Его заточили в замок Сант-Анджело и начали дотошное следствие, а затем и судебный процесс. Причем инквизиторы долго не могли решить, то ли считать Калиостро настоящим магом и, следовательно, человеком, связанным с нечистой силой, то ли судить его как обычного мошенника. В конце концов его обвинили по полной программе. Тому в немалой степени способствовала его жена, чистосердечно рассказавшая судьям обо всем, что знала. А знала она, видимо, немало, что в конце концов повредило и ей самой, поскольку она была приговорена к пожизненному заключению в монастырь, где и скончалась.
Самого же графа Калиостро приговорили к публичному сожжению. Но в последний момент папа римский заменил смертную казнь пожизненным заключением. Существует легенда, что смягчению приговора в немалой степени способствовал таинственный посланец, который явился в Ватикан и потребовал личной аудиенции у папы, послав ему через кардинала-секретаря некое слово-пароль вместо имени. Папа немедленно принял его, причем аудиенция длилась всего несколько минут. После этого папа тут же отдал распоряжение отменить смертную казнь графа Калиостро.
7 апреля 1791 года в церкви Санта-Мария на площади Минервы состоялся торжественный ритуал покаяния. Калиостро, босой, в простой рубахе, стоял на коленях со свечой в руках и молил Бога о прощении, а в это время на площади перед церковью палач сжег все магические книги Калиостро и его волшебный инвентарь.
Затем граф был препровожден в замок-тюрьму Сан-Лео. Эта величественная крепость расположена на вершине огромной скалы, почти отвесной со всех сторон. Преступника подняли наверх в специальном ящике, который тюремщики втащили на веревках.
В мрачной камере Калиостро провел четыре долгих года. Причем после того, как он, по свидетельствам очевидцев, умудрился без каких-либо инструментов превратить ржавый гвоздь в стальной стилет, испуганные стражи заковали его в цепи.
Поговаривали, что поклонники графа намеревались освободить его с помощью воздушного шара. Но побег так и не состоялся. Четыре года, проведенные в тесном сыром каменном мешке, сделали свое дело, и «бессмертный» граф скончался 26 августа 1795 года. Одни говорили – от пневмонии, другие утверждают, что не обошлось и без помощи яда, регулярно подсыпаемого тюремщиками в его пищу.
Правда, некоторые масоны и по сей день рассказывают, что Калиостро необъяснимым образом все же удрал из своей поднебесной тюрьмы, вынудив тюремщиков распространить весть о его смерти. Сам же он, дескать, благодаря эликсиру жизни все еще жив и обитает сейчас где-то в Индии или в Тибете.
Забытые пророчества Иоганна Лафатера
Имя Иоганна Каспара Лафатера ныне основательно подзабылось, как и созданная им физиогномика. Редко вспоминают и его ученика – венского врача и анатома Франца Галля, дополнившего физиогномику френологией – теорией, согласно которой можно определить характер и судьбу человека по строению его черепа. Между тем в обоих этих учениях можно и ныне почерпнуть кое-что для себя полезное.
Иоганн Лафатер
Иоганн Лафатер родился в 1741 году в Цюрихе, изучал там богословие и с 1768 года до самой смерти занимал должность сначала приходского дьякона, а потом пастора в своем родном городе. Любимым его занятием в свободные от службы часы было рисование. Но рисовал пастор почему-то исключительно части человеческого тела – уши, носы, подбородки, губы, глаза, профили, анфасы, силуэты… Причем, зарисовывая характерную особенность внешности знакомого ему человека, Лафатер делал на том же рисунке и примечания о его характере и поведении.
И с годами святой отец пришел к выводу: по внешности человека можно определить его ум, характер и присутствие (или отсутствие) божественного начала. То есть, говоря иначе, со временем все черты характера человека, как положительные, так и отрицательные, находят свое отражение на его лице и внешнем облике. Например, для скупцов и сластолюбцев характерна выпяченная нижняя губа.
Интеллектуальная жизнь выражена в строении черепа и лба, моральная – в строении лицевых мышц, в очертании носа и щек, животные черты отражают линии рта и подбородка, полагал Лафатер.
Все свои наблюдения и выводы он обобщил в «Физиогномике» – труде, который был опубликован в 1772–1778 годах сначала в Германии, затем во Франции, со множеством рисунков лучших граверов того времени, где он не только воспроизвел лица великих людей разных времен по их портретам, но и дал им психологические характеристики.
