бассейна реки Амазонки, называют цифру в семь миллионов квадратных километров, другие увеличивают ее до семи с половиной. Но всем ясно, что большинство этих миллионов находится на территории Бразилии, и нет оправдания журналисту, если он, прожив несколько лет бок о бок с Амазонкой, не удосужился проникнуть в тайны ее бескрайних просторов.

Вот почему на второй день по приезде из Бразилии — в отпуск — я пришел в издательство и сказал своему редактору:

— Забудем все, о чем мы говорили раньше. Отложим в сторону планы. Возникла новая, блестящая идея, взлелеянная, взращенная и уже созревшая. Прошу вас, только официально, дать мне разрешение сорвать ее и преподнести издательству на свежем листе виктории-регии.

Знакомы ли вы, читатель, с редакторами? Даже самые наисимпатичнейшие из них превращаются в кремень, если почувствуют, что автор посягает на изменение уже утвержденных издательских планов. В моем случае пара женских глаз смотрела на восторженного автора холодно, с решимостью, сквозь которую проглядывалась грусть, перемешанная с изумлением. Я еще на что-то надеялся.

— Мне послышалось, — раздался спокойный голос, — или здесь в самом деле он произнес фразу о ломке сверстанных планов?

— Да, но я… есть идея…

— Мы в этом не виноваты. В отношении вас все уже давно решено: вы обязаны рассказать о жизни последнего крокодила.

— Крокодила! В каком смысле крокодила?

— В самом прямом и обыкновенном. Почему вы, работая в Бразилии, не напишете книгу о поездках на Амазонку, о людях, которые там живут, о шелесте диковинных пальм, об обезьянах…

— Которые приветствуют путников с макушек деревьев?

— Безусловно. Об охотниках за питонами…

— Которые достигают тридцати метров?

— Совершенно верно. Главное, не терять времени. Не забывайте, что мы живем в двадцатом веке. Цивилизация наступает. Торопитесь, пока еще жив последний крокодил.

— Так ведь это и есть моя созревшая идея, которую нужно официально преподнести редактору на блюдечке из листа виктории-регии!

— Блюдечко не обязательно, — в голосе редактора исчезла медь и появилось серебро. — Если ваши планы — наши планы, то займемся конкретной разработкой темы…

Так идея стала программой действий.

Нужно признаться, что на Амазонке не на каждом шагу встречается интересное и новое. Можно проехать от Бенжамин-Константа, что стоит на границе с Перу, до городка Тефе и не отличить путь от отрезка реки между Тефе и Анама. Попугаи похожи друг на друга, и лианы, и крокодилы, а сама река, может быть, только с каждой сотней километров, отмеренных вниз по течению, становится все шире и шире. Безусловно, о скучных путешествиях не имело бы смысла рассказывать читателю, и решение приняли такое: автор должен побывать в различных уголках бассейна Амазонки, попытаться рассказать о самых разнообразных сторонах жизни на этой величайшей реке нашей планеты. Поэтому-то мы с вами и будем путешествовать из одного района в другой, то на остров Маражо, то в штат Акре, то в Манаус, а то к искателям алмазов штата Гояс и племенам Мату-Гросу. Только поездки, сделанные в течение нескольких лет, мы совершим за несколько часов.

Итак, отправимся путешествовать по Амазонке.

5 декабря 1963 года на площади Бандейрантес в столице штата Гояс городе Гоянии можно было увидеть двух человек, внимательно осматривавших памятник — высокую, из бронзы, статую бразильца в широкополой шляпе, с мушкетом в руке, прижимающего к бедру сито для промывки алмазов.

— Вероятно, — сказал один из мужчин, — он поставлен здесь в честь какого-нибудь бандейрантес. И площадь носит это имя. Ты, конечно, слышал о бандейрантес, этих землепроходцах-португальцах, которые продвигались из Сан-Паулу в глубь Бразилии в поисках сказочной земли Эльдорадо.

— Может быть, — согласился его спутник. — Но вероятнее, в честь гаримпейрос — искателей алмазов. А чтобы не гадать, спросим у людей знающих, хотя бы у любого мальчишки — чистильщика сапог.

Разговор происходил между автором этих строк и его приятелем Анатолием, работником советского посольства. Мы только что прибыли на машине из столицы страны города Бразилиа, проделав двести пятьдесят километров за три с половиной часа. Дипломат к вечеру возвращался в Бразилиа, а я, взяв интервью у губернатора, должен был затем совершить поездку по штату и увидеть его достопримечательности. В первую очередь мне хотелось познакомиться с искателями алмазов — гаримпейрос.

Нам даже не пришлось дойти до отеля, как один из жителей, наблюдавший за попытками двух приезжих установить происхождение памятника, подошел и спросил:

— Первый раз в Гоянии?

— Да! — последовал ответ. — Кстати, вы, вероятно, знаете, в честь кого поставлен этот памятник?

— Безусловно, — сказал гоянец. — Он сооружен в честь основателя столицы штата Гояс. Но не этой столицы, а старой — города Гояса. Статуя изображает Бартоломео Буэно, который около двух с половиной веков назад заложил на берегу реки Вермельо поселок Сантана. Потом поселок переименовали в город Вилла-Боа-до-Гояс.

Упоминание о городе Гоясе можно встретить во многих бразильских источниках. Старая столица штата была основана в 1725 году, основателем ее действительно был Бартоломео Буэно, но он больше известен не по фамилии, а по прозвищу Аньангуера. Это индейское название. В переводе на русский означает «старый дьявол». Во времена португальского владычества в районе нынешнего штата Гояс были обнаружены золотые россыпи и тысячи негров-рабов были привезены сюда, а коренные жители — индейцы племени гоясес — оттеснены в джунгли. Негры-рабы от зари до зари работали, добывая драгоценный металл для португальской короны. Впоследствии, когда запасы золота истощились, часть населения ушла в поисках счастья в дальние края, а меньшая часть осталась, и город Гояс продолжал существовать. Но жизнь здесь как будто замерла, события и время проходили стороной, вдали и от города и от штата Гояс. Так продолжалось до последних десятилетий, когда началось бурное развитие штата. Однако столица не принимала в этом никакого участия. Тут-то и возникла настоятельная необходимость в сооружении нового центра штата. В конце концов столица была перенесена.