В Квазулу живет четыре миллиона горных зулусов. Три миллиона остального населения работает в городах: Йоханнесбурге, Дурбане и других. Городские зулусы рассказывают, что раз в месяц они приезжают в родные места повидаться с родственниками и посмотреть, как солнце садится в озеро.
«Мы в маленьком городке Эшове, что значит «звук, который рождает сильный ветер, проносясь по лесу». Ждем свадебный кортеж», — продолжает рассказ французская журналистка.
— «Это может длиться часами», — вздыхает молоденькая монашка, улыбчивая немка, преподавательница истории в монастырской школе — частном религиозном заведении, в котором учатся дети разных рас. За последнее время в ЮАР открылось много школ такого типа.
Уже и священник начал нервничать. Но вот появляется свадебный кортеж: молодые люди во фраках, девушки в пышных длинных платьях. Церемония длится полтора часа: молитвы, речи, пе — ние хором, аплодисменты...
Сестра Алексия поясняет: «Зулусы очень религиозны. Свадьбу отпраздновали неделю назад в деревне невесты — гуляли два дня, много пили, танцевали... Но молодые настояли и на христианском обряде». Кто бы мог подумать — сегодня большинство зулусов, когда—то воинствующих язычников, — католики. И свадьбы празднуют дважды: сначала традиционно, в деревне, потом церемония в церкви. Правда, женятся по-прежнему три или четыре раза...
В восемь утра мы уже в Чакаленде. Ненастоящая деревенька с традиционными круглыми хижинами была специально построена для съемок какого—то фильма. Забавно, но в ней живут люди и не понарошку. В дорожной пыли двое голых малышей тянут на веревочке машинку. Один — потомок викингов, другой — черный еретик. Но им по три года, и они не знают расовых различий. Может, и не узнают?
Мы попали в эту деревню благодаря знакомству с Гари. А Гари знает всех. В Чакаленде он свой «белый зулус». Когда-то он жил в Зимбабве, был богат, имел землю и скот. Однажды он отправился на юг, и его потрясли красота и щедрость этой земли. Он так проникся местными проблемами, что остался в Трансваале навсегда. Купил ферму и стал жить, хотя трудностей было много. То и дело взрывался Соуэто, убивали школьников. Рвались бомбы в белых кварталах. Террористы из СВАПО придумали такую «шутку»: шею жертвы обматывали резаными автопокрышками, руки связывали, обливали человека бензином и поджигали.
Гари, человек неробкого десятка, купил микроавтобус и два года колесил по Южной Африке. Для чего? Чтобы понять, что происходит в этой стране. Но решения так и не нашел. Только понял, что проблем еще больше, чем пишут в газетах. Он многое видел. Например, как на севере Капской провинции белые живут не лучше африканцев. И ходят босые.
«Этой стране нужно время. Три века — слишком малый срок, чтобы такие разные народы научились жить мирно, уважать друг друга, а не бояться и не воевать. Ситуация в ЮАР не знает прецедента, — говорит Гари. У него не опустились руки, он думает о своих детях. — Им жить после 2000 года. Как им помочь? Сейчас белые разделили власть с черными. И я остаюсь здесь ради моих детей. Чакаленд — уникальное место. Зулусы и белые уживаются здесь, изучая и уважая чужую культуру и обычаи. Мои дети приняты в зулусских семьях. Они говорят на их языке, танцуют танцы зулусских воинов, знают их игры. Жить здесь — это самое малое, что я могу сделать для своих детей».
На самом крайнем юге
Группа отправляется самолетом на юг. В аэропорту сутолока. Перед пунктом паспортного контроля пять ярких плакатов, на них — бомбы, заминированные машины, гранаты, подозрительные свертки, различные взрывательные устройства. К каждой модели даны инструкции по обезвреживанию их. Журналисты приготовились к обыску «с пристрастием». Ничего подобного. Полное доверие. Но долго выясняют истинную цель приезда. Неподдельное любопытство — что же интересует больше: политика или пейзажи?
Что бы там ни было, весна на Капе лучезарна. «Доктор Кап», как называют здесь южный ветер, дует с силой 40 километров в час, это спасает от жары. Воздух сух и прозрачен. На дороге — трагикомичная сцена: караван легких повозок, опрокинутый порывом ветра, пассажиры и вещи на земле. Но все деловито копаются в пожитках, пытаясь восстановить порядок.
Кадр навеки: Столовая гора, сверкающее море, бухта, лес мачт на рейде, великолепные дома в викторианском стиле вдоль побережья. Символ Южной Африки.
Небольшой городок Кейптаун можно обойти пешком. Приходится то подниматься, то опускаться по улицам — ну прямо как в Сан-Франциско. Элегантные, немного эксцентричные кварталы. Программа для туристов — посещение антикваров на Черч-Стрит, фарфор, серебряные изделия, прекрасные лангусты в Хаутбее, малюсеньком рыба — чьем порту на Атлантике, чашка чая в «Маунт-Нельсон», чудной, из розового туфа гостинице, отмеченной скромным шиком британской аристократии.
