Венгры строили свои замки на неприступных карпатских скалах не реже, чем на равнине. Крепостные стены часто возводили в виде цветов или «звезд, упавших на землю», в чем можно убедиться, заглянув в книгу фон Пюркенштайна, изданную в Аугсбурге в 1731 году. Равнинные крепости чаще всего строились прямоугольными или квадратными, как Иллава, и были окружены рвами. Более поздние крепости были построены в византийском стиле с куполами-луковками на смотровых башнях. Древнейшие замки из серого камня, строительство которых началось еще при Карле Великом, были расположены на горных склонах и не имели рвов. В них было мало окон и вообще места для жизни, зато — огромное количество просторных подвалов и подземных ходов. Таким был и замок Чейте, в котором Эржебет Батори провела большую часть своей безмятежной жизни. Ей были по душе толстые каменные стены, скрывавшие от посторонних глаз и ушей все, что происходило за ними, низкие потолки и сам замок, расположенный на вершине голого холма. Она и ее муж владели, по крайней мере, шестнадцатью замками, но именно этот, самый удаленный и мрачный, Эржебет выбрала в качестве своей резиденции. Существовал еще один аргумент в пользу такого выбора: Чейте располагался на нейтральной территории у австро-венгерской границы. Графиню привлекала и зловещая атмосфера этих мест. Видимо, здесь она чувствовала себя в безопасности. Замок окружали леса, населенные совами, дикими зверями и колдунами, — едва ли она смогла бы найти более подходящее для жизни место. Графиня останавливалась в Иллаве, Безко и других замках только по необходимости. Чейте был главным логовом ее садизма.
В подвале замка, прямо под закладным камнем, лежали останки женщины. По существовавшему в то время обычаю, каменщики живьем закапывали первую попавшуюся девушку, чтобы обеспечить рождение будущих наследников замка. Почти все замки стояли на костях невинных жертв. Знать часто переезжала из замка в замок. Когда дворянам наскучивала жизнь на равнине, они перебирались в свои карпатские владения. Такой перемене мест немало способствовала и летняя жара. С наступлением зноя сотни карет отправлялись в горы по дорогам, пролегающим через непроходимые леса и стремительные реки. Лунными ночами владельцы замков устраивали охоту на лисиц и оленей, а также на последних оставшихся в живых медведей и зубров, когда удавалось их выследить.
Подвалы и подземные ходы в этих замках были многочисленны и обширны, даже если замок сам по себе был невелик. На поросших виноградом склонах Карпат крестьяне хранили урожай в пещерах, которые служили также им убежищем в случае неожиданного нападения турок или даже своих соотечественников, если деревня не подчинялась власти Габсбургов.
Подлинные венгры из древних родов почитали для себя честью жить в небогатых непритязательных поместьях, в которых все было выполнено в их вкусе и соответствовало их пониманию уюта. Мебель состояла из больших дубовых шкафов и кроватей, украшенных резьбой местных мастеров. Стены обивали белой тканью. Спальня с жесткой кроватью была единственным хорошо отапливаемым помещением. Над кроватью располагался спасающий от сквозняков балдахин, чаще всего — из генуэзского бархата или хлопковой ткани, расшитой золотыми и серебряными шелковыми нитями. С приходом Габсбургов, знавших толк в роскоши, в венгерских замках появились большие зеркала в дубовых или металлических рамах в испанском стиле.
Еще столетие назад на стенах замка Шарвар можно было увидеть незамысловатую роспись, которая была выполнена в 1593 году по приказу Ференца Надашди в память о битве при Шиссеке, где он сражался с турками во главе венгерской армии. На росписи Надашди предстает в длинном зеленом кафтане, одежде, которая с приходом турок вытеснила традиционную венгерскую короткую тунику. Смуглый, с черными волосами и глазами, молодой граф пронзает копьем падающего с коня турка. Война для него была призванием и смыслом всей жизни. Как и его отец, он сражался на стороне Габсбургов, умело управлял своими отрядами. За свою отвагу получил прозвище Черный Граф. Приезжая домой, он не находил себе места, бесцельно бродя по коридорам и лестницам замка. Граф был неприхотливым человеком не самых изысканных привычек. С ним в замок приходили запах и порядки солдатского лагеря, где никогда не мылись, ели быстро и жадно, были грубы и жестоки по отношению к подчиненным.
