Импульс, идущий от миндалевидного тела к неокортексу, мощнее и быстрее, чем тот, который идет назад. Неокортекс имеет следующие функции: во-первых, он понимает, что у хозяина может быть эмоциональная реакция; во-вторых, видит реальную картину такой, какая она есть, и обязан правильно оценить обстановку; в-третьих, в его власти отменить или видоизменить непроизвольную реакцию; в-четвертых, может выбрать правильный курс действий.
Эмоциональное состояние за считаные доли секунды вызывает определенное поведение. Понятно, что это задача трудная. Одни справляются с ней лучше, другие — хуже. Кроме того, существует большое разнообразие индивидуальных реакций. Кого-то напугать легко. Кто-то никак не реагирует на испуг. Есть особая категория людей: профессиональные игроки в гольф, военные летчики, опытные альпинисты, гонщики и нейрохирурги, — которые лучше работают в условиях стресса. Некоторым людям намного проще, чем остальным, контролировать свои эмоциональные реакции.
При огромном разбросе видов индивидуальных реакций мы можем выделить две крайности. Первая — это те, кто сознательно выбирает экстремальные условия, например высококлассные спортсмены, которые в состоянии повышенной возбудимости чувствуют себя в лучшей форме и добиваются блестящих результатов. Вторая — это те, кто категорически избегает любых волнений. Все люди разные. Приблизительно девяносто процентов людей в напряженном состоянии не могут трезво мыслить и решать простейшие задачи. Они тут же впадают в замешательство, панику или оцепенение. Заторможенное и несвязанное мышление часто характеризует людей, отдыхающих на природе, когда они теряются, травмируются и когда над ними нависла смертельная угроза.
Даже спортсмены высочайшего класса подвержены стрессу. Гольфист Грег Норман во время турнира «Мастерс»[24] 1996 года имел преимущество над Ником Фалдо в шесть ударов. Потом все пошло не так: Норман не попал в лунку с двух метров, два раза загонял мяч в воду, делал хуки, потом промазал еще один удар. Это было жестоко. В результате соперникам только и оставалось, что обняться и громко расплакаться.
В любом сложном виде спорта (пилотаж самолетов, сноубординг, теннис или гольф) сначала надо выучить движения. Это называется эксплицитным, или селективным обучением, и вся информация хранится в эксплицитной памяти, то есть той самой, в которой находится рецепт вашей любимой лазаньи. С появлением опыта человек начинает понимать тонкости мастерства. Вырабатываются сноровка, чувство времени, последовательность и непрерывность в движениях. Сначала приходит ощущение игры, а потом она становится его кровью и плотью, его второй натурой — все делается легко и красиво. Это называется имплицитным обучением. За имплицитное и эксплицитное обучение несут ответственность совершенно разные структуры нервной системы. Имплицитные воспоминания относятся к бессознательной памяти. Результат имплицитного обучения можно сравнить с естественной и искренней улыбкой. Знания, приобретенные имплицитным путем, идут совершенно по другим каналам, чем те, которые получены путем эксплицитным. Леду вспоминает о своей матери, страдавшей болезнью Альцгеймера. Она была не в состоянии вспомнить, что ела на завтрак, и в то же время прекрасно помнила, как играть на аккордеоне. Хотя гиппокамп был поражен, но воспоминания об игре на музыкальном инструменте хранились в части мозга, которую болезнь не затронула. Имплицитные воспоминания не сохраняются и не всегда бывают доступны аналитическому уму.
Если обычный человек попадает в стрессовую ситуацию — усталость, холод, развод, — имплицитная система может дать сбой. В этом случае человеку следует полагаться только на эксплицитную систему, при которой надо обдумывать каждый шаг. Малкольм Гладуэлл очень точно сформулировал это в журнале New Yorker: «Человек, когда думает слишком много, начинает задыхаться, а когда думает слишком мало — паниковать».
Несколько лет, будучи пилотом, я занимался воздушной акробатикой и даже участвовал в соревнованиях Международного клуба воздушной акробатики. Однажды мой инструктор Рэнди Ган разбился вместе с учеником. Их самолет врезался в землю со скоростью триста семьдесят пять километров в час. До того трагического дня я был уверен, что у меня есть специальное разрешение, выписанное в небесной канцелярии, на полеты вниз головой. После того случая я осознал, что не являюсь пилотом высшего разряда. Да и большинство таких пилотов, как я, не стали настоящими профессионалами. Мы летаем ради удовольствия, чтобы приятно провести время. Когда что-то идет не так, все мы, пилоты-любители, не представляем, что делать. Может показаться, что мы и выживаем, и погибаем совершенно случайно, но это, конечно, не так. Все намного запутаннее и сложнее.
