Но пора ответить на вопрос — не закрывает ли все сказанное выше наших надежд на Контакт? Слишком уж много принципиальных трудностей скопилось при его обсуждении — так есть ли смысл его продолжать?
Массу, светимость, время пребывания в протозвездной фазе (длительность строительства), время жизни в звездном режиме (из ограничений на резерв горючего) и т. п.
Для оценок уровня «фокусировки ракетного луча» и эквивалентного потока энергии поперечник ракеты выбран re = 1 км. Под энергетическим потоком, регистрируемым в случае ракеты, понимается, конечно, эквивалент той массы, которую она доставляет в определенную точку пространства в соответствии с целью полета.
Сейчас их чаще называют исследованиями, направленными на будущее (Future Oriented Researcћ).
Весьма любопытен, например, сверхускоренный режим полета, когда в собственной системе корабля постоянно не ускорение, а скорость его изменения (в ньютоновой механике это соответствует линейному росту ускорения во времени а = bt). В таком режиме ракета может достигнуть любой точки Вселенной за конечное собственное время τ b 2,97t0, где t0 — характерный временной параметр (t0 = √2с/b). Величину сверхускорения b можно задать по максимуму ускорения, допустимого в данном полете. Этот максимум достигается при t » 0,67 t0 и равен amax » √cb/2 = c/t0. Поскольку энергетические проблемы в таком режиме резко возрастают (M0/Mк » (r/r0)4 уже для одностороннего разгона-торможения), роль малых ускорений проявляется еще отчетливей.
Превосходную модель особой эволюции экипажа звездолета разыграл Роберт Хайнлайн в своем знаменитом романе «Пасынки Вселенной». Огромный корабль с населением в масштабе целого государства отправляется в долгое путешествие к звездам, и со временем цель утрачивается. Далекие потомки стартового экипажа начинают воспринимать внутренность корабля как Вселенную. Великолепно сконструированная система жизнеобеспечения работает безотказно, однако у обитателей нет доступа к информации о внешнем мире соответствующие этажи корабля повреждены в случайной катастрофе. Социальный организм постепенно регрессирует, превращаясь в аграрную цивилизацию (класса А), которая не понимает принципа действия окружающих механизмов. Но мутанты (люди, оттесненные на верхние этажи и подвергшиеся там сильному облучению) сохраняют смутные образы исходной цели и имеют доступ к наблюдениям звезд. В трудной борьбе они добиваются успеха, и цивилизация-скиталец заново открывает Вселенную.
Это ограничение вполне аналогично многим земным. Сверхскоростные самолеты лучше чувствуют себя в верхних разреженных слоях атмосферы. Автомобиль в принципе может развивать скорость 700–800 км/час, но лучше ему ездить раз в 10 медленнее.
Фактически следует строить модель эволюции звездного спектра, когда за счет лазерного маяка на околозвездной орбите определенным образом меняется наблюдаемый с больших расстояний суммарный спектр данной области.
Которая и по замыслу ее автора не предназначена для прямых выводов о наличии или отсутствии ВЦ.
Совсем недалеко то время, когда результаты нашей космогонической активности придется наблюдать в большом количестве и на больших расстояниях. В процессе освоения Солнечной системы предстоит столкнуться с массовым выделением искусственных объектов, их классификацией и т. п.
Отсюда берет начало глубоко укоренившийся предрассудок, согласно которому дети портятся по мере взросления, предрассудок, все еще приводящий к психологическим драмам, когда дети по вполне естественным причинам перестают быть детьми.
