В самой формуле закона исключенного третьего Гегель находит противоречие. Формула эта говорит, что не может быть ничего среднего между противоположностями, а в ней самой имеется A, которое не есть ни +A, ни -A. В. И. Ленин следующим образом резюмирует мнение Гегеля о законе исключенного третьего: «Если этим указывается на то, что „все есть противоположное“, все имеет свое положительное и свое отрицательное определение, тогда хорошо. Но если понимать это, как обычно понимают, что из всех предикатов либо данный либо его небытие, тогда „тривиально“!! Дух… сладкий, несладкий? зеленый, незеленый? Определение должно идти к определенности, а в этой тривиальности оно идет к ничему.
И затем, – острит Гегель, – говорят: третьего нет. Есть третье в самой этой тезе, само A есть третье, ибо A может быть и +A и -A. Итак, само нечто есть то третье, которое должно было бы быть исключено»[141].
Логический закон основания Гегель приводит в формуле. «Все имеет достаточное основание»[142]. Расшифровывая смысл этого положения, Гегель истолковывает его следующим образом: следует рассматривать то, что есть, не как существующее непосредственное, но должно идти от непосредственного наличного бытия к его основанию. Углубляя это положение и освещая его с точки зрения диалектики, Гегель развивает мысль, что все опосредствовано (так, форма опосредствована содержанием, а содержание формой).
В. И. Ленин находит, что в рассуждениях Гегеля по данному вопросу, хотя в них много мистики и пустого педантизма, «гениальна основная идея: всемирной, всесторонней живой связи всего со всем и отражения этой связи – materialistisch auf den Kopf gestellter Hegel[143] – в понятиях человека, которые должны быть также обтесаны, обломаны, гибки, подвижны, релятивны, взаимосвязаны, едины в противоположностях, дабы обнять мир»[144].
Третья книга «Науки логики» Гегеля посвящена «субъективной логике» или «учению о понятии». Здесь, наряду с понятием, рассматриваются суждения и умозаключения, которые признаются понятием в более развернутой и развитой форме. Итак, под учением о понятии Гегель разумеет мышление в целом и его субъективная логика охватывает тот круг вопросов, которые составляют предмет традиционной формальной логики. Но к этому кругу вопросов Гегель подходит весьма своеобразно. Для уяснения его позиции необходимо прежде всего установить, что такое, по его учению, понятие, т. е. человеческое мышление.
Ответ Гегеля на этот вопрос звучит весьма парадоксально. Он говорит, что понятие (мышление) это – мы сами (люди), т. е. ставит знак равенства между мышлением в понятиях и человеческим индивидом. Чтобы расшифровать это положение Гегеля, необходимо ответить на вопрос, что такое человеческий индивид в философской системе Гегеля. Тело человека, по его учению, есть часть органической природы, наивысшая ступень в развитии и, следовательно, выражаясь языком философии Гегеля, есть инобытие абсолютной идеи (наивысшая ступень инобытия). Психика же человека относится к той ступени развития абсолютной идеи, когда последняя поднимается от инобытия на ступень субъективного духа. Поскольку специфику человеческой психики в ее отличии от животных Гегель видит в мышлении (в понятии), он и ставит знак равенства между понятием и человеческим индивидом. Если читать Гегеля материалистически, то это его положение значило бы, что мышление (понятие, суждение и умозаключение) присуще только человеческому индивиду, вне его не существует и составляет существенное отличие человеческого индивида от всего остального. Но у Гегеля эта мысль дается в мистифицированном объективно-идеалистическом виде: мышление (понятие, суждение, умозаключение) есть та же самая ступень, тот же самый момент в развитии абсолютной идеи, что и человеческий индивид, вследствие чего то и другое отождествляется.
Чтобы обосновать это свое положение, Гегель выясняет особенность своей позиции по сравнению с философскими системами Спинозы, с одной стороны, и Канта – с другой. Он правильно указывает, что, поскольку, по учению Спинозы, мышление есть атрибут единой бесконечной субстанции, в ней отсутствует познающий субъект и мышление трактуется чисто объективистски. В философии же Канта, наоборот, познающий субъект является всеохватывающим началом: пространство и время суть субъективные априорные формы чувственного созерцания, рассудок человека превращен в законодателя природы, причинность признается категорией рассудка, не существующей объективно. Гегель критикует как объективистскую позицию Спинозы, так и субъективистскую позицию Канта. Он называет философию Канта психологическим идеализмом. Но если у Канта рассудок создает природу, то у Гегеля созидает природу абсолютная идея.
