- Славка, глянь, костюмчик-то впору пришелся… - знакомый голос пролился откуда-то сверху, стекая по стеблям водорослей и дробясь на разветвлениях ветвей. - Не… не слышит. Дрыхнет…
Голос затих, растекшись и впитавшись в поверхность под ногами.
Слава никак не мог собрать воедино все черты лица девушки, никак не мог схватить взглядом полную картинку, он напрягался все больше и больше, но сверху потекла темнота, и скоро остались только губы…
- Все, братцы! Поднимаемся! Давайте-ка, построимся вот у этих шкафчиков… Давайте, давайте, шевелимся…
Темнота ухнула сверху лавиной, и в последний момент Слава отчетливо расслышал сорвавшиеся с исчезающих из поля зрения губ слова: "… мне моего сына…"
Кротков открыл глаза и первое, что он увидел, оказалось лицом его друга-однополчанина, ухмылявшимся поверх сверкающего белизной симпатичного скафандра.
- Ну и горазд ты дрыхнуть, Славка. Выспался? Нет? А я выспался на месяц вперед, - лицо Димона просто светилось. - Догадаешься как? Или подсказать?
Обершутце молча протягивал Клаусу собственный шлем. На вопросительно поднятую бровь подчиненный многозначительно кивнул и вложил шлем в руки унтерштурмфюреру. С сомнением поглядывая на обершутце, Клаус натянул "горшок" на голову.
- … спокойно, обер-лейтнант, спокойно! - голос лысого гауптштурмфюрера не отражал ровно никаких эмоций. - Так говорите, тоннель с трубопроводами имеет достаточную высоту для движения человека в полный рост?
- Так точно…
- Следовательно, в пусковую шахту можно проникнуть через вашу станцию. А выйти из шахты через тоннель можно?
- Да, хотя человеку непосвященному так просто вход в тоннель из шахты и не увидеть. Надо подняться на третий ярус лесов, пройти между разветвлениями трубопроводов и стеной, потом…
- Ясно, не продолжайте, - эфир ненадолго замолчал. - Вот, что. Через несколько минут к вам прибудет наша группа, покажете мне вход. Пока же, на случай, если диверсанты все-таки знают о тоннеле, всеми имеющимися силами возьмите его под контроль. Как поняли?
- Понял. Выполняю. Конец связи.
Клаус вернул шлем, надел фуражку и направился в сторону, где по его предположениям ошивался гестаповец. На фоне рассветного неба громады четырех танков напоминали гигантских спящих черепах, застывших в ожидании момента, когда восходящее солнце, наконец, поможет им согреться.
За ближайшим же из танков фон Типпельскирх нос к носу столкнулся с искомым гестаповцем.
- Ба! Клаус, вы еще бодрствуете? - в глазах гауптштурмфюрера плясали веселые искорки, а рот растянулся чуть не до ушей. Издевается, гад. - Это хорошо. Потому как я снимаю своих людей с этой позиции и оставляю шахту на ваше попечение. У вас появилась прекрасная возможность показать себя во всей красе. Справитесь?
Клаус не приметил, чтобы лысый отдавал какие-то команды, но обстановка вокруг явно изменилась. Отчетливо ощущалось движение, вроде бы, глазом и не заметное, но явно ощущаемое на уровне чувств. Было похоже, что зашевелился воздух, сильнее зашумела трава, и даже солнце начало резвее выползать из-за горизонта. Кроме того, один за другим проснулись танки, окончательно разогнав предрассветную тишину.
- Справитесь, справитесь - вижу. Значит так, мы нашли возможность все-таки достать диверсантов…
Как же - они нашли!
- … и немедленно приступаем к выполнению этой задачи. А когда мы их выкурим оттуда, деваться им будет некуда, кроме как вам в руки. Так что, ждите и принимайте, - гауптштурмфюрер напоследок улыбнулся, легко запрыгнул на ближайший танк, и четыре бронированных машины, оседланные спецназовцами, одновременно сорвались с места.
Провожая взглядом покатившееся по полю рычащее пылевое облако, Клаус машинально достал сигарету, сунул ее в рот, да так и остался стоять, даже не опустив до конца руку. Из охватившего оцепенения его вывел щелчок зажигалки и вспыхнувший прямо перед носом бензиновый огонек. Фон Типпельскирх прикурил, неторопливо выпустил дым и только после этого посмотрел на хозяина зажигалки.
Этот пожилой шарфюрер, командир одного из подчиненных Клаусу отделений, отличался поразительной немногословностью и железным спокойствием, граничащим с абсолютным равнодушием ко всему на свете. И услышать от него больше пяти слов одновременно чуть не стоило унтерштурмфюреру сигареты, которая вполне могла выпасть изо рта.