В той истории с водителями снегоходов обстоятельства складывались не в их пользу, включая даже то, что их интеллект развивался путем постоянного приспособления к окружающей среде. Они отнюдь не были несведущими специалистами. Их даже трудно назвать безрассудными людьми. Случилось так, что в тот момент, когда следовало принять жизненно важное решение, их мысли были заняты лишь одним желанием — пронестись вверх по склону. Водители, ожидая своих коллег, пребывали в полном бездействии, но адреналин бурлил в крови, поэтому состояние ничегонеделания в качестве гарантии безопасности оказалось слабой позицией по отношению к чувству движения, которое обеспечивало выживание. Их тела охотнее откликнулись на желание проехаться на большой скорости, чем на страх перед лавинной опасностью. Эмоциональная помета отыскалась довольно быстро, маяк побуждения горел ярко — решение принималось мгновенно и не на уровне логики и осознанного мышления.
Капитан Габба рассмеялся и отверг протянутую ему руку помощи. Наверное, за несколько мгновений до того, как утонуть, он чувствовал себя вполне уверенно.
На юго-западе штата Орегон протекает бурная речка Иллинойс. На протяжении ее не очень длинного маршрута — всего сто двадцать километров — расположен целый каскад порогов. По классификации трудности прохождения водных препятствий тридцать пять ее порогов относятся к третьей и четвертой категориям, то есть «сложные» и «очень сложные», и один порог имеет пятую категорию «чрезвычайно сложный». Последний носит название «Зеленая стена» и представляет собой ущелье с вертикальными, поросшими мхом берегами. Священник Гэри Хоу обычно проводил отпуск в этих местах, поэтому хорошо знал, что сплавляться по реке можно только при скорости потока от двадцати пяти до восьмидесяти пяти кубических метров в секунду. Более того, он хорошо знал, что всего один сантиметр осадков увеличивает скорость потока до ста тринадцати кубических метров в секунду и в таких условиях сплав по реке становится опасным даже для самых опытных спортсменов, профессионально занимающихся рафтингом.
В то субботнее утро, когда группа священника начала свой поход вниз по реке, условия для сплава с трудом дотягивали до нормальных. Скорость течения составляла почти пятьдесят семь кубических метров в секунду. По прогнозу погоды дождь обещали только во второй половине воскресенья, и Хоу решил, что у них довольно времени и они успеют пройти весь маршрут. Ради этого удовольствия он был готов немного рискнуть. Хоу прекрасно понимал силу стихии, в которую они спускали свои рафты, и умел противостоять ей, хотя осознавал, что малейшие перемены могут нарушить природный баланс и река окажется сильнее его профессиональных знаний.
Группа под предводительством Хоу отплыла 22 марта 1998 года. Вопреки прогнозам дождь начался почти сразу. Хоу принял правильное решение: он приказал, чтобы все пристали, вытащили на берег надувные плоты и разбили лагерь. Поход начался не совсем так, как планировал Хоу. Возникли непредвиденные обстоятельства: уровень воды быстро повышался, поэтому туристам пришлось несколько раз перетаскивать рафты выше, чтобы их не смыло. Ситуация развивалась так, что Хоу не был готов сплавляться при такой потенциальной опасности. Менялись условия, и он старался к ним приспособиться. Здравый смысл взял верх над эмоциями, благодаря чему он и люди, за которых он отвечал, выжили.
За несколько дней, с 21 по 23 марта, выпало почти шестьдесят сантиметров осадков, проливные дожди растопили снега на хребте Сискию. Уровень воды поднялся на пять метров, а скорость потока достигла более трехсот восьмидесяти кубических метров в секунду. В «Отчете о безопасности на реках» Чарли Уолбридж отметил, что «все это сильно расстроило планы туристов, собиравшихся сплавляться в те выходные».
Хоу вспоминал о том дне: «Любой, кто внимательно следит за поведением реки, сразу заметил бы недоброе. На следующее утро меня разбудил трубный рев воды. Но кроме этих громких раскатов ухо уловило еще один звук. Раздавалось какое-то шипение, дрожавшее в воздухе как будто бы дополнительным слоем. И это был знак, предупреждавший: „Не приближайся“». Очень тонкое наблюдение. Для того, кто думает об опасности, не существует мелочей. Любая деталь служит источником информации. Кто хочет выжить, знает, что природная среда меняется ежеминутно. Поэтому он непрерывно всматривается и вслушивается в окружающее его пространство: «Что происходит?» Поэтому он умеет сразу перестроиться, приспосабливаясь к обстановке. По шипению реки Хоу понял все.
