и условных знаках, показывает, во-вторых, что психические явления имеют в нашей душе действительное существование и свою точную определенность и объективность.
Без этого нельзя было бы говорить о более или менее точном и совершенном выражении их во внешнем образе или знаке, и был бы невозможен спор о том, соответствует или не соответствует образ или знак тому или другому психическому факту, или какое настоящее значение этих образов и знаков.
Сравнивая между собою художественные или литературные произведения, мы отдаем предпочтение одним перед другими, потому что одни глубже, лучше, точнее, чем другие, передают психическую действительность, которую изображают; должна ли эта действительность иметь свою, точно обозначенную определенную и очерченную форму, свою объективность; иначе как бы мы могли сравнивать между собою ее изображения и поверять, схожи ли они с оригиналом и в какой мере?» (Там же, с. 35).
Если множество других выводов Кавелина были так или иначе переоткрыты современной психологией, то вот до этой мысли она до сих пор не доросла: психические явления, то есть образы, имеют действительное существование, хранятся «в душе», как в неком хранилище, и обладают «объективностью», то есть являются вполне определенными предметами или вещами!
Иными словами, мысли создаются из некоего тончайшего вещества, хранятся в пространствах хранения, и к ним можно, условно говоря, прикоснуться рукой. Какой-то особой рукой, надо думать, скажем, рукой, наполненной осознаванием. Но можно. Как это делают бабушки-знахарки, когда заговаривают грыжи еще невменяемым младенцам…
Последний факт налицо, его признает даже естественнонаучная медицина. Только психологи дружно прошли мимо, чтобы не выглядеть неприлично в глазах научного сообщества. Но в итоге психология и топчется в своем тупике…
Но даже если это предположение Кавелина неверно, за полтораста лет его можно было бы и отбросить. Не отказаться даже обсуждать, а проверить, и доказать, что оно не соответствует действительности. Собственно говоря, что и соответствует понятию о действительной научности. Никто, конечно же, и не думал его проверять…
Однако проверки эти возможны, мы проверяли во время наших прикладных исследований, используя этнографические знания, взятые у верхневолжских мазыков. И, знаете что, к мысли действительно можно прикоснуться рукой! Только этого никто не пробовал. Наверное, в голову не приходило…
Итак, Константин Дмитриевич Кавелин описал предмет психологи следующим образом:
«…есть особая психическая среда и особая психическая жизнь, которая от соприкосновения с внешним миром только возбуждается к своеобразной деятельности» (Там же, с. 28).
Среда эта способна «выражать, во внешних предметах, психические свои состояния и движения, передавать в образах и знаках совершающиеся в нем психические явления, не подлежащие внешним чувствам» (Там же, с. 33).
Соответственно, она оказывается как бы разлита в том окружении, что творит человек вокруг себя, воплощаясь в вещи, произведения и творения рук и ума человеческого:
«Таким образом, статуи, картины, ноты, письмена, – факты осязательные, реальные, доступные внешним чувствам, – свидетельствуют несомненным образом о том, что сверх деятельности общей с животными, человек имеет еще свою собственную, характеристическую, ему одному исключительно свойственную, воспроизводить представления во внешнем образе, приурочивать психические состояния, чувства, мысли, словом, психические факты и события к известным внешним условным знакам, по которым они могут быть узнаны и воспроизведены» (Там же, с. 34–35).
Вполне естественно, что для наблюдения души мы можем воспользоваться как прямым созерцанием, доступным нам через самонаблюдение, так и созерцанием опосредованным, через то, во что человек воплощает свою душу. И тогда эта воспринимающая душевные образы среда тоже становится предметом психологии, но какой? Вот ее описание:
«Мы говорили выше о реальных предметах и явлениях, в которых выражаются или к которым приурочены мысли, чувства, деятельность людей. Эти предметы представляют нечто новое, небывалое посреди физической природы, потому что она сама собою, помимо человека, не творит ничего подобного, или если и творит, то изредка, случайно, вовсе без намерения придать то значение или смысл, какой им придает человек.
Почти все, что его окружает, представляет внешнюю природу не в ее естественном виде, а переделанную, переиначенную, приспособленную к потребностям людей, в неизвестных ей сочетаниях, носящих на себе живой след человеческой деятельности.
Наша одежда и приготовленная пища, наши дома, дворцы, храмы, наши поля, сады, парки, фабрики и заводы, произведения наук, литературы, искусств, художеств, ремесел и промышленности, наши пути сообщения, суда, крепости и оружия, наши прирученные и акклиматизированные растения и животные, – словом, все вокруг нас представляет комбинации физических явлений, неизвестные природе, пока она свободна от влияния человека.
Откуда же это действие его на окружающий мир? Оно – психического свойства» (Там же, с. 17–18).
Для меня это предмет культурно-исторической психологии, потому что, на мой взгляд, Кавелиным описана именно культура, а она всегда исторична, она развивается, а значит, всегда хранит в себе свою историю.
Но что такое культура, и верно ли мое узнавание?
Вопрос этот далеко не однозначен, и я не могу дальше пользоваться подсказками Кавелина, потому что в следующих главах он уходит от культурно-исторической психологии в создание общей психологии, то есть в постановку задач для самой науки о душе. Но я еще не готов идти вместе с ним. Пока я вынужден ограничить себя лишь проявлениями души в той среде, что творит человек для своего выживания.
Поэтому я хочу сделать небольшое культурологическое отступление, чтобы определиться с самим понятием культуры.
Небольшое культурологическое отступление
Глава 1
Самое общее понятие культуры
Где еще взять самое общее понятие культуры, как не в словарях? А поскольку я веду не культурологическое, а психологическое исследование, то мне важно не столько само это определение, сколько то, как его может получить обычный человек, задавшийся такой целью. А как он может его получить?
Взяв с полки или попросив в библиотеке те словари, в которых может быть определение культуры. Вероятней всего, вначале ему попадутся не какие-то специальные издания культурологов – во всяком случае, я лично таких не знаю и нашел только учебники Культурологии. Следовательно, вначале он воспользуется обычными толковыми словарями.
Академический четырехтомный «Словарь русского языка», то есть самый главный современный толковый словарь дает следующие определения:
«Культура. 1. Совокупность достижений человеческого общества в производственной, общественной и духовной жизни. Материальная культура. Духовная культура. // Совокупность таких достижений в определенную эпоху у какого-либо народа или класса общества. Социалистическая культура.// Археолог. Общность археологических памятников определенной эпохи в развитии первобытного общества. Трипольская культура.
2. Уровень, степень развития какой-либо отрасли хозяйственной или умственной деятельности. Культура земледелия. Культура речи. Борьба за высокую культуру труда.
3. Наличие условий жизни, соответствующих потребностям просвещенного человека.
