Но и когда фантастика обратилась к широким полотнам о Космосе и о грядущем, тема реконструированной Земли не исчезла совсем с ее страниц. Наоборот, рисуя человека грядущего, писатели-фантасты нередко обращались и к изображению того, каким будет «космический дом человечества» — Земля.
В «Туманности Андромеды» И. Ефремова наряду с описанием драматических событий в Космосе и на Земле определенное место занимают картины преображенной планеты XXX века. Автор не говорит о каких-либо проектах, как было раньше, не показывает, как происходила реконструкция Земли: его задача — набросать общие контуры того, что ждет, по его мнению, нашу планету. Картина получается глобальной, читатель как бы обозревает всю Землю, видит по существу новую планету.
«...Крутая спираль светится на солнце миллионами опалесцирующих стен из пластмассы, фарфоровыми ребрами каркасов из плавленного камня, креплениями из полированного металла. Каждый виток постепенно поднимается к центру, и на головокружительной высоте висят легкие мосты, балконы и выступы садов. Вертикальные ниши разделяют массивы зданий. И нет среди них ни одного, фасад которого не открыт полностью солнцу, ветрам, небу и звездам...
...Вдоль тридцатых градусов широты в северном и южном полушариях протянулась непрерывная цепь городских поселений, сосредоточенных у берегов теплых морей, в зоне без зимы... Растопив полярные шапки, человек втрое расширил субтропический пояс. К северу от северного жилого пояса простирается гигантская зона лугов и степей, где пасутся бесчисленные стада домашних животных. К югу (в северном полушарии) и к северу (в южном) были пояса сухих и жарких пустынь, ныне превращенных в сады. В зоне тропиков сосредоточено производство растительного питания и древесины, в тысячу раз более выгодное, чем в холодных климатических зонах...
Всю планету обвивает Спиральная Дорога, исполинскими мостами соединяющая через проливы все материки. Сотни тысяч людей могут быстро перенестись из жилой зоны в степную, полевую, горную, где нет постоянных городов, а лишь временные лагеря мастеров животноводства, посевов, лесной и горной промышленности. Полная автоматизация всех заводов и энергостанций сделала ненужным строительство при них городов и больших селений — там находятся лишь дома для немногих дежурных: наблюдателей, механиков и монтеров...»
В фантастической повести А. и Б. Стругацких «Возвращение. (Полдень, 22-й век)»* мы тоже находим рассказ о Большой Дороге, опоясывающей Землю будущего:
«Удивительные самодвижущиеся дороги... Их начали строить давно, и теперь они тянулись через многие города, образуя беспрерывную разветвленную материковую систему от Пиринеев до Тянь-Шаня и на юге через равнины Китая до Ханоя, а в Америке — от порта Юкон до Огненной Земли. Дороги эти (собственно, не дороги, а поток чего-то среднего между живым и неживым) не потребляют энергии и не боятся времени, будучи разрушенными, восстанавливаются сами, легко взбираются на горы и перебрасываются мостами через пропасти. Они будут существовать и двигаться вечно, до тех пор, пока светит Солнце и цел земной шар.
Большая Дорога текла шестью ровными серыми потоками, полосами, которые двигались с разными скоростями и отделялись барьерами».
Наряду с картинами и фрагментами глобального характера в фантастике последних лет встречаются и рассказы о локальных, конкретных работах по переделке природы. Так, например, в романе Ю. и С. Сафроновых «Внуки наших внуков»*, который продолжает линию, начатую еще А. Беляевым («Под небом Арктики» и «Звезда КЭЦ») и Г. Адамовым («Изгнание владыки»), изображена будущая переделка климата Антарктиды с помощью термоядерной энергии.
Фантасты пишут и сейчас об освоении земных недр и океана. То, о чем мечтали еще раньше (подводные станции в «Лаборатории Дубльвэ» А. Беляева, подземоход в «Победителях недр» Г. Адамова и у других фантастов), нашло теперь свое продолжение, но уже в иной форме.
Вслед за разведкой глубин идет их освоение. Поэтому фантасты пишут о сверхглубинном бурении земной коры (научно-фантастические повести Е. Войскунского и Л. Лукодьянова «Черный столб»* — в одноименном сборнике, Н. Томана «Неизвестная земля»*), об укрощении вулканов и использовании геологической энергии (научно-фантастические повести Г. Гуревича «На прозрачной планете», «Подземная непогода», «Под угрозой» — в сборнике «На прозрачной планете»*), об освоении океанских глубин (научно-фантастическая повесть Г. Гуревича «Наш подводный корреспондент» — в том же сборнике).
