Вполне понятно, что хронологические рамки первого тома не давали возможности сколько-нибудь серьезно осветить его государственную деятельность. Поскольку сама эта государственная деятельность как раз и приходится на последующий период его жизни. Именно тогда она стала эпицентром всей его политической биографии. Если бы жизнь Сталина оборвалась к началу 30-х годов, то он едва ли оставил заметный след в отечественной истории, а тем более в мировой истории. Свое место и роль в советской и мировой истории он обеспечил благодаря своей государственной деятельности, начиная с 30-х годов. К тому времени уже четко прослеживается в его политической эволюции крен в сторону государственности. Именно в это время краеугольным камнем, фундаментом всей его политической философии стал принцип государственности, который он последовательно и неуклонно проводил в жизнь до конца своих дней.
Условно говоря, в первом томе излагается биография Сталина как революционера. Во втором томе акцент сделан (и не мной как автором, а характером самого материала) на рассмотрении биографии Сталина как государственного деятеля. Сразу же следует сделать следующую оговорку: между Сталиным революционером, политическим деятелем и Сталиным руководителем государства, проводником определенной внутренней и внешней политики одной из ведущих держав мира, в действительности не было какой-то пропасти. Обе эти ипостаси Сталина не разделялись какой-то невидимой, но все-таки реальной стеной. Сталин как государственник сформировался на мировоззренческой базе, которую имел Сталин как революционер. Его чисто государственные устремления во многом несли на себе отпечатки его личности как революционера. Более того, они в нем не просто сосуществовали, а как бы взаимно дополняли друг друга. Поэтому, мне представляется, биография Сталина не будет достаточно понята без увязки именно этих двух фундаментальных мировоззренческих основ его политической философии.
В первом томе в определенной степени уже отражены начальные этапы формирования Сталина как государственного деятеля. Но это был период, так сказать, первоначального накопления опыта государственного управления. Характер и масштабы этого первоначального опыта по меркам его дальнейшего политического будущего представляются довольно скромными. Как государственный деятель Сталин формировался и рос вместе с укреплением и ростом самой страны.
Однако этот самый важный и самый интересный этап политической биографии Сталина выходит за хронологические рамки первого тома. Он будет подробно и обстоятельно рассмотрен во втором томе, охватывающем период с 1924 по 1953 год. Положительные и отрицательные уроки, извлеченные в ходе работы над первым томом, безусловно будут учтены при работе над вторым томом. При этом мне кажутся если не оправданными, то вполне объяснимыми самим характером работы, неизбежные выходы за пределы заранее оговоренной хронологии изложения событий. Отдельные пассажи книги простираются за хронологические пределы, которые я стремился соблюдать. Но, повторяюсь, сама природа материала, который лежал под рукой, настолько взаимосвязана и взаимопереплетена как с прошлым, так и настоящим и будущим, что избежать нарушения хронологических границ порой было весьма затруднительно. Но в свое оправдание скажу, что стремился не нарушить естественную связь времен.
Наконец, еще о двух моментах.
Цель, поставленная в работе, в решающей степени предопределяла стиль, форму и манеру самого ее изложения. Кому-то может показаться, что она написана довольно суховато, без полета мысли и фантазии. Возможно, это и так. Но я сознательно старался всячески избегать подачи материала в духе сенсационности, когда во главу угла ставится прежде всего цель привлечь внимание читателя, а уже потом все остальное. В каком-то смысле стремление строго держаться в рамках прокрустова ложа фактов определяло и границы творческого воображения и самого стиля написания книги. Те, кто хотел бы найти в ней какие-либо потрясающие воображение сенсации, явно будет разочарован. Главное состояло в том, чтобы строго следовать фактам, сопоставлять их, делать выводы и собственные обобщения исключительно на базе исторических фактов. Важно было выдержать дух объективности, без которого оценка событий, как бы красочно они ни преподносились, всегда останется ущербной, не соответствующей критериям историчности.
