Конвей мыслит в глобальном масштабе: каждый год зоологические сады США посещают 160 миллионов человек — это больше, чем собирает зрителей хоккей, бейсбол и американский футбол вместе взятые, а во всем мире любоваться животными ежегодно приходит 800 миллионов человек. Роль зоопарков могла бы резко возрасти, если удастся «изменить отношение людей к природе».
Но ученый хотел бы изменить образ мышления не только простых горожан, но и специалистов. Посильный вклад может внести любой директор зоопарка, утверждает Конвей, поддержав тот или иной проект защиты естественной среды. Сохранение одного-единственного заповедника в Африке обходится не более чем в 25-30 тысяч долларов в год — подобную сумму сможет выделить из своего бюджета даже самый маленький зоопарк.
Надо сказать, что Билл Конвей — достаточно авторитетная личность, чтобы позволить себе обратиться с подобным призывом. Нью-йоркское зоологическое общество, которое он возглавляет (Бронкский зоопарк лишь часть его), занимается защитой природы со дня своего основания, уже сто лет. С его помощью создано свыше ста заповедников, в том числе два крупнейших в мире: на Аляске (1958 г.) и в Тибете (1900 г.). Сегодня Общество оказывает помощь 170 проектам в 46 странах и борется за сохранение так называемых «горячих зон» — районов Земли, наиболее богатых различными видами животных.
Конвей констатирует, что, к сожалению, лишь немногие директора осознают всю неотложность перемен. «Нужно немедленно действовать», — вот его лейтмотив. Его любимое детище, Бронкский зоопарк, должен стать прототипом зоопарка будущего.
«Ноев ковчег» Соула
Со времен Навуходоносора, собравшего зверинец в Вавилоне, зверинцы столетиями создавали лишь для потехи — вначале сильных мира сего, а затем, с появлением общедоступных зоологических садов (Вена, 1752 г; Париж, 1793 г), и самой широкой публики.
Зоологические общества — Лондонское (1826 г.), Франкфуртское (1858 г.), Нью-йоркское (1895 г.) — принялись наводить порядок среди открывшегося многообразия фауны. Постепенно зоопарки становились не только местом развлечения, но и культурно-просветительскими учреждениями: своеобразными архивами честолюбия их создателей, вознамерившихся собрать у себя как можно больше видов животных. Подобная цель увлекла зоопарки Берлина, Амстердама, Сан-Диего.
Зоопарки разрастались, а тем временем природа отступала под натиском человека. Прошли времена, когда цивилизация была цепью островков, окруженных диким, неподвластным человеку миром; настала другая эпоха, и последние нетронутые уголки природы вот-вот исчезнут, удушенные цивилизацией.
Но, укрываясь за стенами своих заведений, большинство руководителей зоопарков как ни в чем не бывало продолжали заниматься все тем же: приобретением животных и развлечением зевак.
Вплоть до восьмидесятых они отвергали любые новшества, предлагавшиеся им. Лишь торговые ограничения и нехватка новых животных, а также настойчивые протесты общественности заставили специалистов серьезно задуматься: а могут ли зоопарки, и в самом деле, остановить исчезновение все новых видов животных? Могут ли они быть в этом полезными и даже, вероятно, незаменимыми?
Ответ дал Майкл Соул, генетик, занимающийся проблемами сохранения популяций животных. Его совместный с Б.Конвеем проект под названием «Ноев ковчег», опубликованный в 1986 году, отвел зоопаркам важную роль в спасении животного мира планеты. Зоопарки, утверждалось в проекте, должны постепенно, путем кропотливой селекции восстанавливать численность видов. Ученым предлагалось найти способы сохранения вместо живых существ их спермы и яйца, чтобы исчезающие виды могли спокойно дожидаться в холодильнике того часа, когда человек, наконец, научится жить в гармонии с природой и вырастит из пробирки «братьев своих меньших».
Специалисты прислушались к идее Соула. В зоопарках начали целенаправленно разводить исчезающие виды животных. Причем на них уже не смотрят как на собственность того или иного учреждения. Животные считаются частью мирового генофонда, в случае надобности их передают из одного зоопарка в другой. Пришла эпоха сотрудничества зоопарков, их совместных усилий.
Специалисты создали международный диалоговый регистр, в который внесли сведения о всех содержащихся в их зоопарках животных. С тех пор десяткам тысяч животных подобран идеальный партнер.
