В начале 1939 года Герингу было присвоено звание фельдмаршала и вручен жезл, украшенный бриллиантами. Однако возрастание почестей Герингу явно не соответствовало усилению его активности в государственных делах. Вилли Фришауэр писал: «Здоровье Геринга было уже не то, что в предшествующие годы… Его лимфатические узлы воспалились, он еще больше потучнел, у него подскочило кровяное давление… Немало времени он проводил в постели в Каринхалле, и чиновники приносили бумаги на подпись прямо к его ложу». Между тем «объем возложенных на него обязанностей настолько возрос, что ему приходилось откладывать одни дела, разбираться с другими. Порой неделями, как мне рассказывал генерал ВВС, у него не доходили руки до проблем люфтваффе. Экономисты и промышленники то же самое говорили относительно четырехлетнего плана. Долгое время Геринг не появлялся в министерстве экономики… Он пытался поддерживать былую энергию с помощью тонизирующих препаратов и пилюль. Его охотничьи вылазки по выходным становились все более длительными… Он часами пропадал в своей художественной галерее, без устали обсуждал сложные сделки, касавшиеся произведений искусства, с директором художественных коллекций Вальтером Андреасом Хофером, известным специалистом, хранителем его драгоценной коллекции в Каринхалле. С помощью Хофера Геринг знакомился с новыми произведениями искусства, организовывал обмены художественными ценностями с музеями в Германии».
Фришауэр замечал, что «новые приобретения и расходы на содержание домов и поместий истощили ресурсы Геринга и фонды государства. В то время как весь мир подсчитывал размеры состояния «богатейшего человека в Европе» – именно так говорили о нем в то время, – управляющие «Дойче банка» ломали голову над вопросом: как быть с его задолженностью банку, которая составляла пять с половиной миллионов марок».
В то же время власть кружила голову Герингу, и он строил наполеоновские планы. Геринг не исключал возможности того, что бездетный Гитлер может передать, в конечном счете, правление рейхом ему и он станет основателем «геринговской династии». Поэтому он надеялся на рождение сына. Его жена Эмма родила ему дочь. Хотя это не отвечало его династическим планам, Геринг души не чаял в ребенке и вскоре выстроил для маленькой Эдды домик в стиле дворца Сан-Суси.
Честолюбивые планы своего коллеги, его сибаритство и готовность пожертвовать государственными делами во имя личных занятий не могли пройти мимо внимания Гитлера. Когда было предложено назначить Геринга вместо Бломберга на пост главнокомандующего вооруженными силами, Гитлер решительно отказался, сказав: «Геринг слишком ленив!»
Геринг не был привлечен к разработке первоначальных планов нападения на Польшу и был с ними ознакомлен лишь 23 мая 1939 г. Зная экономические и военные возможности Германии, Геринг опасался последствий войны. Он говорил жене: «Если мне не удастся совершить чудо, война неизбежна». Выступая на совещании руководителей авиационной промышленности, Геринг винил внешние силы в разжигании мирового конфликта. Он говорил: «Господа, положение серьезное. Повсюду евреи выступают за начало новой войны. Англия, по всей вероятности, не жаждет войны, точно так же и Франция. Но Америка предвидит возможность получения сверхприбыли».
Однако в ходе подготовки к войне с Польшей, к Герингу, по словам Фришауэра, вернулась былая деловая энергия: «Геринг организовал серию совещаний, призванных нацелить на выполнение трудной задачи его штаб, авиационную промышленность и министерства, находившиеся у него в подчинении. Таков был Герман Геринг в пору своего расцвета – бодрый, остроумный и циничный одновременно, излучающий энергию и не терпящий никаких возражений. За его резкими словами слушатели улавливали юношеский энтузиазм, который часто оказывался заразительным. Но порой это шло рука об руку с полным отрицанием очевидных реальностей».
В 1939 г. Геринг стал председателем реорганизованного совета по обороне. В его состав вошли Гесс, Фрик, Функ, Кейтель и Ламмерс. На заседании этого совета 23 июня 1939 г. Геринг заявил: «Совет обороны империи является решающей корпорацией в империи по вопросам подготовки к войне… Заседания совета обороны созываются для принятия самых важных решений». На этом же заседании генеральный уполномоченный по экономике Функ получил поручение «определить ту работу, которую должны будут выполнять военнопленные, а также лица, остающиеся в тюрьмах, концлагерях и на каторге».
