Вот уже более двух веков готы играют ведущую роль в европейских делах. Они первыми из варваров разгромили римскую армию, убили императора Валента в 378 году, они первыми оккупировали Рим в 410 году. С 396 года готские военачальники были фактическими диктаторами в Константинополе; только недавний приход к власти исавров вынудил готов уйти из столицы. И теперь вождь остготов Теодорих хозяйничает на Балканах ... Как бы убедить его уйти подальше? В принципе это возможно: ведь готы еще не нашли себе новую родину, не приросли к земле. Но чем их соблазнить? Только одним - богатствами и славой Италии, где укрепился сейчас этот наглец Одоакр! Ради такой удачи убить разом двух зайцев - Зенон готов усыновить Теодориха, благословить его на "крестовый поход" для отвоевания Италии во имя империи. Этот план удастся - только зайцы погибнут другие. Остготы захватят Италию не для империи, а для себя; их уход с Балкан обезопасит Константинополь, но тогда военное владычество исавров в столице перестанет быть необходимостью. После смерти Зенона исавры будут изгнаны из правительства, на престол взойдет Анастасий - первый за сто лет независимый от "варваров" император Восточного Рима. Тогда на передний план выйдут внутренние проблемы империи.
Хотя Византия охватывает лишь восточную часть Средиземноморья, она сама явно делится на свой "Запад" и свой "Восток", пребывающие в остром конфликте. Запад - это Балканы с Элладой и Малая Азия, то есть территория бывшего эллинистического мира. Восток - это Египет и Сирия, то есть зона древнейших цивилизаций Земли, где влияние эллинизма было поверхностным. Повсюду в правящих слоях преобладает греческий язык; и все же два разных культурных региона не слились воедино ни под властью Рима, ни в ходе распространения христианства. Запад играет в Византии ведущую роль: здесь находится столица, здесь вербуются легионы и кадры имперской администрации. А подчиненный Восток непрерывно бунтует - то вздымая крестьянские восстания, то выдвигая религиозные ереси. Ариане, несториане, монофизиты все эти еретики ведут свой корень из Александрии или из Антиохии, все они отвергают в первую очередь духовную и светскую власть Константинополя, а конкретные различия в догматах не так уж важны. Имперская власть бессильна переубедить или искоренить раскольников, поэтому появился "Энотикон" Зенона - жест примирения в сторону монофизитов, отвергающих официальный догмат о природе Христа. Те довольны, но не вполне - зато недовольны столичные жители, и римский папа резко против, ибо он на своем дальнем Западе не видит серьезных причин для уступок восточным еретикам. Правители Византии так и не сумеют решить эту проблему, и она решится сама собой: через полтора века, в эпоху арабских завоеваний, восточные провинции империи не окажут сопротивления захватчикам и будут потеряны Византией навсегда. И Рим уже начал свой сепаратный диалог с новой "варварской" Европой; это кончится полным разрывом между церквами Запада и Востока. Так Европа отделится от Азии и сама расколется на две ойкумены "католическую" и "православную"...
Вернемся теперь на Балканы - там решается будущее Восточной Европы. Точнее, оно уже решилось, но летописцы этого не заметили. Великие битвы времен гуннского нашествия и внезапный распад державы Аттилы после его смерти в 453 году - эти события были у всех на виду. Куда труднее было угадать, кто из участников побоища между гуннами и римской армией на Каталаунских полях окажется главным актером в следующем акте драмы. Тогда, в 451 году, важнее других казались вестготы - они бились на стороне победителя, римского полководца Аэция, и остготы - эти сражались на стороне Аттилы. Но вот прошло тридцать лет - и вестготы владеют лишь Иберийским полуостровом (откуда они вытеснили в Африку вандалов) да частью Галлии, откуда их самих скоро вытеснят незаметные прежде франки. Вспомним, что дед Хлодвига - князь Меровег - сражался при Каталауне на стороне победителя Аэция лишь потому, что его брат и соперник оказался в лагере Аттилы, а вовсе не из любви к римскому порядку в Галлии, где Аэций фактически основал свое, независимое от Рима государство.
У Аэция - римлянина, выросшего среди варваров - была мечта: приручить этих гордых и независимых храбрецов, заставить их соблюдать римские законы, не обижая без нужды романизованных галлов, и в итоге создать в Галлии, вдали от прогнившего Старого Рима, Новый Рим из вчерашних "варваров". Не вышло: внук Меровега Хлодвиг разгромил в 486 году Сиагрия - преемника Аэция, и тем положил конец последней попытке реставрации римской государственности на Западе. Придет время, и европейские "варвары" создадут свои державы, используя римское наследие; но они будут действовать по своей воле и разумению, а не по старым римским конспектам.
