Важнейшие факторы прошлого, общие для всех четырех государств: определяющее влияние Византии (которой регион и обязан православием), затем – турецкое иго. Историческое наследие юго-восточного регионального ансамбля резко контрастирует с Вышеградской четверкой, вызревавшей, как сказано, под сенью не Османской, а Австрийской империи: во-первых, не иноверной (Венгрия, Польша, Чехия, Словакия – также католические), во-вторых, оставившей после себя заметно более высокий уровень промышленного развития, просвещения, трудовой морали.
Составим сводку доминант юго-восточного регионального ансамбля. Общая дислокация в исторически «греческом» ареале – Восточном Средиземноморьи и бассейне Черного моря. Близкие климатические условия. Специфически «южный» тип хозяйств: высокая доля аграрного сектора, дефицит высокотехнологичных производств («отсталость»). Сохранение реликтов традиционного общества («народной культуры»). Единая конфессиональная принадлежность: православие. Общая историческая судьба: факторы Византии и Османской империи, сравнительно позднее для Европы обретение независимости. Демократические режимы установлены лишь одно или несколько десятилетий назад. Сходство проблем, интересов, ближайших задач и, по всей видимости, перспектив (ЕС, НАТО). Не достаточно ли сказанного для манифестации единства группы, состоящей из Румынии, Болгарии, Греции, Кипра (М = 4), и, соответственно, формирующегося здесь – по мере осознания и институализации единства – регионального ансамбля?
3.
Следующий пример значительно проще. Речь о расположенной на юге Европы полосе романских государств: Италия, Франция, Испания, Португалия.
Каковы их главные особенности? Общие география, климат. Лингвистическое родство (романская группа языков). Доминирующее католичество. Все четыре страны – ареал Римской империи; это, несомненно, Западная, а не Восточная, Европа (имеется в виду не тривиальная географическая, а историко-культурная принадлежность). В прошлом все четыре страны – бастион Контрреформации (если Реформация, согласно М.Веберу, дала толчок развитию капитализма, то какова роль Контрреформации?). Благоприятные условия для сельского хозяйства и туризма. Одинаковые задачи преодоления традиционных укладов (для Испании и Португалии – целиком, для Италии и Франции – на юге). В ХХ в. – наличие мощных тоталитарных движений (фашистских и/или коммунистических). Великое историческое наследие (все – империи, и все – в прошлом), энергичное содействие единству Европы («евроэнтузиазм») . Членство в ЕС и НАТО. Возникают ли сомнения, что это региональный ансамбль?
К нему следует отнести еще три страны: Андорру, Монако и Сан-Марино. Численность населения Андорры составляет 40 тыс. чел. (1982 г.), денежные единицы – испанские песеты и французские франки, верующие – католики. В Новое и Новейшее время Андорра – под протекторатом Франции и Испании. В Монако проживает 27 тыс. чел. (1982), из них подданных Монако 5 тыс., остальные – французы, итальянцы. В 1524 – 1641 гг. княжество Монако – под испанским господством, затем под французским протекторатом; современная денежная единица – французский франк. Сан-Марино – 20 тыс. населения (1983), религия – католичество, официальный язык – итальянский, денежная единица – итальянская лира, территория окружена Италией. Столь небольшие и не вполне независимые государства, на наш взгляд, не способны нарушить ведущую четырехсоставность романского ансамбля и входят в него на правах «остальных» / 4 /.
4.
Теперь поднимемся на северо-запад европейского континента. Бенилюкс, экономический союз Бельгии, Нидерландов и Люксембурга, образованный в 1958 г., – один из классических региональных ансамблей.
Значение ансамблей не сводится к их размерам, чему данный пример – яркая иллюстрация. С IХ – Х вв. здесь располагался один из двух полюсов (наряду с Северной Италией) европейской экономической жизни; с 1500 г. Антверпен, с 1600 г. (до ХVIII в.) Амстердам – главные центры европейской мир-экономики [1]. В настоящее время Маастрихт – место пребывания Еврокомиссии, Гаага – Международного суда, в Брюсселе базируется штаб-квартира НАТО.
Рассматриваемые территории издавна связаны тесными политическими и экономическими узами. Наряду с современной Голландией, Бельгия и Люксембург – части исторических Нидерландов. Революция 1566 – 1609 гг. приводит к независимости только северные провинции, т.е. нынешние Нидерланды, а земли Бельгии и Люксембурга остались у Габсбургов. В 1815 – 30 гг. Голландия с Бельгией вновь в составе единого Нидерландского королевства. До 1980 г. Великое герцогство Люксембург в личной унии с Нидерландами. Итак, перед нами прежде единое государство, части которого разведены, но поддерживают особо доверительные отношения.
