видимости не могла вместить одновременно всю необходимую информацию, он эту информацию обрабатывал последовательно, «кусочками», и очень часто не мог «увидеть» логическую нестыковку. Собственно, макет и строится с той целью, чтобы увидеть всё сразу, а не «кусочками». Естественно, в этой ситуации (ситуации, когда весь образ перед глазами, то есть когда применяется образное мышление) «нестыковки» обнаружить легче, чем при обработке этой же информации отдельными частями, пусть и взаимосвязанными. Если бы по разработанным чертежам строили не макет, а сразу само здание, то устранение недостатков обходилось бы в тысячи (или даже в сотни тысяч) раз дороже.
Подчеркнём, что в подобных ситуациях речь идёт вовсе не о банальной невнимательности проектировщика, здесь всё дело в том, что при длительных логических построениях абсурдные «стыковки» (и, как следствие, абсурдный результат) просто неизбежны. И даже доработки уже отлаженных устройств нередко приводят к самым плачевным результатам. Приведём цитату из книги известного авиаконструктора А. С. Яковлева «Цель жизни», где он говорит именно об этом:
«Отработанную, принятую на вооружение и налаженную в массовом производстве машину принимались “улучшать”, внося “непринципиальные” конструктивные изменения, технологические “улучшения”, “усовершенствования”, “повышающие” боеспособность и т.п. И эти мелкие, казалось бы, действительно непринципиальные, изменения, но вносимые неорганизованно и в больших количествах, стали настоящим бичом.
Не будет ошибкой сказать, что не было почти ни одной боевой машины, которую бы так или иначе под тем или иным предлогом не пытались улучшить. И всё это под самыми благими намерениями – дать фронту лучшее. Вначале на это как-то не обращали внимания, а спохватились лишь после того, как выяснились пагубные последствия проводимых наспех, без достаточной проверки, а часто и неоправданных “улучшений”.
Таких примеров было сколько угодно и у нас в авиации, но мне особенно запомнился очень показательный случай с танками КВ, когда они в самый разгар ответственных боёв под Харьковом вышли из строя».
Хотя автор здесь пишет о доработках, проводимых «наспех, без достаточной проверки», вряд ли это было в полной мере так. Нельзя забывать, что конструктор рисковал жизнью, ведь если действительно причиной какой-либо недоработки являлась его халатность, то по законам военного времени ему могли присудить высшую меру. Да и вообще, как-то трудно поверить, что создатели самых лучших в мире танков (для примера: легендарные Т-34 даже вначале 21-го века находились на вооружении 40 стран мира) могли необдуманно вносить какие бы то ни было изменения в созданную конструкцию. Очевидно, здесь в полной мере сказывается рассматриваемая нами особенность человеческого мышления, о которой французский публицист и философ Бейль сказал такими словами: «Нигде не проявляется так неспособность и ограниченность человеческого ума, как при безукоризненно строгом следовании по многочисленным ступеням рассуждения. Гораздо меньше сбиваются с пути в вопросах чисто умозрительных…».
И вовсе не случайно практически все творческие личности высказывались, – как правило, с горькой иронией, – о ненадёжности логических рассуждений. Так, например, Франсуа Ларошфуко сказал следующее: «Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смелее делать глупости». А американский публицист и сатирик Менкен выразил эту же мысль достаточно оригинально: «Для каждой проблемы имеется красивое и простое решение; и решение это всегда неправильное». (Заметим, что формулировка этой фразы формально не логична: иметь неправильное решение – значит не иметь решения. Но сам характер этой нелогичности является, фактически, примером проблемы о которой говорит автор. И именно это придаёт фразе дополнительную ясность. Здесь мы снова сталкиваемся с примером того, что иногда ясность достигается через неправильное построение предложений.)
Проще говоря, логика – это что-то ненадёжное, и её выводы – даже, казалось бы, самые очевидные – всегда нуждаются в дополнительной проверке. В главе «Сознание, подсознание и что-то ещё» мы уже сталкивались с вопросом о том, что очень часто логические рассуждения, при всей их внешней непогрешимости, не вызывают ощущения правильности. И человек нередко поступает вопреки логике, действует, повинуясь какому-то непонятному чувству, «подсказывающему» выход из сложившейся ситуации. И что самое интересное – очень часто эти непонятные и нелогичные чувства подсказывают правильное решение. «Терпеть не могу логики. Она всегда банальна и нередко убедительна», – такими словами выразил своё отношение к логическим выкладкам английский писатель Оскар Уайльд.
Вообще, в адрес логики есть очень много не только иронических высказываний, но также афоризмов, пословиц, анекдотов. Так, один из известных афоризмов Козьмы Пруткова гласит: «Если у тебя спрошено будет: что полезнее, солнце или месяц? – ответствуй: месяц. Ибо солнце светит днём, когда и без того светло; а месяц – ночью». Очевидно, это пример того, что человеческое сознание может следовать любой логике и не замечать абсурдности.
Можно привести анекдоты на эту же тему. Например, такой: «Археологи обнаружили скелет мамонта на глубине 20 метров. Это ещё раз доказывает, что мамонты жили в норах». Тоже пример своеобразной логики.
Так что же, получается, что все эти проверки на предмет возможности «стыковки» отдельных «кусочков» информации при словесно-логическом мышлении порочны в принципе, и, следовательно, сам по себе словесно-логический способ мышления принципиально дефектен?
Нет, это не так. Не надо забывать, что речь идёт о творческом процессе, то есть об обработке информации, не имеющей в сознании нужных ассоциаций. И сам этот процесс нужен, фактически, именно для выявления и «устранения» ошибочных ассоциаций, для построения нужной структуры представлений. То есть для приобретения способности делать правильные логические построения в данной области. Сознание человека получает то, что называют опытом. Вообще-то, если допустить, что возможна «бездефектная» логика, то это будет уже не творчество, а выполнение определённого алгоритма. Иначе говоря, такая логика возможна лишь в ситуации, когда само это понятие – «творчество» – теряет смысл.
При творческом процессе практически невозможно обойтись без многочисленных ошибок, и к этому надо относиться как к чему-то неизбежному. Лоренс Питер (канадско-американский педагог и литератор) сказал по этому поводу: «Если две ошибки не принесли результата – испробуй третью». Французский писатель Фонтенель выразил то же самое несколько иначе: «Если люди могут достигнуть в любой области сколько-нибудь разумных результатов, то только после того, как они в этой области исчерпают все возможности глупости». Может, это сказано слишком категорично, но практически всегда достижение положительного результата творческого процесса возможно лишь после выявления и исправления многочисленных ошибок в логических построениях. Другого выхода, к сожалению, нет. Образно говоря, истина всегда скрывается за частоколом ошибок, и чтобы добраться до неё надо пройти через эти ошибки. Индийский писатель Робиндранат Тагор утверждал следующее: «Закройте дверь перед всеми ошибками, и истина не сможет войти». Можно даже сказать, что ошибки являются почвой для зарождения истины. И известные строки Анны Ахматовой, фактически, тоже указывают на это явление: «Когда б вы знали, из какого сора / Растут стихи, не ведая стыда». Очевидно, «сор» –