Но сегодня и ученые, и администраторы, и защитники животных говорят больше о недостатках «Ковчега», чем о его преимуществах. Правда, в рамках проекта в различных странах мира уже действует свыше 150 программ. Однако, чтобы сохранить 90 процентов генетического многообразия любого вида животных, зоопаркам надо содержать по 300 особей каждого вида. Конечно, места на всех не хватит. Для сохранения одних только попугаев, занесенных в Красную книгу (их там 170 видов), нужно содержать за решеткой 50 тысяч птиц. «Тогда — почти все места в североамериканских зоологических садах были бы заняты попугаями», — иронизирует Майк Хатчинс, уполномоченный Североамериканского зоологического общества по вопросам защиты природы.
Он считает концепцию «Ковчега» нереалистичной. Попытка сохранить исчезающие виды за пределами среды их обитания лишь подорвет бюджет зоопарков, вовсе не сделав их более зрелищными и притягательными. Хатчинс говорит, что зоопаркам просто необходимо участвовать в спасении дикой природы вместе с обитающими в ней животными.
Мегазоопарк планеты
Так же думает и Билл Тун, ответственный за поголовье птиц в зоопарке близ Сан-Диего. План Соула никогда не удастся осуществить. Вместо этих напрасных попыток каждый из руководителей зоопарков должен задаться вопросом: сколько гектаров тропических лесов или сколько земель в Калифорнии я лично спас? Животных же для зоопарков надо выбирать, в первую очередь, по принципу — нравятся ли они посетителям. Как, например, его собственный питомец, кондор.
С тех пор, как в калифорнийском небе снова парит Gymnogyps californianus, Билл Тун стал известен во всем мире. Ему удалось спасти последних калифорнийских кондоров, когда на птицах уже собирались ставить крест. За семь лет под наблюдением орнитологов стая кондоров выросла с 27 до 93. Многие в порядке эксперимента снова выпущены на свободу. На спасение кондоров ушло уже 30 миллионов долларов.
При этом Тун не вполне уверен, что данный вид птиц все-таки сохранится. Но это даже не так важно для Билла, хоть он, по его словам, «от всего сердца привязан к кондору». Важнее то, чего удалось достичь благодаря этой эффектной птице: ради нее в густонаселенной Южной Калифорнии власти создали заповедник площадью 22 тысячи гектаров. Там проживает еще 75 видов животных, которым грозит вымирание. Все они «спасены» кондором.
Отношение Билла Туна к публике заметно по его зоопарку в Сан-Диего. Наибольшей популярностью здесь пользуются павильон колибри и уголок джунглей. Там посетители могут увидеть птиц вблизи, даже потрогать их. У входа в павильон выдаются небольшие пластмассовые чашки со сладкой водой. Не проходит и минуты, как из кустов и деревьев к людям подлетают попугаи и красные короткохвостые лори и, весело насвистывая, облепляют руки, что держат вожделенные напитки.
Деньги, которые довольные зрители выкладывают за подобные прогулки, уходят на защиту других, более осторожных птиц, например, пуэрториканских попугаев.
Менее известен другой факт, связанный с Биллом Туном. Он категорически отказался принять в зоопарк мухолова, калифорнийского кандидата в Красную книгу. Он считает, что нельзя заполнять клетки исчезающими, но совершенно непривлекательными видами животных. «Кончится тем, что никому больше не захочется идти в зоопарк».
И все-таки, чтобы дать маленькой серой птичке, украшенной черной шапочкой, шанс на выживание, Тун принялся действовать в ее родных краях. Вместе со своими единомышленниками он рекламировал мухоловов в общине, собиравшейся распродать под строительство родовые владения этих птиц, он сообщал о них фирмам, которые интересовались покупкой и освоением этих земель, рассказывал о птице конкретным людям, решившим там поселиться. Он сражался до тех пор, пока, наконец, не вырвал у пользователей землю под заповедную зону.
«Мы переживаем революцию», — в этом убежден и Фред Кунц, шеф недавно основанной лаборатории при Бронкском зоопарке. «Тем из нас, кто полагает, что дикая природа их не касается, приходят на смену новые специалисты, которые борются за спасение животных там, где они, собственно, вымирают — за нашими стенами».
Проект, предложенный Кунцем, можно осуществить лишь при отлаженном сотрудничестве: в тропических лесах Белиза, там, где еще сохраняется популяция черных обезьян-ревунов, надо выловить несколько групп этих приматов и переселить в южную часть Белиза. Здесь этот вид обезьян вымер еще в 1978 году. Проект Кунца должен вернуть им родину. Если попытка удастся, можно будет заняться переселением других редких животных.
