Деньги – как раз такой «бог из машины». Никакие экономисты, никакие изобретатели их не придумывали и не конструировали. Они появились как-то сами собой – как результат развития общества. Мало того: непонятно, где здесь курица, а где яйцо, поскольку без денег общество не могло бы существовать (по крайней мере, в том виде, в каком оно нам известно). Некоторые юристы считали, что появление денег есть прямое следствие появления закона. Но с тем же успехом можно утверждать и обратное – что закон понадобился только тогда, когда возникла необходимость регулировать товарно-денежные отношения. Деньги вне государства представить сложно, но можно; а вот нормального государства без денег не бывает.
И вообще, деньги существуют как бы вне воли человека, помимо него. Почти как окружающая нас природа.
С другой стороны, в природе есть камни, деревья, вода, но никаких денег нет! Так откуда же они взялись? И с чем их можно сравнить? А вот с чем – с языком! Его тоже не существует вне человека, но в то же время он – некий объективно, неизбежно возникший инструмент познания и коммуникации.
Язык ведь тоже не сотворен ни отдельным человеком, ни даже коллективом или народом. Он возник, может быть, из заложенной в человеке программы, а может быть, в результате эволюции. Но все вышесказанное можно отнести и к деньгам. (И к математике, наверное, тоже, но не есть ли и она особый язык для описания и познания мира? Ее ведь тоже не существует вне человека, хотя законы ее объективны.)
Есть даже такая точка зрения: в своей самой примитивной форме деньги «начали возникать» практически одновременно с homo sapiens. Это был долгий, мучительный процесс – прямо как формирование языка. Человек разумный оказывается и человеком торгующим. Ведь если его отличает сознательный труд, то за трудом неизбежно следует и необходимость обмена произведенных продуктов.
Однако многих из нас заставляли читать в советской молодости статью Энгельса «О происхождении семьи, частной собственности и государства» (кстати, блестяще написанную). А значит, мы, как в Священное Писание, поверили в то, что возникновению любой формы денег предшествовал долгий период чисто натуральных обменов. Ой ли? До недавнего времени считалось, что древние городские индейские общины племени майя не знали товарно-денежных отношений. Распределение пищи и других товаров первой необходимости, как полагали, носило там централизованный характер – шло через племенных вождей. Первобытно-общинный строй, короче говоря. Типичная командная экономика. Но последние археологические открытия показывают: уже за пятьсот лет до нашей эры в этих городах существовали рыночные площади и торговые ряды, разделенные на «киоски». Трудно себе представить, чтобы торговля такого масштаба могла вестись без какого-то денежного эквивалента.
Если воспользоваться терминами модной синергетики, то следовало бы задать вопрос: существовала ли альтернатива появлению денег? Был ли момент бифуркации, когда человечество могло бы пойти по пути безденежной цивилизации? Может быть, но по такому сценарию оно, судя по всему, до сих пор осталось бы в пещерах. Что не обязательно сделало бы нас менее счастливыми, но наверняка – менее богатыми и, без всякого сомнения, совсем другими. Настолько, что современный человек вряд ли бы смог понять тех, других, не состоявшихся. В любом случае, когда сразу после Октябрьской революции большевики попробовали было создать прецедент безденежной государственности (о чем речь еще впереди), момент «развилки» был давным-давно упущен. На сколько столетий или тысячелетий опоздали? Или, может быть, на миллионы лет? Об этом можно спорить до бесконечности.
Вполне возможно, что устоявшиеся представления о строго хронологически-последовательном порядке возникновения денег, о том, что они развивались от простого к сложному, не совсем точны. К примеру, нам ведь кажется естественным и единственно возможным, что банки появились на свет как следствие длительного и постепенного развития финансов, после многих веков существования монет. Между тем сложная банковская система Вавилона процветала в предыдущую эпоху – тысячи лет назад – и задолго до того, как монеты получили сколь-либо широкое распространение! Ипотечный кредит (хоть и не совсем в современном его виде) и примитивные деньги (глиняные фигурки скота), оказывается, вполне могли сосуществовать во времени. С другой стороны, невероятно, но факт: еще в начале двадцатого века в английском городе Манчестере специально изготавливались (или надо сказать чеканились?) металлические браслеты – по заказу для отправки в Нигерию в качестве примитивного денежного заменителя в некоторых районах этой страны, где монеты (и бумажные деньги) почему-то не привились.