- А знаете, господин барон, не люблю я гестапо… - он все-таки помолчал немного. - Будь моя воля, взял бы свое отделение, да и выбрал бы дорогу покороче…
Вникал Клаус, почему-то, долго. Не дождавшись реакции командира, шарфюрер продолжил:
- Есть у меня один знакомый. Из обслуги этой штуки, что в колодце. Вернее, наверно, был… - унтер посмотрел на громадную бетонную крышку, достал сигарету и медленно, основательно прикурил. - Мы любим… любили один и тот же сорт пива… Ему присылали регулярно. Из самой Баварии… Так вот, в стенках колодца этого много подсобок, там мы и посиживали вечерами. А из нескольких есть технические лазы прямо в шахту. Для монтеров. Он меня как-то, бутылок после восьми, провел туда, баллисту показывал. Здоровая штука…
Сигарета, наконец, отвалилась от онемевшей губы Клауса и упала на так и не опущенную руку. Унтерштурмфюрер дернулся от ожога и мгновенно сбросил с себя оцепенение. Шарфюрер коротко зыркнул на командира и протянул остаток своей сигареты.
- Так вы говорите, что в шахту можно попасть и отсюда?
- Именно так, господин барон.
- И?…
- Гораздо быстрее, чем туда доберутся черные…
Клаус посмотрел на часы, оглянулся на застывших на позициях бойцов и снова остановил взгляд на унтере.
- Командиров отделений - ко мне.
Вячеслав чувствовал себя очень неуютно. Более того, он чувствовал себя больным. И чувство это никоим образом не касалось его физического состояния. Слава был абсолютно уверен, что все его органы работают просто идеально - проверил, пока строил два портала. Неуютность же вызвана скорее недомоганием психического плана. Изучая в очередной раз свой организм, он так и не наткнулся хоть на что-либо, что можно было бы определить словами "душа" или "сознание". И теперь ощущал непривычное для себя беспокойство, которое только усиливалось оттого, что причина Славе была неизвестна…
- Белый, белый, я - рыжик. Прием… Белый, белый, я - рыжик…
Дед, выставив посты охранения, приказал остальным притвориться травой и занялся налаживанием радиосвязи. Вернее, налаживала связь Олеська, а Дед, как и положено командиру, руководил - сидел рядом с мрачным видом, захватив в кулак бороду, и сверкал глазами на подчиненных: не подходи! Никто и не подходил. Бойцы-диверсанты после переходов по длинному темному тоннелю, безжизненному полю и форсирования валежника ошарашено переваривали неожиданное приключение.
- Белый, белый, я - рыжик. Прием…
Андрей сидел на корточках рядом с рыжей радисткой, сосредоточенно прислушиваясь к едва слышному треску в наушниках, и держал над Олесей и рацией натянутую плащ-палатку, одним концом привязанную к дереву.
К импровизированному походному штабу (он же - центр связи) бесшумно, между стеблями юной травы и прошлогодними шишками просочился Миколка, отправленный некоторое время назад в сторону колючки наблюдать за действиями супостата.
- Дед… - выпучив глаза, прошипел разведчик.
- Тс-с! Опять орешь? - Дед тоже умел вращать глазами. - Что там? Докладай. Только тихо мне.
- Докладаю, значица. Охранение у фрицев с этой стороны - так себе. По два засранца через каждые саженей двадцать. Лежать или сидять на той стороне, спиной к нам, мордой к взлетке. Вобчем, нам они не помеха, так - мусор…
- А ну, без лирики мне! Ты докладай, а выводы я и сам сделаю, - прошипел Дед, в очередной раз сверкнув колючим взглядом. - Что еще?
- А, так - ерунда… Танки от дырки сорвались и поперли куда-то…
- Что? Куда?!!
Миколка махнул правой рукой - туда куда-то. Дед, скрипнув зубами, достал и развернул план - показывай, давай. Разведчик покрутил головой, оценивая сквозь нависающие ветки интенсивность окраски светлеющего неба, повертел чуток разложенной на траве картой и ткнул пальцем в конец взлетки. Дед присмотрелся к линиям на бумаге и, поискав глазами по лицам соратников, поманил к себе Семеныча.
- Что за хрень тут у нас?
Семеныч одел и тут же снял очки.
- Станция кислородная, командир. Она же - станция заправочная для баллисты, - пожилой партизан приподнял руку, предупреждая очередной вопрос. - Да-да, они, наверно, о том же подумали - заправку остановить. Да только поздно уже. Заправка закончена, а откачать обратно можно только из подземного центра… - он взглянул на часы, поднеся руку почти к самым глазам. - Нет, теперь только из кабины корабля. Поздно, в общем.
Командир кивнул - понятно. Семеныч снова приблизил к глазам наручные часы и посмотрел на тихо и незаметно сидящего неподалеку Славу, занятого самокопанием.
