Эти эпизоды, извлеченные из более полного опыта, демонстрируют ту особенность движения при ОВТ, на которую обычно не обращают внимания – а именно что модель тела движется не так, как физическое тело, а по-другому – так, что обычно достаточно подумать о цели, чтобы немедленно перенестись к ней. При ОВТ сильны моторно-вестибулярые ощущения (в самом деле, плодотворным оказывается рассмотрение ОВТ как сложных моторно-вестибулярных галлюцинации)18, зато вес ощущается очень слабо, и полет при ОВТ является естественным средством передвижения. Этот вид передвижения как бы вытекает из предпосылок мозга. Поскольку большинство ОВТ происходит ночью, естественно предположить, что видите вы не слишком хорошо. То есть, перепрыгивая от одного ориентира в вашей модели реальности к другому, вы не удивляетесь, что пространство между этими яркими точками смутно и неопределенно: лично я и не ожидал рассмотреть подробности. Если серьезно относиться к феноменологии, то можно открыть много интересных деталей: отсутствие термальных ощущений и короткие провалы сознания между эпизодами – это достаточно хорошо документированные явления также в исследованиях снов (см. главу 5).
Вот еще несколько описаний ОВТ от первого лица. Первое сделано швейцарским биохимиком Эрнстом Ваэлти, который в Бернском институте патологии работает над применением виросов для доставки лекарственных веществ в организм и трансфера генов.
Я проснулся ночью – должно быть, около трех утра – и понял, что не могу шевельнуться. Я был вполне уверен, что не сплю, чувствовал себя в полном сознании. Бессилие наполнило меня страхом, я сосредоточился на единственной цели – шевельнуться. Сконцентрировав всю волю, я попытался повернуться на бок. Что-то перевернулось, но не тело – этим «что-то» был я, все мое сознание, включая ощущения. Я скатился на пол у кровати. При этом я не чувствовал себя бестелесным – казалось, мое тело состоит из вещества, подобного смешению газа и жидкости. Я по сей день не забыл изумления, охватившего меня, когда я, упав на пол, не ощутил ожидаемого удара. Если бы так упало мое обычное тело, голова ударилась бы о ночной столик. Меня, лежащего на полу, охватила паника. Я знал, что обладаю телом, и испытывал только одно всепоглощающее желание – снова им управлять. Внезапным рывком я восстановил контроль над телом, не зная, как мне удалось в него вернуться.
Еще от Ваэлти, о другом случае:
Я, чувствуя себя нездоровым, лег в постель около 11 вечера и попытался уснуть. Я был беспокоен и так часто ворочался, что моя жена заворчала. Тогда я заставил себя лежать неподвижно. Какое-то время я дремал, затем почувствовал, что должен переложить поудобнее лежавшие поверх одеяла руки. В то же мгновение я осознал, что не могу двинуться и что мое тело находится в подобии паралича. Одновременно я обнаружил, что могу вытянуть руки из физических рук, как из пары жестких перчаток. Разделение началось от кончиков пальцев, и процесс сопровождался явственными звуками вроде потрескивания. Именно это движение я намеревался совершить физическими руками. Далее я отделился от тела и выплыл из него головой вперед, переместившись в стоячее положение, как если бы почти ничего не весил. Тем не менее у меня было тело, состоящее из реальных членов. Вы, конечно, видели, как изящно движется в воде медуза. Я мог двигаться с той же легкостью.
Я принял горизонтальную позицию в воздухе и проплыл над кроватью, как пловец, оттолкнувшийся от края бассейна. Во мне поднималось восхитительное чувство свободы. Но вскоре меня охватил страх, общий для всего живого, – страх лишиться физического тела. Его хватило, чтобы вернуть меня в тело19.
Как уже отмечалось, описанный Ваэлти сонный паралич – необязательное условие ОВТ. Такие опыты часто происходят при несчастных случаях, в бою или при занятиях экстремальными видами спорта – например, у скалолазов в горах или у марафонцев.
Рис. 6, а и b. Как движется осознаваемый образ тела в начале ОВТ. Два разных, но в равной степени характерных способа, по описанию швейцарского биохимика Эрнста Ваэлти (1983).
Шотландка описывает ОВТ в возрасте 32 лет при тренировке в беге на марафонскую дистанцию. «Пробежав приблизительно 12–13 миль… я почувствовала, что смотрю не глазами, а откуда-то из другого места… я почувствовала, будто что-то покинуло мое тело, и, хотя я продолжала бежать и смотреть вперед, одновременно видела себя, бегущую по дороге. Моя „душа“, или что там это было, плыла где-то над телом, достаточно высоко, чтобы видеть верхушки деревьев и пригорков»20.