Все три высокоразвитые конституционные монархии – члены НАТО, ЕС. Кто-то, возможно, обрадуется: наконец-то мы встретились не с четверкой, а с тройкой. Но радость преждевременна.
Население Бельгии делится почти пополам: 56% фламандцев и 42% валлонов, которых разделяет языковой барьер – соответственно, нидерландский и французский языки, оба со статусом государственных. Компактное проживание групп – почва для сепаратистских тенденций. Уже три десятилетия в Бельгии не прекращается процесс конституционного переустройства, и на настоящий момент унитарное государство превратилось в федерацию, состоящую из Фландрии, Валлонии плюс столицы Брюсселя. «Следующий этап конституционной реформы стартует в 1999 г. Фламандцы выдвинули условия, заведомо неприемлемые для валлонов. По сути Фландрия требует налоговой самостоятельности, а также передачи регионам полномочий в области здравоохранения, социального страхования, занятости, внешней торговли, сельского хозяйства и даже железнодорожного сообщения. В этом случае, по мнению экспертов, Бельгия фактически становится конфедерацией» [2]. Существуют и другие свидетельства обострения противоречий между общинами, т.е. потенциально данный ансамбль четырехсоставен: Нидерланды, Люксембург, Фландрия и Валлония.
Если разделение Бельгии на два государства состоится, это позволит констатировать срабатывание тетрарного принципа / 5 /; если нет, я, честно говоря, не увижу существенного ущерба изучаемой схеме. По другому конкретному поводу, – анализируя одну из рациональных структур в поэзии, параллелизмы, – Р.Якобсон замечал: «Любые формы параллелизма есть некоторое соотношение инвариантов и переменных. Чем строже распределение инвариантов, тем более заметны и эффективны вариации» [3, c. 121-122]. Переводя в политическую плоскость: если инвариантом считать кватерниорность структур, то его оправданная вариация лишь увеличит экспрессивность картины. Если Бельгия не разделится, тем самым внеся вариацию в транзитивно тетрарную схему, для нашей концепции не будет особого вреда, достаточно и тенденции. На этой ноте оставим региональный ансамбль Бенилюкс и обратимся к следующему – Скандинавии.
5.
Под скандинавской шапкой выступают Дания, Швеция, Норвегия, Исландия и Финляндия, т.е. пять государств, а не четыре, поэтому требуется осторожность. Какова диспозиция в этом северном регионе? Вначале сравним участников по демографическому критерию.
Население Швеции – 8,5 млн. чел. (1985 г.), Дании – 5,1 млн., Финляндии – 4,9 млн., Норвегии – 4,1 млн., тогда как в Исландии проживает всего 230 тыс. Четыре члена ансамбля демографически соизмеримы, а пятый, Исландия, уступает самому меньшему из них почти в 20 раз. Наряду с островным расположением Исландии, это семантически отдаляет ее от остальных, ставит в неравное фактическое положение.
Небольшое замечание. Действительно ли с «физическими» – демографическими, территориальными, экономическими – единицами мы имеем дело в текущем анализе? Он имеет логико-семантическую направленность и оперирует со «значениями» элементов. Простейшие политические формы выстраиваются из материала этих «значений». Поскольку речь об эпохе масс, об образованных обществах, постольку прорабом оказывается элементарная логика и информация об элементах, т.е. государствах. Последняя должна быть общеизвестной – как о прошлом стран, так и настоящем, – общеизвестной для населений тех государств, которые принимают участие в создании регионального ансамбля, его перестройке согласно современным критериям. Но главное даже не это: подобная информация не обходится без оценки значения стран.
Влияют ли на результат коллективной оценки «физические» факторы: демографические, территориальные, экономические? – Несомненно. В среднем, чем больше государство, тем значимее. Строение ансамблей задается главным образом крупными, «заметными» странами, тогда как малым чаще достается второстепенная роль «остальных». Но это лишь «в среднем». Поскольку строительным материалом в данном случае служат коллективные представления о «значениях», они могут иногда далеко отходить от «физического» веса государства. Подобное может возникать по разным причинам. Например, малая страна может стать соизмеримой с более крупными в воображении народов, ответственных за политическое формотворчество в регионе.