Противопоставляя свою точку зрения кантовской, Гегель пишет, что «понятие следует рассматривать не как акт самосознательного рассудка, не как субъективный рассудок, но как понятие в себе и для себя, образующее СТУПЕНЬ КАК ПРИРОДЫ, ТАК И ДУХА. ЖИЗНЬ, ИЛИ ОРГАНИЧЕСКАЯ ПРИРОДА, ЕСТЬ ТА СТУПЕНЬ ПРИРОДЫ, НА КОТОРОЙ ВЫСТУПАЕТ ПОНЯТИЕ»[145].
Говоря об абстрагирующей деятельности мышления, Гегель подчеркивает познавательное значение научных абстракций. По этому поводу В. И. Ленин пишет: «Гегель вполне прав по существу против Канта. Мышление, восходя от конкретного к абстрактному, не отходит – если оно правильное (NB) (а Кант, как и все философы, говорит о правильном мышлении) – от истины, а подходит к ней. Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и т. д., одним словом, все научные (правильные, серьезные, не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее-»[146].
Несмотря на то, что до Гегеля была обширная литература по логике (в частности, обилие немецких учебников по логике), Гегель находит, что только Аристотель и Кант до него внесли существенный вклад в эту науку (это заблуждение, очевидно, было следствием двух причин – неосведомленности Гегеля в логике и его постоянного тяготения к мистике).
Гегель считает, что нельзя ограничиваться только описанием форм мышления, надо идти дальше в их исследовании – необходимо вскрыть их соответствие с истиной. Он считает главным вопросом логики вопрос об истине, т. е. вопрос об отношении форм мышления к самой действительности. В. И. Ленин отмечает, что в таком понимании логика совпадает с теорией познания и указывает на важное значение такой точки зрения на логику[147].
Новым и весьма ценным в гегелевском учении о понятии, суждении и умозаключении является то, что Гегель впервые рассматривает эти формы мышления в плане их развития, перехода от низших форм к высшим. Недостаток же его рассуждений об этом заключается в том, что подход у него идеалистический, с чем связана значительная примесь мистики.
Основными моментами развития понятия Гегель признает переход понятия сперва в суждение, потом в умозаключение и, наконец, в идею. Развиваясь, понятие достигает той ступени, когда оно становится «адекватным понятием», и на этой ступени оно превращается в идею. В идее субъективность понятия переходит в объективность.
Приступая к определению понятия, Гегель в качестве Отличительного его признака признает всеобщность. Вместе с тем он признает неразрывную связь всеобщей, особой и отдельной, указывает переходы их одного в другое и не только переходы, но и тождество противоположностей[148].
Как указывает В. И. Ленин, для Гегеля главное – вскрыть диалектику всеобщего, особенного и отдельного в понятии, Я& это им сделано в крайне туманной форме, эта диалектика лишь «просвечивает» сквозь туман гегелевских рассуждений о понятии[149]. В этих рассуждениях Гегеля В. И. Ленин особо выделяет «знаменитое» его высказывание, заключающее в себе глубокую мысль: «Все вещи суть умозаключение», т. е. каждая вещь есть некоторое общее, связанное через частность с единичностью, но, разумеется, вещь не есть состоящее из трех предложений целое. Здесь у Гегеля высказана та глубокая мысль, что «все опосредствовано», все находится во взаимосвязи и взаимообусловленности. В связи с этим В. И. Ленин освещает вопрос об истинном значении логики Гегеля:
«Образование (абстрактных) понятий и операции с ними уже включают в себе представление, убеждение, сознание закономерности объективной связи мира. Выделять каузальность из этой связи нелепо. Отрицать объективность понятий, объективность общего в отдельном и в особом невозможно. Гегель много глубже, следовательно, чем Кант и другие, прослеживая отражение в движении понятий движения объективного мира…уже самое простое обобщение, первое и простейшее образование понятий (суждений, заключений etc.) означает познание человека все более и более глубокой объективной связи мира. Здесь надо искать истинного смысла, значения и роли гегелевской Логики»[150]. Гегель показывает «связь и перехо-д ы всех и всяких понятий»[151].