В центре внимания большинства авторов — люди, их судьбы и характеры, иногда борьба за осуществление идеи — со стихийными силами природы или с происками врагов. Во всех этих произведениях мы находим описание грандиозных преобразований, которые сможет осуществить человек на своей планете в конце XX или следующих веках.
Космос был и остается в мировой фантастике темой номер одни. Профессор И. А. Рынин подсчитал, что роман Александра Беляева «Прыжок в ничто» оказался семьсот девяносто первым научно-фантастическим произведением на космическую тему. Это относилось к началу 30-х годов, а к сегодняшнему дню количество космических фантазий уже невозможно и сосчитать. Их многие тысячи[98].
Естественно, что запуски первых спутников, полеты первых спутников-кораблей вызвали новую волну литературы о Космосе. И никак нельзя согласиться с утверждением французского писателя Александра Арну, будто начавшиеся путешествия за пределы Земли обрезали крылья фантазии и о грядущих успехах на этом пути уже нечего мечтать.
«Я полагаю, — писал он, — что результаты, достигнутые в области космоса и его освоения, отныне отнимают его у научной фантастики. Тема становится подвластна опыту, и воображение уже не может больше конкурировать с наблюдением». Наоборот, выход человека в космическое пространство открыл широчайшее поле для мечты, для смелой фантазии. И фантасты все чаще пишут уже не только о межпланетных, но и о межзвездных полетах, заглядывая далеко вперед. Они много фантазируют о возможных контактах цивилизаций — земной и внеземных.
Так происходило и в советской фантастике, которая с 1957 года вступила в полосу бурного развития. Переиздавались в новых вариантах ранние произведения, которые наполнялись новым содержанием. Вышел переработанный вариант романа В. Владко «Аргонавты Вселенной»*, рассказывающий о приключениях космонавтов на Венере. Впервые после долгого перерыва вновь увидели свет космические романы А. Беляева — «Прыжок в ничто» и «Звезда КЭЦ». И вновь обрели широкую популярность произведения «первого научного фантаста», как называл его Беляев, — научно-фантастические повести и очерки Циолковского.
Вместе с тем появляются новые произведения. Это романы, посвященные путешествиям на Луну и ближайшие к нам планеты. Конечно, в них описана перспективная техника и учтен опыт, уже накопленный космонавтикой сегодня. Если Циолковский и Беляев должны были фантазировать о переживаниях человека, попавшего в Космос, то фантасты — современники полетов космических кораблей — уже могли строить свою мечту на реальном фундаменте науки. Наука же давала им новые данные о цели таких путешествий, о природе соседних небесных тел.
Но уже на первых порах возрождения космической темы наметились и новые тенденции. Еще сильно было увлечение описательной стороной, и подробный рассказ об устройстве корабля, самом полете, обстановке, с которой сталкиваются люди, оказавшиеся в неведомых мирах, все еще поначалу занимает немало места. Однако даже здесь постепенно намечается отход от старого.
Космический роман приобретает заметную социальную окраску. В нем находит отражение политический климат своего времени, дух исследования планет и вообще космического пространства. Фантасты отправляют в путешествия советских и американских космонавтов. Драматические перипетии, связанные с приключениями и с преодолением опасностей па Марсе, Венере, Луне, позволяют обрисовать характеры героев — представителей двух лагерей, выражаясь словами А. Беляева, « в действии», контрастно их сопоставить («220 дней на звездолете» Г. Мартынова — в сборнике «Звездоплаватели»*, «Лунная дорога»* А. Казанцева).
Жизни и труду молодых советских инженеров, строителей космических кораблей будущего, посвящена повесть Я. Головаттова «Кузнецы грома»*.
Рамки фантазии раздвигаются. В художественную форму воплощаются оригинальные научные идеи, удивляющие своим размахом. Ученые говорят о переделке природы Луны и планет — о лунных и марсианских городах, о небесной индустрии, использующей солнечную энергию и сырье планет, о «реконструкции» солнечной системы. А фантасты уже рисуют обжитую Луну, Венеру, ставшую пригодной для жизни на ней человека (рассказ Г. Гуревича «Лунные будни» — в сборнике «Пленники астероида»*, роман И. Забелина «Пояс жизни»*).
