Вот так, Феодор, я вступился за твоего друга по мере моих слабых сил. Если бы сам он был жив, он лучше защитил бы свое учение. Феодор. Ты шутишь, Сократ; ведь ты оказал сильную поддержку этому человеку.
СОКРАТ. Прекрасно, друг мой. А скажи, не заметил ли ты, что, когда Протагор только что держал речь и порицал нас за то, что, толкуя с детьми, мы используем для опровержения его положений робость ребенка, он тем самым, отвергая всякие забавы и требуя уважения к своей мере всех вещей, велел нам с тобой серьезно отнестись к его рассуждению? Феодор. Как было не заметить, Сократ!
СОКРАТ. Ну и что? Прикажешь послушаться его?
ФЕОДОР. И даже очень.
СОКРАТ. Ты видишь, что, кроме тебя, все это дети. Если послушаться этого человека, то надо нам о с тобой задавать друг другу вопросы и отвечать, если мы хотим серьезно отнестись к этому его рассуждению, и пусть он впредь не сможет нас упрекнуть в том, что мы превратили исследование его рассуждения в детскую забаву. Феодор. Но разве Теэтет не уследит за разбором рассуждения лучше многих тех, у кого уже длинные бороды?
СОКРАТ. Во всяком случае, не лучше тебя, Феодор. И не думай, что я должен надрываться, защищая твоего покойного друга, а ты и пальцем не пошевельнешь. Давай-ка и ты, милейший, последи некоторое время за нашим рассуждением, пока мы не узнаем, тебе ли быть мерой чертежей, или все, подобно тебе, достаточно для себя сильны в астрономии и в прочих областях, в которых ты не без причины выделяешься. Феодор. В твоем присутствии, Сократ, нелегко уклониться от ответа. Однако, как видно, я обольщался, полагая, что ты не станешь меня принуждать и, подобно лакедемонянам, позволишь мне не раздеваться. Ты же, по-моему, приближаешься скорее к Скирону. Ведь в Лакедемоне предлагают или раздеться или уйти, а ты, мне кажется, поступаешь скорее как Антей: не отпускаешь пришельца, пока не заставишь его раздеться и померяться с тобой силой в рассуждениях.
СОКРАТ. Ты превосходно изобразил мою болезнь, Феодор. Однако я еще покрепче тех. Ибо со мной встречались тысячи Гераклов и Тесеев, сильных в рассуждениях, и хотя я здорово бывал бит, но никогда не отступал - столь страшная любовь обуяла меня к подобным занятиям. Так что уж и ты не откажись .померяться со мной на пользу и мне и себе. Феодор. Не буду больше спорить: веди меня куда хочешь. Во всяком случае, я обязан нести тот жребии. ?что ты мне назначишь, и терпеливо выслушивать твои опровержения. Но предоставляю я тебе себя лишь в тех .Пределах, которые ты сам определил.
СОКРАТ. С меня достаточно и этого. Но следи внимательно за тем, чтобы наши рассуждения как-нибудь незаметно не зазвучали по-детски, а не то нас .снова кто-нибудь в этом упрекнет.
ФЕОДОР. Да я уж постараюсь, насколько хватит сил.
СОКРАТ. Итак, еще раз начнем с того, за что мы уже принимались прежде, и посмотрим, правы или не правы мы были, негодуя на это рассуждение, поскольку оно делает каждого обладателем самодовлеющего разума. Ведь Протагор согласился с нами, что некоторые люди выделяются своей способностью различать лучшее и худшее и что они-то и есть мудрецы. Не так ли?
ФЕОДОР. Да.
СОКРАТ. Однако если бы не мы, а он сам, присутствуя здесь, согласился, чтобы ему помогли, можно было бы к этому больше не возвращаться в поисках оснований. На самом же деле кто-то, пожалуй, решит, что мы неправомочны давать за него согласие. Поэтому лучше уж договориться об этом как можно яснее: ведь многое будет зависеть от того, так мы это решим или иначе. Феодор. Ты прав.
СОКРАТ. Поэтому его согласие мы возьмем не у посредников, а из собственного его рассуждения, как из ближайшего источника.
ФЕОДОР. Каким образом?
СОКРАТ. А вот каким: он говорит, что каждый мнит, существует для того, кто это мнит? Феодор. Да, он это говорит.
СОКРАТ. Так вот и мы, Протагор, толкуем о мнениях человека, более того - всех людей, и заявляем, что нет человека, который не считал бы в чем-то себя мудрее других, а в чем-то - других мудрее себя. И в величайших опасностях, когда люди бедствуют на войне, от болезней или в открытом море, как на богов уповают они на правителя в каждом из этих дел, почитая их своими спасителями, которые выделяются не чем иным, как своим знанием. И весь наш человеческий мир полон тем, что, с одной стороны, одни ищут учителе" и руководителей для себя и других существ, а также их дел, иные же полагают себя способными либо учить, либо руководить. И что мы можем сказать кроме того, что во всех этих случаях сами люди считают, что среди них бытуют и мудрость и невежество? Феодор. Ничего, кроме этого.
СОКРАТ. И разве не считают они мудрость истинным пониманием, а невежество - ложным мнением? Феодор. А то как же?
СОКРАТ. Тогда как же нам быть, Протагор, с твоим рассуждением? Сказать, что людские мнения всегда истинны или что иной раз истинны, а иной раз ложны? Ведь так или иначе из обоих [утверждений] следует, что отнюдь не всегда их мнения истинны, но встречаются как те, так и другие. А теперь посмотри, Феодор, не захочет ли кто-нибудь из сподвижников Протагора или ты сам настаивать на том, что ни один человек не считает другого невеждой, а мнения его - ложными? Феодор. Но это было бы невероятно, Сократ.
СОКРАТ. Однако к этому неизбежно сводится утверждение, что мера всех вещей - человек. Феодор. Каким образом?
СОКРАТ. Если ты, составив себе о чем-то суждение, объявишь мне свое мнение об этом, то пусть даже оно будет истинным для тебя, как того требует рассуждение Протагора, - нам-то или другим нельзя разве судить о твоем суждении? Или мы всегда будем почитать его истинным? И разве не препираются с тобой всякий раз тысячи людей, имея противоположные мнения и полагая, что ты судишь и думаешь ложно? Феодор. Клянусь Зевсом, Сократ, им нет числа, как говорит Гомер, - людям, что доставляют мне неприятности.
СОКРАТ. Так что же? Ты ведь по захочешь, чтобы мы утверждали, будто в таком случае перед собой ты высказываешь истинное мнение, а перед тысячами других - ложное? Феодор. Похоже, что это необходимо следует из нашего рассуждения.
СОКРАТ. Но что же вытекает отсюда для самого Протагора? Неизбежно вот что: если ни сам он не думал, что мера всех вещей - человек, ни толпа - а она так и не думает, - то тогда никому не нужна та истина, которую он написал; если же сам он все-таки так думал, но толпа не разделяла его мнения, то, как известно, смотря по тому, кого будет больше - тех, кто не разделяет его мнения, или тех, кто разделяет, оно не будет или будет [истинным]. Феодор. Неизбежно, если мнения каждого достаточно, чтобы быть или не быть [истине].