Именно муж научил Эржебет «лечить» приступы эпилепсии у слуг, вставляя им между пальцев горящую промасленную бумагу. Он без всякого злого умысла пользовался этим методом для снятия припадков у солдат. Графиня хорошо заучила этот урок. Однажды во время прогулки с женой по саду Надашди увидел одну из своих дальних родственниц, привязанную к дереву. Ее обнаженное тело, вымазанное медом, было покрыто мухами и муравьями. Потупив глаза, Эржебет сказала ему, что несчастная наказана за воровство фруктов. Муж нашел наказание довольно забавным. Уж если мы упомянули о муравьях, стоит сказать и о том, что солдаты Надашди служили жилищем для стольких паразитов, что никакие средства не были в состоянии помочь им. Его мало заботило то, как жена обращалась со слугами. Для него было главным то, что во время редких наездов домой ему не нужно было заниматься хозяйством. В свою очередь хорошая хозяйка Эржебет не упускала случая рассказать ему о том, как идут дела. Его так утомляли эти рассказы, что в конце концов он заявил, что графиня может делать все, что считает необходимым, а с ним разговаривать на другие темы, например о себе: ведь он обожал ее. И боялся ее. С того самого момента, когда граф женился на четырнадцатилетней девочке, он боялся ее силы. Силы, отличной от той, которую он сам демонстрировал в битвах. Кроме того, она упорно отказывалась иметь детей. Она проводила время среди колдунов, изготовляя талисманы на все случаи жизни. Стены ее комнаты были испещрены заклинаниями, написанными куриной кровью. На ее резном столе были беспорядочно разбросаны перья и кости, ящики наполнены многочисленными магическими травами. От всего этого исходил отвратительный запах.
Ференц Надашди родился 6 октября 1555 года. Он принадлежал к древнему дворянскому роду с многовековой историей. Эта династия возникла в Англии во времена правления Эдуарда I. Его предки были приглашены венгерским королем для защиты страны от врагов. Надашди поселились на западе Венгрии, возле Шарвара и Эгера у австрийской границы.
Самым известным среди Надашди был эрцгерцог Томаш (1498 — 1562), который оборонял Буду от турок. Именно благодаря его усилиям Фердинанд I стал королем. С тех пор Габсбурги считали себя должниками Надашди. Томаш был небогат и служил Габсбургам в то время, когда большинство венгров отдавали предпочтение туркам, а не Священной Римской империи.
Томаш Надашди родился в эпоху Возрождения, когда знатные юноши получали довольно неплохое образование. Согласно новому обычаю, он обучался в университетах Граца и Болоньи. В 1536 году женился на юной Оршоле Канижай, чей древний род владел значительным состоянием. Выходя замуж, четырнадцатилетняя Оршоля не умела ни читать, ни писать. Нежно любивший ее Томаш взял образование жены в собственные руки и даже специально пригласил для нее учителей. Они оба помогали бедным, что в те времена было большой редкостью. Не было редкостью только то, что во время разлуки муж и жена ежедневно писали друг другу письма. Одно из писем Томаша к Оршоле сохранилось. Это письмо, датированное 1537 годом, когда он был назначен эрцгерцогом, наполнено любовью. Томаш Надашди всегда оставался покровителем образования. Именно при нем была напечатана в 1537 году в Шарва-ре первая книга на венгерском языке, которая теперь служит экспонатом в Национальном музее Будапешта.
Оршоля Надашди заранее позаботилась о женитьбе своего сына. Будучи счастливой в браке, она считала, что Ференц должен руководствоваться примером своей семьи. Она редко виделась с сыном, с юных лет проводившим все свое время в военных упражнениях вблизи Гюнша на австрийской границе. Турки так и не смогли покорить этот маленький городок, защитникам которого покровительствовал святой Мартин. Свидетели утверждали, что святой лично спустился с небес, чтобы сразиться с силами мусульман.
Что касается Дьердя и Анны Батори из Эчеда, то для них было пределом мечтаний породнить свой род с На-дашди. Так решилась судьба одиннадцатилетней Эрже-бет, уже осознавшей свою красоту и желавшей блистать при императорском дворе в Вене. До того времени ей, однако, предстояло жить под недремлющим взглядом Оршоли Канижай — доброй, но строгой женщины, чей образ жизни весьма напоминал пуританский.
С того самого момента, как Эржебет въехала в ворота замка в запряженной четырьмя лошадьми карете своего отца, ее жизнь изменилась. В замке родителей она была предоставлена самой себе. Там постоянно происходили шумные пиры и праздники, на которых можно было веселиться и делать все, что заблагорассудится. Теперь развлечения стали редкими. Она проводила дни в молитвах под присмотром строгой наставницы. С самого начала Эржебет возненавидела Оршолю, которая заставляла работать, никогда не оставляла ее одну, постоянно давала советы, решала, что ей надевать, следила за каждым ее шагом и пыталась проникнуть в ее сокровенные мысли. Жизнь становилась немного легче, когда, в перерывах между сражениями, в замок приезжал Томаш Надашди. В такие моменты жизнь начинала бить ключом и у Оршоли не оставалось времени на заботы о будущей снохе. Эрцгерцог, любивший повеселиться, появлялся со своими друзьями всегда без предупреждения. Но скоро возвращалась прежняя жизнь. Эржебет пыталась вырваться на свободу. Она тайно писала своей матери. Анна в ответах упрашивала потерпеть до замужества, убеждала ее в том, что после этого все изменится. Эржебет ненавидела замок, в котором она была вынуждена прятать свои красоту и молодость. В ее уже тогда озлобленном сознании рождались планы мщения. Поэтому, когда ее муж отправлялся воевать против турок или уезжал по делам в Вену или Пресбург и графиня становилась полновластной хозяйкой Чейте, ее жестокий и мстительный характер не мог не проявиться.
