Что же тут делают селяне? Обыкновенно живут как можно роскошнее, сверх своего состояния, «в долгах, как в шелках». «Можно посыпать голову пеплом, а можно разодеться в пух и прах», — это здесь я замечал не раз.
Естественно, каждое из упомянутых родственных лиц прибегает к тем мерам и средствам, которые оно, по своим соображениям, найдет необходимыми, чтобы пристроить свою дочку, племянницу или внучку — иногда еще ребенка, едва окончившую среднюю школу, которая еще не опытна в жизни (в противопоставление тому, как ей нравится думать), «еще ничего не понимает» — на взгляд родителей, а иногда и такую взрослую, что уж, с позволения сказать, слишком понимает все.
Часто в Верховажских деревнях случаются печальные свадьбы или просто сожительство с бесперспективным концом, если, конечно, не считать воспроизведенного на свет совместными усилиями ребеночка, которого надо воспитывать матери-одиночке или с помощью отцовских алиментов.
Это интересно, но грустно…
Одна моя знакомая в Верховье рассказывала о встрече выпускников школы. Выяснилось, что почти все девочки из класса до 20 лет уже родили, но только две вышли замуж. Красноречиво? Отнюдь! Печально, мои дорогие!
Не будем забывать, что девочка (общепризнанный факт по Фрейду) копирует поведение своей матери, и в неполных семьях есть опасность повторения ситуации. Вот с этим бы побороться, а мы все сплетни, сплетни, сплетни. Проще, конечно.
Нельзя сказать, что одни только верховажские девчонки страдают этим недугом: «взять много, не вкладывая ничего, кроме красоты своей природной» — такова общая тенденция развития «поколения пепси» по всей стране, и крупные города не исключение, посему, вряд ли можно этими словами кого-либо да разобидеть — сие стало нормой, и жить иначе, вроде бы даже, молодым в своей среде неприлично. Но, вместе с тем, девчушки избирательны и на каждого не падки. Здесь жеманство и гордыня выходят на первый план.
Так и хочется сказать присказкой:
Из фольклора.
Викинг Хэгер набредает в лесной глуши на прекрасную деву, привязанную к дереву.
— Вы случайно не «дева в беде»? — интересуется он.
— Да, она самая, — рдеется прекрасная незнакомка.
Но викинг, парень опытный, уже не раз прошедший на работе курс групповой психотерапии, осторожничает:
— А вы хотите, чтобы вас освободили?
— Да, но чтобы это был обязательно мужественный, благородный рыцарь, и из хорошей семьи.
Задумчивый и растерянный, Хэгер уходит прочь…
Это в мегаполисах гламурную молодежь называют «мажорами», а здесь, в глуши, никак не называют — в том лишь и разница. «Мажоры» — те живут на «папино» да «мамино», а здесь, зачастую, такой возможности нет. Хотя, конечно, есть и исключения, не без этого.
Старухи обыкновенно злословят и «перетирают косточки» молодым. Карточные игры от нечего делать также популярны, но более всего посидеть-посудачить приятнее «за рюмочкой». Женщины в этом от сильного пола отстают мало, а по последствиям «отдыха» чаще частого и превосходят его.
Нередки случаи оригинального запойного поведения, когда жена уйдет от мужа на несколько дней и живет где-нибудь неподалеку, в одной с ним деревне, но, конечно, инкогнито. Спит на сене, пьет самогон и что подадут еще, куролесит, но домой «ни-ни», пока сам муж или сыновья не придут за ней с просьбами. Через день-другой нормальная семейная жизнь входит в обычный уклад, длящийся примерно месяц до новой пенсии.
Порой беглянку удается обнаружить случайно, с помощью почтовых служащих — ведь пенсию-то получать надо, доверенности нет, а поскольку пенсию в отдаленных деревнях, в частности, в районе Верховья, разносят (развозят на велосипедах) те же самые почтари, то «воленс-неволенс» беглянка вынуждена себя обнаружить. И ежели в этот момент муж «тут как тут», оповещенный почтальоном заранее — где искать — загульная жизнь женушки может прекратиться.
Много, много оригинальных тайн хранит в себе верховажская земля и самые жители, ее населяющие. Причем от возраста и опытности семейных пар такое поведение, порой, даже не зависит.
Беда милой, образованной девчушке, которая чем-то не угодит старушкам и пожилым матронам (а всем угодить ой как непросто), или которой по уму и красоте общество оказывает более внимания, чем их племянницам и дочкам, часто несносным своими пошлыми выходками и избитыми сленговыми разговорами.