Наука в период становления более двух столетий развивалась в рамках идеи о фиксированном наблюдателе (т. е. в библейской версии единократного творения человека в известном виде). Это явно и неявно укрепляло философски мыслящих естествоиспытателей в убеждении, что именно такому раз и навсегда данному (природой или богом) человеку должно быть доступно абсолютно точное знание законов Вселенной, хотя и добываемое постепенно. Дарвиновская эволюционная теория, разумеется, подложила мину под такие представления, но это была мина замедленного действия — слишком велик оказался разрыв между биосоциальными и физико-астрономическими исследованиями того времени. Возникновение квантовой теории и теории относительности в первые десятилетия 20 века вызвало целый перелом в мировоззрении именно потому, что многие ученые неспособны были понять, что состояние наблюдаемого мира зависит и от возможностей наблюдателя, вооруженности его системы отсчета. Вполне серьезно выдвигались соображения такого сорта, что, дескать, питекантроп или динозавр ничего не знали о микроскопических приемах измерения — так разве из-за этого не существовали электроны? Но факт именно таков — для указанных наблюдателей электроны не существовали, их класс активности (эволюционный уровень) не позволял организовать себя и окружающую среду так, чтобы получить информацию об электроне. На современном этапе мы пытаемся описать эволюцию Вселенной относительно эволюционизирующего наблюдателя, который в процессе собственного развития имеет возможность не только уточнять закон эволюции Вселенной (включая себя), но и проявлять активность в космогоническом и зоогоническом масштабе. Конечно, это отличается от еще сравнительно недавней картины, когда наблюдатель как бы со стороны мог просматривать фильм, поставленный по универсальному космологическому сценарию, годному на все времена. На смену доброму старому кино приходит что-то вроде фантамата, включаясь в который зритель совершенствуется и потихоньку начинает принимать участие в корректировке сценария.
Имеется в виду линия прогрессирующей эволюции. Моделирование регресса, связанного со снижением уровня сложности цивилизации, разумеется, проще — здесь удается более непосредственно использовать исторические аналогии. Возможно, поэтому писателям-фантастам и футурологам всегда несколько лучше удавались мрачные прогнозы.
Проблема искусственной эволюции целых цивилизаций, проводимой извне, исключительно сложна. Мы знаем, с каким трудом и с какими ошибками она решается подчас в земных условиях, где строятся отношения народов с колоссально разным уровнем культурного развития. Найти оптимальный вариант эволюции социальных организмов, в котором не стиралась бы особая эволюционная ветвь человечества (и в то же время она не выпадала бы из общего прогресса) очень непросто.
По-моему, к открытиям, не предсказанным фантастами напрямую, можно отнести некоторые относительно тонкие явления вроде антивещества или биологических мутаций. Однако в плане их использования фантасты все равно оказались на высоте.
Роль воды играл бы здесь аммиак.
Я не уверен, что такие структуры следует рассматривать как самые мощные формы разума. Скорее всего, будущая теория очень сложных систем выведет какой-то оптимальный вариант или набор вариантов с определенным балансом между уровнями социализации и индивидуализации. Разумеется, этот баланс может зависеть от строения основных биомолекул.
Тем, кто хотел бы глубже поразмышлять на тему суперцивилизаций, творящих среду с иными законами физики, стоит ознакомиться, например, с рассказом Станислава Лема «Новая космогония Альфреда Тесты».
Корректирующие подсистемы — общий признак очень сложных систем. Они компенсируют небольшие неустойчивости, нарушающие движение систем к той или иной цели.
Великий врач античности Гиппократ (460–377 г. до н. э.) превосходно суммировал суть дела в своем знаменитом первом афоризме:
«Жизнь коротка, наука обширна, случай шаток, опыт обманчив, суждение затруднительно».
А чернобыльская катастрофа заставила осознать, что чудовищные последствия выхода техносферы из-под контроля вовсе не обязательно связаны с военной ситуацией…
Хирургический «синтез организмов» порождает серьезные проблемы, но что же можно тогда сказать о генетических приемах вроде клонирования, когда из единственной клетки выращивается полноценная копия организма-донора? Допустимо ли рассматривать эту копию как идеальный (по причине полной совместимости тканей) резервуар запасных частей для донора или она независимо от цели своего создания имеет равные с донором права на жизнь? Между тем, генная инженерия стоит на пороге создания улучшенных копий…