По Лафатеру, изумительный ум Спинозы проглядывал в широком пространстве лба между бровями и корнем носа. У Фридриха Барбароссы были глаза гения, а складки лица выражали досаду человека, не могущего вырваться из-под гнета мелких обстоятельств. У Игнатия Лойолы, бывшего сначала воином, затем ставшего основателем ордена иезуитов, воинственность видна в остром контуре лица и губ, а иезуитство проявляется в «вынюхивающем носе» и в лицемерно полуопущенных веках.
Изложение основ физиогномики все время прерывается у Лафатера разными лирическими отступлениями: то он поучает читателя, то бранит врагов физиогномики, то ссылается на своих предшественников, цитируя наблюдения Цицерона, Монтеня, Лейбница, Бэкона и других философов, а также древних греков.
В 1781–1782 годы будущий император России Павел I и его жена Мария Федоровна путешествовали по Европе инкогнито. В Цюрихе Павел встретился с Лафатером и писал впоследствии, что беседа с пастором оказалась ему весьма полезной.
Побывал у проповедника и Николай Михайлович Карамзин. В своих «Письмах русского путешественника» он пишет, что Лафатер смог определить характер прохожего всего лишь по повороту головы.
Между тем на самом деле Лафатер, похоже, не отличался особой проницательностью. Иначе он, наверное, не погиб бы столь странно.
В 1801 году он вздумал пуститься в душеспасительные рассуждения с пьяными французскими мародерами. Один из них выстрелил в него. От полученной раны Лафатер и умер.
Тем не менее манеру описывать физиономию того или иного персонажа так, чтобы читатель сразу почувствовал, положительный это герой или отрицательный, у Лафатера позаимствовали многие писатели, включая Лермонтова, Диккенса, Бальзака, Бунина…
Предсказания странника божия Логина Кочкарева
Откуда в январе 1789 года в Москве появился неизвестный человек и куда он потом делся, никто толком не знает. Остался же он в хрониках XVIII века вот по какому случаю.
Генерал-губернатор Москвы П. Д. Еропкин
…Городовой обратил внимание на человека лет 60, одетого в монашеское платье, как было отмечено потом в протоколе, благодаря странному занятию прохожего. Возле дома купца Ахлопкова в Замоскворечье он остановился и стал бросать в окна пригоршни снега.
На вопрос, зачем он это делает, ответил: дескать, в этом доме скоро будет пожар и он его тушит.
Городовой счел своим долгом арестовать «праздношатающагося и сумнительнаго человека, сеющаго слухи» и отвести его в участок. Там он назвался Логином Трифоновым Кочкаревым, родом из Черкес. И в самом деле был он «с виду крепок, лицом смугл и волосом черн».
На всякий случай странного монаха решили попридержать в участке, а когда через день дом Ахлопкова «от неизвестной причины» сгорел дотла, служители закона сочли необходимым доложить о странном случае генерал-губернатору Москвы П.Д. Еропкину.
Генерал пожелал лично допросить Кочкарева.
– Кто ты такой? – поинтересовался у арестанта генерал-губернатор.
– Странник Божий, – ответил тот.
– А как ты узнал, что дом сгорит?
– Я и сам не ведаю, – сознался Кочкарев. – Мне показалось, что дом уже горит.
– А можешь ли ты сказать, что ожидает меня на этих днях? – заинтересовался Еропкин.
– Вас ожидает большая радость, – ответил арестант. – И не дольше как завтра.
И когда на самом деле Еропкин назавтра получил с нарочным высочайший подарок – золотую табакерку с портретом императрицы, осыпанную драгоценными камнями, генерал-губерантор заинтересовался странником всерьез.
Вместе с благодарностью за высочайший подарок он тотчас отправил с курьером послание императрице, в котором, в частности, сообщал: «Здесь объявился человек, – писал Еропкин, – в монашеском одеянии, именующий себя… Кочкаревым. Сей человек в точности предсказал изъявленную ко мне милость Вашего Величества, и многим другим разного звания московским людям тако же участь их обстоятельно и весьма точно изъяснил, и некоторыя предсказанныя им события уже совершились»…
А самого арестанта, чтобы избежать несчастья и дальнейших прорицаний, посадили не просто в темницу, а в секретную камеру, о существовании которой мало кто ведал.
И стали ждать указаний от императрицы.