И еще одно небольшое примечание: устный язык появился, видимо, чуть раньше денег, но вот язык письменный начался с бухгалтерских записей на глиняных табличках.
Итак, никто не предвидел и не мог предвидеть появления денег – их «открыли» задним числом, как открывают законы природы. Но специалисты все никак не согласятся между собой в том, что же это такое – деньги и как они функционируют в обществе.
Классики и их последователи полагают, что деньги – всего лишь «вуаль», за которой скрывается реальная, настоящая экономика. Деньги, говорят они, конечно, способствуют товарообмену, ускоряя и упрощая его, но в принципе можно было бы обойтись и без них. Первична производительная деятельность, переработка ресурсов и так далее. Товар в конечном итоге стремится обменяться на товар, а деньги – лишь нейтральный посредник.
Согласно этому взгляду, преувеличение значения денег и их роли отвлекает от гораздо более важных, сущностных категорий и процессов, «завуалированных» деньгами. Это, дескать, увлечение формой в ущерб содержанию. Из этого подхода естественным образом вытекает марксизм с его стремлением создать безденежное общество, с его верой в то, что такое общество может не только существовать, но и эффективно функционировать. Всего-то и требуется – вуальку снять…
В каком-то смысле марксизм сводится именно к «обнажению» производственных отношений. К отделению их от денег. Основанием к этому служил, правда, очень спорный расчет, сделанный в третьем томе «Капитала». В том-то и дело, утверждают критики Маркса, что человеческому обществу существовать без денег так же невозможно, как и без языка. (То есть нельзя исключить, что когда-нибудь люди научатся общаться телепатически, но для этого придется сильно переменить человеческую природу. С деньгами – то же самое!)
Маркс ошибся, злорадствуют наймиты капитализма, потому что подсознание толкало его под руку, уж очень ему хотелось высчитать, а значит, и предметно показать, доказать придуманную им категорию – прибавочную стоимость, выработанную рабочими и украденную капиталистами.
Принять взгляд на деньги как на «вуаль» было куда легче в конце ХIХ – начале ХХ века. Сегодня же, в век фьючерсов и деривативов, электронных денег и могущественных центробанков, понять, где кончается содержание и начинается форма, уже сложнее. Вернее, одно становится совершенно неотделимым от другого.
Центральная для марксизма убежденность в неизбежности регулярных кризисов капитализма вытекала из практических, сиюминутных реальностей того времени. И типичной, впрочем, почти для всех экономистов, неспособности представить себе, что реальности могут быстро – и в корне – меняться.
Действительно, загляните в историю, скажем, английской экономики ХIХ века – один жестокий кризис следует за другим. Однако на самом деле в большинстве случаев они были вызваны не только и не столько структурными, внутренними проблемами общества, не «жадностью капиталистов» (хотя и то и другое, конечно, имело место), а прежде всего неотрегулированностью, несовершенством именно денежной системы. То есть тем, что деньги в то время были устроены неправильно, не доведены до ума! Только в 1844 году парламент наконец принимает закон, дающий Банку Англии монополию на выпуск бумажных денег.
Ситуация стабилизируется, но до понимания роли денежной массы в обращении и учетных ставок кредита в регулировании экономики было еще очень далеко. (В этой книге мне еще предстоит попытаться объяснить самыми простыми словами, в чем вообще суть этих понятий и почему центробанки носятся с ними как с писаной торбой.)
Введение золотого стандарта помогло создать, наконец, к концу XIX – началу XX века всемирную валютную систему – абсолютно гениальное, казалось бы, решение, позволившее объединить национальные экономики, высветив, однако, их слабые места и дисбалансы. Стало наглядно видно, кто чего стоит. И как всегда оказалось, что недостатки – продолжение достоинств. Золотой стандарт обнажил и усилил существовавшие политические и экономические противоречия между европейскими державами и ускорил приход Первой мировой войны.