Вообще—то местные англичане и буры могут многому научить европейцев по части радушия и предупредительности. Но их очень волнует, что о них думают европейцы, как относятся к их стране. Есть что-то трогательное в этой зависимости. В десяти тысячах километров от земли предков племя белых чувствует себя ранимым и изолированным от мира. И в то же время политика не слишком заботит эту диаспору — красивые и щедрые земли требуют неустанной заботы.
Сомерсет Уэст — это корабли, газоны, приветливые люди. Пат О"Нил может написать целый роман о своей жизни. Выйдет чудесная история об африканской ферме, о любви и прекрасном принце. Детство в платье с оборками, совсем как у леди Кенар в романе Ромена Гари. Канны, Рим, Лондон, отели и замки, четыре мужа, толпы богатых поклонников. Но принцесса мечтает о дикой, нетронутой природе. И вот она уезжает с третьим мужем в Кению. Подбирает львенка и выкармливает из бутылки с соской. Когда ее семья бежит из Кении, напуганная восстанием May-May, Пат остается на своих землях. Десять лет живет одна среди масаев с единственным другом — молодой львицей. Черные не причинили ей никакого вреда, они уважали ее, поскольку ей подчинялся дикий зверь. Сегодня, живя в Сомерсет Уэст, мадам О"Нил стала первой женщиной, выращивающей и тренирующей скаковых лошадей. 30 собак, 40 кошек, 70 птиц редких видов и два детеныша ба — буинов — это ее хозяйство.
Англичанка живет с шиком, экстравагантно. Ферма Кейн Дач, большой дом, обставленный небрежно, как будто мебель собрана с затонувших кораблей, но много цветов и серебряной посуды. И рядом — другой дом. Хозяева: Михаэль ван Бреда, прапраправнук Питера ван Бреды, голландского переселенца, прибывшего на полуостров с первой волной иммигрантов в 1704 году. Длинноногий великан, рост — 195, доброжелателен и молчалив. Мюриэль ван Бреда, его супруга, представительница древнего голландского рода с развесистым генеалогическим древом, бережно хранящимся под стеклом. Красивая, темпераментная, глаза так и сверкают. Ван Бреда ведут интенсивное хозяйство на трех тысячах гектаров: овцы, зерновые, молочное хозяйство, рыба. Михаэль водит трактор, скачет по ячменным полям на лошадях под американским седлом. Мюриэль ведет все бухгалтерию на ферме, работает председателем ассоциации сельскохозяйственных рабочих, выращивает розы.
Но англичанка с бурами почти не общается. «Чтобы усадить рядом потомка иммигрантов, африканера, выросшего в Африке, и англичанина, есть только два способа: в кустах по нужде или за игрой в крикет», — гласит грубоватая местная пословица.
Кстати, азартные игры в ЮАР под строжайшим запретом. Непристойные зрелища и журналы — также. В газетных киосках не увидишь обнаженное тело, как в Европе. Правда, крышка с горшка иногда слетает. Чтобы выпустить пар, жители ЮАР переезжают ненадолго в Бопутатсвану, ночь и два дня — разгульные выходные. Восемьсот «жриц любви» работают 24 часа в сутки. Поток посетителей в эти заведения не иссякает никогда.
Девушки экзотического вида ловко раздеваются в шоу «Хэвенли Бодиз», но предел всех желаний — «Редженсиклаб»: всего 30 членов, вступительный взнос равен целому состоянию — полмиллиона рандов. Члены клуба пользуются особым обслуживанием: почтовая бумага с золотым обрезом, лимузин с шофером и каждые два месяца уикэнд в частном владении суперлюкс. В меню: бифштекс из страуса и хвост крокодила.
Соуэто, черный рай
Но будущее страны делается в Йоханнесбурге — «горячем» городе. Уличная толчея, неразбериха, но и у нее есть свое расписание. В 8 утра красные двуэтажные автобусы заполняются до отказа черной волной. Белые не пользуются общественным транспортом, закон в этом вопросе не изменился. В 17 часов — пробки на дорогах. В 18 — город пустеет, с субботы до понедельника здесь безлюдно, как в Гоби. Куда делась толпа людей? Она в Соуэто.
«Чарли, местный житель, ведет машину, если б не он, мы бы еще спали, — рассказывает Виолен Бине. — Саут Уэстернтауншип — два миллиона жителей, самая большая черная агломерация в ЮАР. У нас нет нити Ариадны, и мы блуждаем в этом лабиринте улиц, безуспешно пытаясь сориентироваться. Чарли, как всегда, весел, разговорчив, с удовольствием показывает нам свой город. Вот его дом: два павильончика, садик в центральном районе. Его кафе работает только днем — имеет лицензию на алкоголь, а вообще бары здесь запрещены. И весь город у него в приятелях.
