И человек в данном случае реагировал лишь на физическое воздействие, которое в данном случае оказалось для него в пределах допустимого. К тому же, это явление никакими действиями пресечь нельзя, и возникающее при этом чувство дискомфорта вовсе не побуждает закатить скандал или сделать ещё что-то в этом роде. Можно только ругнуть себя за непредусмотрительность и в дальнейшем более серьёзно относиться к атмосферным капризам – зонтик брать, одеваться «по погоде» и т.д.
***
А если рассмотреть случай, когда человека не толкнули, не забрызгали, а просто ему что-то сказали? Каждому ясно, что его реакция будет полностью зависеть от того, что именно ему сказали и при каких обстоятельствах. Слова могут причинить такую душевную боль, которая не сравнится ни с какой физической болью. Но почему? Неужели набор звуков, именуемых словами, может так сильно воздействовать на организм нормального здорового человека? Ответ однозначен: нет, не может. Никакой набор звуков ничего плохого человеку не сделает. Если, конечно, сила звука в пределах нормы и сами звуки, как мы условились, являются словами. Но нельзя забывать, что слова это не просто звуки, это носитель информации. И не слова, а заключённая в них информация вызывает в нашем сознании те или иные ощущения. Был когда-то известный короткий анекдот: «Можно ли газетой убить человека? Можно, если в эту газету завернуть утюг». В нашем случае ситуация абсолютно аналогична. Травму наносят не слова, а «завёрнутый» в них «утюг» – информация.
***
К сожалению, этот пример не исключение. Напротив, о подобных «нелогичностях» человеческого поведения написаны целые тома. Например, известный американский писатель Карнеги в своих книгах постоянно указывает на нелогичность поступков человека, и вообще рассматривает это как какую-то неотъемлемую часть человеческой натуры. Например, такой пассаж: «В своих взаимоотношениях с людьми не забывайте, что имеете дело не с логично рассуждающими созданиями, а с созданиями эмоциональными, исполненными предрассудков и движимыми в своих поступках гордыней и тщеславием».
Примеров людских «нелогичностей» Карнеги приводит множество, но все они по своей сути мало чем отличаются от рассмотренного нами выше примера о поведении человека, обрызганного водой. Или человека, которого грубо толкнули и не извинились. Во всех случаях не учитывается получаемая этим человеком информация, и делается вывод о его нелогичном поведении.
В частности, Карнеги приводит такой пример. Он пишет о каком-то покупателе, который, обнаружив дефект в купленном им костюме (костюм пачкал рубашку), вернулся в магазин и попытался обменять его. Ему отказали, объяснив, что это нормально, что костюм пачкается только в самом начале, и скоро этот дефект исчезнет. Покупатель не поверил, решил, что его пытаются обмануть, и устроил скандал. В конце концов, заведующий секцией взял этот костюм и сказал, что сделает с ним то, что он (покупатель) ему прикажет. Покупатель не знал что делать. Он забрал костюм и успокоился.
На первый взгляд, этот человек действительно поступил просто вопиюще нелогично: ни с того, ни с сего вдруг отказался от услуги, которой он так настойчиво добивался. (Заметим, что при этом никаких доказательств того, что костюм без дефектов, ему так и не предоставили, просто сказали, что это пройдёт, и всё.) Ничего не произошло, костюм остался таким же точно, но поведение покупателя изменилось.
Но действительно ли ничего не произошло? В том-то и дело, что произошло! Произошло важное событие: покупатель получил определённого рода информацию. Информацию, смысл которой заключается в том, что в данной ситуации никакой речи ни о каких опасных процессах не идёт. Заведующий секцией очень наглядно продемонстрировал ему, что именно он – покупатель – хозяин положения, и что он может сделать всё, что сочтёт нужным.
Вполне возможно, что этот покупатель, после всей процедуры выяснения отношений с работниками магазина, получил определённого рода приятные ощущения. Как и человек, которого нечаянно толкнули, а потом вежливо извинились. В подобных случаях человек получает самую важную для него информацию, – информацию о собственной защищённости, о собственной силе. Образно говоря, он видит успешную работу системы обеспечения собственной безопасности в «боевых условиях»: неприятельские силы, столкнувшись с «нерушимой стеной, обороной стальной», предпочли не ввязываться в бой, а отступить. (Черчилль в своё время с иронией заметил: «Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли и промахнулись».)
***
Кстати, почему-то Карнеги не задался естественным вопросом: если человек так нелогичен в своём поведении, то почему же эта особенность проявляется только в сфере человеческих взаимоотношений? А, скажем, при столкновении с природными катаклизмами вся эта нелогичность загадочным образом исчезает. Ну, разве что, расстраивается человек из-за этих катаклизмов зачастую больше «нормы» (такие примеры у Карнеги есть). Но это, вообще-то не нелогичность поведения, а субъективная оценка автором степени таких расстройств. А все «истинные» нелогичности возникают лишь в сфере взаимодействия человека с другими людьми.
***
5
Информация, при всей её нематериальности и субъективности, играет чрезвычайно важную роль в поведении человека. И совершенно недопустимо игнорировать такое важное событие как получение определённого рода информационных воздействий. Причём, нельзя так прямолинейно оценивать «степень правильности» реакции на получаемые воздействия: сильное воздействие – надо сильнее реагировать, слабое – слабее. Ни для кого не секрет, что человек может совершенно «легкомысленно» относиться к различного рода физическим страданиям или даже травмам, если они «сопровождаются» соответствующей информацией. Так, например, пациент у врача может терпеть сильные боли от проводимых им каких-либо процедур, но не только не обидится на него за это, а напротив, будет ему благодарен.
Ещё более «нелогично» ведут себя боксёры, которые на тренировках могут избивать друг друга до крови и при этом оставаться друзьями. Но и здесь о нелогичности поведения можно говорить лишь в случае, если не учитывать той информационной среды, в которой всё это происходит. Но вот если эта самая «информационная среда» свидетельствует о возможном начале опасного процесса (даже в случае, когда ситуация внешне совсем безобидна), то человек может испытывать ощущения сильнейшего психологического дискомфорта (обида, гнев, страх и т.п.), которые несравненно «противнее» любого дискомфорта физического плана, и они просто заставляют его соответствующим образом отреагировать на сложившуюся ситуацию. А кажущаяся нелогичность поведения человека в подобных условиях обусловлена тем, что «оценщики» этого поведения, во-первых, попросту игнорируют ряд очень важных информационных воздействий (как в рассмотренных выше примерах). А во-вторых, человеку в большинстве таких случаев непонятно, каким именно образом будет развиваться процесс, будет ли он вообще развиваться, какие конкретно меры надо предпринять для его пресечения и надо ли вообще предпринимать что-либо. Человек может попросту ошибиться и предпринять не то, что нужно, но это вовсе не свидетельствует о его нелогичности, это свидетельствует о сложности и неоднозначности творческого процесса, результатом которого и являются эти поступки.
Нельзя не обратить внимания