Особую роль в подготовке к войне Геринг отводил военно-воздушным силам. Геринг был уверен в том, что люфтваффе справится с защитой рейха. Еще до начала войны 9 августа 1939 г. в своем отчете о посещении Рейнской области Геринг заявил: «Ни одна бомба вражеских летчиков не упадет на Рур!» Эта фраза Геринга была подхвачена немецкими газетами, которые вышли под заголовками: «Ни одна бомба не упадет на Рур!» Подтверждая верность своей похвальбе, Геринг вскоре заявил: «Если хоть один вражеский бомбардировщик долетит до Рура, зовите меня не Германом Герингом, а Мейером!»
Геринг уверял: «Люфтваффе опережают британский и французский военно-воздушные флоты… Когда придет час нанести удар, когда Германии придется вступить в бой, все шансы на победу – на нашей стороне».
В то же время в последние дни перед нападением на Польшу Геринг предпринимал усилия, чтобы договориться со странами Запада и добиться нового варианта Мюнхенского соглашения. С помощью шведского предпринимателя Биргера Далеруса Геринг с 7 августа 1939 г. вступил в переговоры с представителями делового мира Великобритании. Составлялись планы прибытия в конце августа Геринга в Лондон и подписания там соглашения между Германией и Великобританией. 21 августа английский посол в Берлине сэр Невиль Гендерсон докладывал: «Приняты все приготовления для того, чтобы Геринг под покровом тайны прибыл в четверг 23-го. Замысел состоит в том, чтобы он совершил посадку на каком-либо пустынном аэродроме и на автомашине отправился в Чекерс».
Хотя эти планы не были реализованы, ход переговоров с Англией показывал руководителям Третьего рейха, что Запад стремился «выйти из игры», направив германскую агрессию на Восток. Эти переговоры убедили Берлин в том, что Запад не готов к войне против Германии.
После начала военных действий в Польше Геринг не оставлял надежды договориться с Западом. Даже 3 сентября в день объявления Великобританией и Францией войны Германии, переговоры Геринга с Западом через посредство Далеруса продолжались.
Начало войны в Польше позволило Герингу утвердить за ним репутацию блестящего руководителя ВВС. Подполковник Грефрат в статье «Война в воздухе», опубликованной в сборнике «Мировая война. 1939–1945», писал: «Первоначальный удар по аэродромам и другим элементам наземной организации польских ВВС оказался весьма успешным. В те немногие недели, пока шла война, польская авиация действительно не могла оказать немцам сколько-нибудь существенного противодействия… Как по численности, так и по техническому оснащению немецкая авиация далеко превосходила польскую… Достигнутое превосходство заключалось главным образом в количестве боевых самолетов, а также авиационных экипажей, хорошо подготовленных к эффективной поддержке сухопутных войск». В военных действиях участвовало менее половины военных самолетов Германии. Их потери были не велики – около 200 боевых машин.
Легкая победа над Польшей открыла, по мысли Геринга, немалые экономические выгоды для Германии. Объясняя, начальнику экономического управления ОКВ генералу Томасу, что он собирается сделать с экономикой Польши, Геринг говорил: «Мы получим их заводы и их сельскохозяйственную продукцию. Скоро у нас появится изобилие продовольствия! Мы должны извлечь из этой войны максимальную выгоду!» Геринг говорил: «Нам нужно отправить миллион поляков на работы в Германию». Его задание было с лихвой перевыполнено. В первый же год после начала оккупации свыше 2 миллионов поляков были вывезены на принудительные работы в Германию.
После поражения Польши Геринг, с ведома Гитлера, через своих друзей в Швеции возобновил попытки заключить мир с западными державами. Геринг пытался запугать Запад «угрозой с Востока».
8 ноября 1939 г. в «Бюргербраукеллер» состоялось празднование 16-й годовщины «Пивного путча». После того, как Гитлер завершил свое выступление и покинул помещение, раздался мощный взрыв. Несколько человек было убито, многие были ранены. Геббельс поспешил обвинить английскую разведку в организации покушения на Гитлера. В то же время чудесное спасение Гитлера, который почему-то покинул пивной зал за несколько минут до взрыва, вызывали подозрения у многих. Так, историк А. Баллок считал, что покушение было тщательно организованной гестаповской провокацией с ведома Гитлера.
