на экосистему — прямая угроза не только самой структуре устоявшихся групп общества, но в принципе дальнейшему нашему биологическому существованию, вследствие продовольственного, экологического и энергетического кризисов. Планета будет не в состоянии обеспечить растущие потребности и многочисленные потребительские пороки стремительно увеличивающегося народонаселения, в то время как человечество продолжит уничтожать в еще больших масштабах флору и фауну. Не нужно забывать, что на современном этапе мы является паразитарной формой жизни, нуждающейся в постоянной экспансии в биоценоз. Вспомним слова компьютерной программы «Агент-Смит» из культовой «Матрицы»: «…вы — не млекопитающие. Ведь все животные планеты Земля инстинктивно приспосабливаются, находят равновесие со средой обитания, но… человек не таков. Заняв какой-то участок, вы размножаетесь, пока все природные ресурсы не будут исчерпаны. Чтобы выжить, вам приходится захватывать все новые и новые территории. Есть один организм на Земле со сходной повадкой. Знаете, какой? Вирус. Человечество — это болезнь, раковая опухоль планеты…».
Сегодня слышатся достаточно робкие голоса мировых элит о необходимости ограничения рождаемости. Робкие, потому что тема о необходимости регулирования численности людей не прибавляет политических очков. Для современного общества те, кто продвигает подобные идеи, являются жестокосердными маргиналами, а в кругу конспирологов — вообще инопланетными злодеями. Вместе с тем, задуматься есть над чем. Протесты против засилья мигрантов, например, в современной Италии — это только начало более глобального кризиса, начало настоящего на этот раз заката европейской, возможно и вообще западной, цивилизации. Не исключено, что к концу столетия мир, если от него что-то останется, — не будем сбрасывать со счетов угрозу глобального ядерного конфликта, — превратится в сплошное Сомали времен гражданской войны.
Радикальные философы уповают на искусственный интеллект и разумные машины в вопросах регулирования численности населения планеты. Сложно представить практическую реализацию их мировоззренческих концепций. Концентрационные лагеря и газовые камеры для признанных в силу экономических и политических причин «лишними» и «бесполезными»? Введение в организм нанороботов, блокирующих репродуктивную функцию, или провоцирующих смерть в установленном возрасте? Можно только предполагать, насколько для нас, современных людей, меры «умных машин» будущего против нас же самих покажутся ужасающими, но, возможно, и оправданными. В любом случае последующим поколениям — у нашего не хватит на это воли — придется искать решение вопроса перенаселения. И остается только надеяться, что в качестве выхода из ситуации будет выбрано не физическое уничтожение «избыточной биомассы», а гармоничное сосуществование всех и каждого с заботой об общем доме — Земле. Не будем исключать, что именно развитый искусственный интеллект подскажет нам, как этого добиться.
Известно, не существует единого пути в будущее. Есть только его различные варианты, и выбираем мы их здесь и сейчас, едва ли не каждую минуту прокладываем себе дорогу в завтра. И каким оно будет, естественно, зависит от нас сегодняшних. Мы не можем изменить свой старт, но финиш — это во многом наша ответственность. Поэтому полезно представлять себе худший сценарий, чтобы был шанс избежать его.
Теперь настало время от антиутопии перейти к утопии — раю на Земле. Возможен ли он?
Начну с «холодного душа». Я соглашусь с «героиней» фильма «Последние и первые люди», о котором мы говорили в первой главе: как бы ни тосковали мы по утраченному раю, нам едва ли удастся достичь утопического мира всеобщего единства, благосостояния и праздности. Даже если мы выстроим действительно справедливое общество, останутся конфликты, борьба за выживание, катастрофы. Мы — череда случайностей и ошибок эволюции. Это знание закодировано в глубинах нашего коллективного бессознательного. И благодаря ему наш вид еще не вымер. Наша задача была, есть и будет одной и всеобъемлющей — выжить любой ценой. Однако сказанное вовсе не означает, что нам нужно опустить руки и плыть по течению в надежде, что оно вынесет нас прямиком в «золотой век».
По большому счету, человеческие размышления о будущем так или иначе переплетены мыслью об Эдеме. В трудах философов, начиная от Платона, заканчивая современными традиционалистами, рай представит перед нами как эталон прошлого, от которого мы удаляемся. Обобщенно «золотой век» — это время изобилия, вечного мира и справедливости. Мы все оглядываемся на эту идиллию призрачного прошлого, возможно, существовавшего и смытого океанами, пытаясь адаптировать, приблизить к нему свое настоящее. В этом корни религий, идеологий, политических систем и революций — все они предлагают свой вариант проекции мифа в реальность. Если рассматривать миф об идеальном прошлом с точки зрения психоанализа, то его порождение было реакцией, в первую очередь, на неолитическую революцию и последовавшим с развитием науки и техники разрывом с природой. Наша тоска подобна тоске по матери, бросившей нас в младенчестве на пороге приюта. Проблема в том, что мы сами отгородились от нее стеной технологий. Это мы отказались от матери, внезапно ощутив, что нам нужно нечто большее, совершенно иное. Мы остались одинокими в мире, порождающими богов в попытке избавиться от этого одиночества, создающими демонов технологий, надеясь достичь счастья — мира без войн, голода, притеснений, социальной несправедливости, словом, без всех пороков цивилизации.
Несмотря на скептицизм, я убежден, что рай будет построен (более того, подобные проекты разрабатываются уже сейчас). Но билет в него будет стоить настолько дорого, что далеко не все обеспеченные люди смогут его приобрести. Разумеется, это обострит чувство несправедливости у тех, кто останется за его пределами, вынужденных трудиться в поте лица ради выживания. Здесь нужно обратить внимание на такую деталь: все наши представления о справедливости сходятся в одной точке — обладать таким же уровнем потребления, как и элиты (в другом варианте — снизить уровень потребления благ элит до среднего для масс). Аналогично со счастьем. Для большинства оно заключается в достижении условного уровня благосостояния и потребления. Таким образом, наше представление о «золотом веке» не выходит за рамки потребительской парадигмы.
Стоит принять несколько неприятных фактов:
— Справедливость не может быть для всех. Попытки ее достижения приведут только к усугублению ресурсных рисков для человечества.
— Счастье является вымышленной категорией, фантомной болью по безгрешному детству человечества — обществу охотников и собирателей. Опираться на нее при проектировании будущего так же бессмысленно, как и тащить на себе в завтра пантеон мертвых богов.
— Конфликт, опасность — единственное, что заставляет нас двигаться, развиваться и выживать. Это своего рода наш творческий ресурс. Эдем без конфликтов и угроз равносилен нашей смерти.
— Каждому свое место при равенстве шансов на успех, мерилом которого потребительские ценности выступают в последнюю очередь, — пожалуй, единственная формула общественных отношений, на которую можно опереться для построения общества будущего.
— Мы хотели многое начать заново, исправить ошибки. Но ошибки не поддаются исправлению, так как пребывают в недостижимом