В работе такого характера и такого объема неизбежно приходилось не раз возвращаться под разными углами зрения к проблемам, которые в той или иной степени затрагивались прежде. Появлявшиеся повторы несли на себе нагрузку скорее смысловой направленности, нежели текстового плана: интерпретация одних и тех же фактов или событий диктовала необходимость взглянуть на них и оценить их в несколько ином ракурсе. Поэтому в ряде случаев сознательно приходилось допускать повторы подобного рода.
В качестве заключительного аккорда первой главы хочу обратить внимание еще раз на одно обстоятельство. В известной степени чисто внешним нарушением требования строгой объективности может показаться пронизывающая книгу полемика с различными биографами Сталина. Порой она даже кажется чрезмерной. Не отрицая этого, замечу, что полемическим способом я как раз и стремился приблизиться к максимально возможному уровню исторической объективности. Ведь недаром говорят, что в споре рождается истина. Впрочем, в споре она иногда и может быть похоронена. Во всяком случае, мне казалось, что писать политическую биографию такой личности, как Сталин, и при этом избегать полемики, — дело абсолютно невозможное и немыслимое. О том, насколько полемический настрой моей работы способствовал более полному и более беспристрастному раскрытию процесса формирования Сталина как фигуры исторического масштаба, судить дано не мне.
Глава 2
ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ СТАЛИНА. ГОДЫ УЧЕБЫ. ФОРМИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ
1. Сталин в зеркале политической генетики
Понятие политическая генетика используется мною для обозначения тех методов и подходов, в основе которых лежит стремление найти объяснение многих действий и поступков Сталина в плоскости преимущественно психологических и генетически обусловленных мотиваций. Сразу надо сказать, что, по моему глубокому убеждению, такие методы выглядят несерьезно, какими бы глубокомысленными и наукообразными аргументами они ни сопровождались. Однако в последнее время они получили довольно широкое распространение, а потому заслуживают того, чтобы на них хотя бы коротко остановиться.
Прежде всего, и это самое главное, — придавать сколько-нибудь значительное, а тем более порой и решающее, значение факторам преимущественно генетического свойства или психического характера при анализе деятельности столь масштабной фигуры, как Сталин, в корне неверно. Равно как в принципе ошибочно преувеличивать роль и значение этих факторов при оценке крупных социально-политических и общественных процессов, с реализацией которых сопряжена деятельность той или иной исторической личности. Марксистская концепция о роли личности в историческом процессе в сопоставлении с действием факторов объективного порядка, несмотря на все ее извращения, а порой и примитивизацию, убедительно подтверждается историей. По крайней мере еще никто убедительно не опроверг эту концепцию, имеющую более или менее универсальный характер для различных исторических эпох и личностей. Огульное отрицание марксизма как одного из наиболее плодотворных направлений в изучении и объяснении общественных процессов и, соответственно, роли и значения в этих процессах объективных и субъективных факторов, свидетельствует отнюдь не о том, что марксизм оказался нежизненной теорией. Скорее, его ниспровергатели сознательно искажают и примитивизируют фундаментальные положения этой теории, чтобы представить ее в качестве научно несостоятельной, обанкротившейся теории. Однако рано враги марксизма хоронят эту теорию. Она дала ответ на многие коренные вопросы общественного развития, в частности, и на вопрос об объективных критериях оценки роли личности в истории.
Вполне применима она и к широкомасштабной оценке роли Сталина, к объяснению крутых поворотов в нашей истории, связанных с его деятельностью. Уж о слишком серьезных и грандиозных явлениях идет в данном случае речь, чтобы их можно было бы объяснить и мотивировать прежде всего личными качествами — положительными или отрицательными — одного человека. Пусть и обладавшего почти необъятной властью и склонного к диктаторским методам правления. Любые личности, деятели любого исторического масштаба действуют и творят в рамках и пределах, которые им ставит объективная социальная среда, условия самой реальности. Их личные качества, особенности их психического и иного склада накладывают скорее свою печать на их действия, но не определяют характер и направленность этих действий.