Беда и молодому человеку, который их озлобит, горе жениху, на которого они взъедятся — старушки непременно будут поносить несчастных, расстроят свадьбу, даже самые планы молодых. От старух все новости и сплетни, они желчны и сердиты от того, что чувствуют свою ничтожность в обществе (несмотря на постоянное повышение пропиваемой пенсии), часто кичатся тем, что они «всю, всю жизнь обделены, всюду и всегда от зари до зари робили в колхозе, а на районном празднике “дне пожилых людей” начальник, выступая, смотрел вовсе не на их сторону, а на сторону “конторских”». Поверьте, много, много нужно терпения и толерантности, чтобы не реагировать городскому — человеку непривычному — на каждую сплетню.
И со всеми этими качествами старушки, бывает, удивительно как богомольны.
Как начнешь разбираться, не дай бог никому, выйдет, что и пенсионных накоплений у таких более 100 тысяч в рублях на книжке есть (тратить-то некуда окромя «горькой»), и «робили» в колхозе все по-разному, и все порой «по каждый день бутылочку возьмем, и на работу».
У иных, конечно, следы на лице выдают все краше всяких слов: веки набухли, белки глаз красные, сами глаза голубо-водянистые — любой нарколог безошибочно определит длительный срок неуемного и некачественного пития. У таких, вероятно, накоплений уже и нет, а в магазине товар берут они в долг да под запись, до пенсии, а как пенсия придет, так всю ее и надо сразу отдать за долги, и также в следующем месяце повторяется.
Дети у кого из таких есть, или не помогают вовсе, видя бесперспективность любого внимания, либо сами недалече ушли от своих предков-родителей и пропивают не меньше, а то, часто случается, тянут к себе еще и родительскую пенсию.
В таком разе самая жизнь не то, чтоб ущербна или тягостна, — нет времени задуматься об этом, дистанцироваться и «встать над ситуацией». Как говаривал один 75-летний приезжий московский старичок: «Я все кручусь, кручусь по хозяйству, а ничего не успеваю». Казалось бы, времени много уходит на все работы: то самогоночку поставить, то распить, то в огород, то жену «попилить», а результат — не для хвастовства. Жизнь здесь засасывает своей беспробудностью и бесперспективностью. И старичок этот — не пьяница запойный, а как быть с теми, кто иной?.
Посиделки обыкновенно заканчиваются песнями без аккомпанемента, гитары, а тем более — гармони, они сохранились лишь у единиц. Но, послушав верховажское пение, особливо старинные песни, которые старухи еще помнят, поистине даешься диву — поют красиво и душевно, «рюмочка» их только разогревает. Мужчины все больше тяготеют к русским романсам. Если закусят мало, как водится, то песни очень скоро переходят в задорные, с обязательной ненормативной лексикой, односложные частушки. К примеру:
Из фольклора.
На столе стоит бутылка, а в бутылке керосин.
Рассердился дед на бабку и в кино не пригласил.
Моя милка как-то с дуру накупила мыла «Дуру» —
Буду в баню с ней ходить, буду «Дурой» дуру мыть!
Не отцы нас похоронят, не родные матери,
Похоронят в исправдоме с… — надзиратели.
Растяни меха, гармошка, ой, давай, наяривай,
Пой частушки задушевна, пой, не разговаривай.
Послушать их городскому парню достаточно раз, два, три — если более, то все повторяется в точности, и уже не интересно. Старики же, найдя редкого слушателя с неподдельным интересом, выделываются вовсю, и в этом замечаешь истинно ценное проявление самой жизни и энергии, продолжающей ее. На подобных распевках все очень раскрепощены и душевно открыты.
Молодые люди мало мотивированны, редко хорошо образованны, не стремятся к учебе, поскольку заработать можно и «на рабочей сетке», не имея образования — к примеру, на лесной халтуре. Часто повторяют путь отца-механизатора или печника. Процент с незаконченным средним образованием среди молодых людей в деревне очень велик. И здесь есть над чем поработать местным властям от РОНО.
Главная цель молодых — блистать в обществе не столько своей занимательной наружностью, модной одеждой и антуражем (стригутся все одинаково — как будто у них один папа), сколько быть более заметными в среде приключений иных. За доблесть считается в деревнях подраться на дискотеке — иные за этим только и наезжают из района, выпить «горькую» в шумной компании с обязательным криком.