Никто из историков-римлян не отметил участия в Каталаунской битве антов, склавинов, утургуров, кутургуров ... И позднее их деяния долго заслонялись деятельностью остготов. А племена эти тем временем заселяли леса и степи юго-востока Европы, опустевшие в ходе вековой борьбы готов и гуннов. Теперь эти народы выходят на передний план исторической сцены, у них нет на Востоке серьезных соперников. Вчерашние склавины и анты это славяне, а утургуры и кутургуры входят в число предков болгар тех тюркоязычных степняков, что в 7 веке займут земли будущей Болгарии и смешаются там с пришедшими раньше славянами.
Нынешнее движение славян - не переселение, а расселение, ибо они не бросают свою прежнюю родину (расположенную где-то в верховьях Вислы или на Влтаве, либо в Карпатах), а медленно расширяют ее до Эльбы на западе, до моря на севере, до Днепра на востоке, а на юге - до самой Эллады; ведь разоренный остготами Балканский полуостров почти опустел. Одновременно утургуры и кутургуры, довершив в 463 году разгром гуннов, заселяют степи Северного Причерноморья. Такое почти беспрепятственное расселение замедляет формирование государственности у этих народов. А пока правители Восточного Рима скорее довольны появлением на Балканах новых, не слишком агрессивных варваров: эти хоть не рвутся захватить Константинополь, а готовы торговать с империей хлебом и мехами, воском и скотом. Они прикрывают рубежи Византии, готовы служить в имперских войсках, иногда согласны платить небольшой налог за право поселиться на самых плодородных землях Европы. Так начинается многовековое экономическое, политическое и культурное взаимодействие лесных и степных "варваров" с Византией. Это - рождение новой Восточноевропейской ойкумены, биография которой будет не менее драматична, чем судьба ее западной соседки - "Европы франков".
На восточной границе Византии царит мир. Это непривычно: испокон веку Рим и Иран боролись здесь за контроль над Месопотамией и Арменией. Но сейчас обе великие державы заняты более насущным делом - обороной от "варваров". Если Византия напрягает все силы в борьбе с готами, то над Ираном, как и над соседней Индией, нависли эфталиты (их называют также "белыми гуннами"). В 4 веке они овладели Бактрией - сердцем Средней Азии - и частью Иранского нагорья, основав на месте былой державы Кушан свое могучее, хоть и недолговечное государство. Тем самым эфталиты установили контроль над центральной частью Великого шелкового пути, что ведет через центр Азии, из Китая в Сирию. Это значило - взять Персидскую империю за горло. Ведь Иран, в отличие от Рима времен его расцвета, имел почти стабильные границы, не вел постоянных успешных грабительских войн и не мог содержать мощную армию и роскошный столичный двор за счет одних натуральных налогов с персидских землепашцев. "Деньги суть артерия войны", а для иранских правителей главным источником денег были пошлины с транзитной торговли шелком. Владыки Ирана не могли и не хотели делить прибыли с эфталитскими вождями; поэтому весь 5 век заполнен войнами шахиншахов с северными "варварами" - войнами, безуспешными для империи.
Неистовый воитель Пероз (чье имя значило "победа") был трижды разбит эфталитами; после второго поражения ему пришлось оставить своего сына Кавада заложником у "варварского" вождя, а третий поход на север стоил царю жизни. Царевич принимает тяжелое наследство: неудачные войны разорили экономику Ирана, народ требует раздела имущества высших - неподатных - сословий, резко упал авторитет жрецов-мобедов; для спасения монархии нужны срочные реформы, которые расширили бы социальную опору престола. В 491 году Кавад назначит своим министром мобеда Маздака, религиозного и социального реформатора. Уравнительные реформы выльются в революцию, которая подорвет экономическую власть персидской аристократии вместе с военной мощью феодальных ополчений. Гражданская война оборвет реформы, Кавад будет свергнут с престола, бежит к эфталитам, с их помощью вновь вернет себе трон ... Династия Сасанидов уцелеет, ценой своего превращения в военную деспотию с постоянной наемной армией и денежным налогообложением крестьянства. Эта новая военная машина довершит разгром эфталитов (побежденных степняками-тюрками, пришедшими с востока), а потом возобновит вековую борьбу с Византией, в ходе которой обе стороны истощат друг друга так, что незаметные пока арабы завоюют весь Иран и половину византийских земель. Но это случится еще не скоро ...