Согласно различным исследованиям, от 8 до 15 % людей хотя бы раз в жизни испытывали ОВТ21. В отдельных группах процент гораздо выше – например, у студентов – 25 %, у верящих в паранормальные явления – 49 %, у больных шизофренией – 42 %; известны также ОВТ неврологического происхождения, как при эпилепсии22.
У 29-летней женщины с двенадцатилетнего возраста наблюдались провалы сознания. Они происходили пять раз в неделю без предупреждения. Выглядели они как пустой взгляд и краткие перерывы в совершавшихся действиях, иногда с морганием. В девятнадцать лет она получила опыт аутоскопии во время обобщенного тоно-клонического приступа. Она работала в универмаге, когда вдруг упала и, по ее словам: «Следующее, что я помню, – как плыву под самым потолком. Я видела себя, лежащую на полу. Я не испугалась – было слишком интересно. Я видела, как дергаюсь в судорогах, и подслушала, как моя начальница просит кого-то „вынуть карточку присутствия“ и говорит, что она едет со мной в больницу. Потом я оказалась в космосе и видела Землю. Я ощутила у себя на левом плече руку и хотела обернуться, но не смогла. Потом я опустила глаза и поняла, что у меня не было ног, я видела только звезды. Я оставалась там, пока внутренний голос не приказал мне вернуться в тело. Я не хотела возвращаться, потому что там было прекрасно, тепло – не от жара, а от защищенности. А потом я очнулась в приемном покое». При неврологическом обследовании не было выявлено никаких отклонений. Компьютерная томография черепа показала норму. На ЭЭГ были зарегистрированы генерализованные трехгерцовые комплексы медленных волн с острыми всплесками»23.
Прежде всего, реалистичность этих ОВТ, казалось бы, говорит против их галлюцинаторной природы. Хотя более интересным является то, как интегрируются в единое целое достоверные и галлюцинаторные элементы. Часто различие между видимостью и реальностью, восприятием и иллюзией присутствует у пациента на субъективном уровне: это глубинное понимание природы состояния, в котором он находится, но тоже лишь частичное. Один пациент с эпилепсией отмечал, что его тело, видимое извне, было одето в ту одежду, которая была на нем в действительности, но волосы, как ни странно, оказались причесаны, хотя он знал, что перед приступом они были растрепаны. Некоторые пациенты с эпилепсией сообщали, что их парящее тело отбрасывало тень; другие тень не видели. Некоторым двойник представлялся несколько меньше реального роста. Компонент глубинного понимания мы видим также в первом отчете Эрнста Ваэлти: «Если бы таким образом упало мое нормальное тело, голова ударилась бы о ночной столик».
Еще одна причина интересоваться ОВТ с философской точки зрения заключается в том, что это наиболее известное состояние сознания, при котором одновременно активны две я-модели. Конечно, «локусом идентичности» (местом, где пребывает «агент» – философский термин для «действующего лица») оказывается лишь одна из них. Другая я-модель – модель физического тела, лежащего, скажем, на кровати внизу или операционном столе, – строго говоря, не я-модель, поскольку не выступает источником взгляда от первого лица. Эта вторая я-модель – не модель-субъект. Ваше внимание исходит не из нее. С другой стороны, она остается вашим телом, на которое вы смотрите. Вы признаете тело своим, но это тело уже не субъект, не локус знания, действия и сознательного опыта – то есть не эго. Эти наблюдения интересны тем, что позволяют нам различить функциональные слои осознаваемого человеком Я.
Любопытно, что существует целый спектр феноменов аутоскопии (то есть состояний сознания, при которых вы видите свое тело со стороны с некоторого расстояния), которые, возможно, функционально родственны ОВТ. Они представляют большой концептуальный интерес. Четыре основных типа таких феноменов – это аутоскопичные галлюцинации, хеаутоскопия, опыт выхода из тела и «ощущение присутствия». В первых двух случаях пациент видит свое тело извне, но не идентифицируется с ним и не считает, что «находится в иллюзорном теле». При хеаутоскопии чувство Я также иногда прыгает туда и обратно, и пациент не знает, в каком именно он сейчас теле. При опыте выхода из тела смещение зрительно-пространственной перспективы от первого лица, локализация и идентификация себя с иллюзорным телом, которое находится где-то во внешнем пространстве, проявляются в полной мере. Здесь и зрительно-пространственная перспектива от первого лица, и Я находятся вне тела, и человек видит свое физическое тело из внетелесной позиции. «Ощущение присутствия» – которое также удалось вызвать прямой стимуляцией мозга электродами – особенно интересно. При этой иллюзии второе, иллюзорное, тело только ощущается (но не видится)24. Эти данные показывают, насколько сложнее стало в наше время серьезно заниматься философией сознания: чтобы реабилитировать как предмет исследований классические философские темы, такие как «самосознание» или «субъективность», надо развивать теорию, которая может интегрировать все данные в эмпирически убедительную модель. Количество этих данных значительно возросло за последнее столетие.
